Княгиня Евдокия 5 (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

— Дядька, ты ж сам говорил, что надо нашу Дуньку поспрашивать, — укорил его юноша.

— Показывайте, где он! — не давая возможности разгореться спору, велела Евдокия. Царевич лишь хмыкнул на её важный вид, а князь свёл брови, выражая своё отношение, но отступил.

— Да тут он, — показал Иван Иваныч, постучав в ближайшую дверь особым образом.

Дверь распахнулась, воин отошел в сторону, и боярышня увидела сидящего у стены слугу дона Игнасио. Вид у него был взъерошенный и неопрятный, но сильнее всего бросался в глаза туповатый блуждающий взгляд и приоткрытый рот с текущей слюной.

— Хм, интересно. Вчера он таким не был. А его никто не бил по голове?

— Может, и ударили в драке, но после этого у него хватило ума броситься к дону и как-то убить его. Ты ж видела!

Ей хотелось сказать, что ничего она не видела, потому что была занята раной князя, но из деликатности промолчала. Во-первых, лечение было не ахти какое героическое и напоминать о нем не стоило. Во-вторых, послужила отвлекающих маневром и злодей «ускользнул».

Евдокия подошла поближе к слуге, вгляделась в него. Перемена в нем была ужасающая. Вместо мужчины с цепким взглядом сидел безмятежный дурачок. В момент похищения Дуня не разглядывала его, но ранее видела мельком и сейчас еле узнавала. Часть мышц в его теле словно бы отказалась работать, но как-то избирательно.

Она спросила на латыни, не стыдно ли ему изображать из себя идиота. Но тот никак не реагировал на неё.

— Не ест-не пьёт, говоришь?

— Попробовали насильно водой напоить, чтоб не сдох раньше времени, но ему трудно глотать.

— И ходит под себя? — преодолевая брезгливость, Евдокия наклонилась к лицу слуги, пытаясь понять, что же с ним не так. Ее взгляд скользнул ему под рубаху. По ее совету воины дали мужчине новую одежу и она оказалась ему велика. Царевич кашлянул, а Дуня пробежалась взглядом по всему телу слуги, вновь ловя мысль, что слишком избирательно-показательно перестали работать некоторые мышцы.

— Обмочился токмо.

— Да чую я, чую, — поморщилась боярышня и распрямившись, задумчиво посмотрела на царевича. Тот приподнял бровь, удивляясь поведению подруги. Только что она морщила нос и брюзжала на несвежую княжью рубашку, а тут прям прилипла к вонючке. Иван Иваныч хотел даже взглядом укорить ее, но она вдруг подмигнула ему и вернула своё внимание слуге.

— Так значит, — начала она на латыни, — дона Игнасио откачали при помощи моих снадобий?

Царевич набрал в грудь воздуха, чтобы ответить ей, но промедлил и согласно кивнул. Князь же непонимающе посмотрел на боярышню и племянника.

Евдокия не сводила глаз со слуги, стараясь не упустить реакцию на свои слова. Она не понимала, как он воздействовал на свое тело, но была уверена, что потеря разума — это симуляция. Владение подобной методикой выводило его из ряда обычных слуг. Да даже сама идея симулировать безмозглость гениальна. Это ж броня против любого физического воздействия на Руси.

— И дон согласен работать на нас? — она произнесла это с торжеством, надеясь выбить симулянта из равновесия.

— Ну-у, — протянул царевич, пытаясь придумать подходящий ответ, — мы предложили ему то, что он хотел, — наконец произнёс он — и Дуня не удержалась, завела руку за спину и показала ему жест, которым хвалила его.

Вот только она не ожидала, что слуга моментально отреагирует на услышанное. Евдокия почувствовала его движение и отшатнулась, но этого было бы недостаточно, если бы князь не успел раньше. Он оттолкнул её, нанося удар внезапно оживившемуся слуге. На несколько мгновений поднялся переполох. Царевич и сторож бросились помогать князю, но рука у Юрия Васильевича была тяжелой, и помощь потребовалась слуге.

Вскоре все успокоились, проверили, не убил ли князь единственного пленника, а потом царевич восхищённо произнёс:

— Дунь, ну ты выдала! Это ж надо до такого додуматься? Я-то уж поверил, что он дураком стал, а ты его вывела на чистую воду! Не ожидал я, что он столь сильно испугается того, что дон мог остаться живым и изъявить желание помогать нам. Ловко ты его обманула, ловко.

Довольная собою Евдокия улыбалась, потирая плечо, куда получила княжеский толчок. Ещё один синяк в ее копилке, но радости от того, как сумела показать себя было больше.

— Идемте отсюда, а то воняет, — предложила она, поглядывая на задумавшегося князя.

— Как бы этот слуга не оказался важнее дона Игнасио, — радовался царевич. Он уже не сомневался, что никакой это не слуга, а равноправный участник всех злодеяний. Более того, у него определенно был приказ убить Игнасио в случае их разоблачения. Иван Иваныч воодушевленно посмотрел на князя, а тот всё молчал и о чем-то напряженно думал.

— Юрий Васильевич, а ты что же, ничего не скажешь? — спросила Евдокия, чуточку разочарованная тем, что он никак не выразил своё восхищение её удачной провокацией.

— Да я вот не понял, — хмурясь, засомневался князь.

Дуня собралась уже пояснять, что все слова были её придумкой, чтобы раскачать слугу на эмоции, но Юрий Васильевич продолжил:

— А чего он так легко поверил, что дон Игнасио жив? Он же своими руками… — князь осекся, так как не знал, что слуга сделал своими руками. Он не вырвал кадык, не нанес мощного удара по сердцу или печени, не пробил по глазам. До сих непонятно было, что он сделал, чтобы его дон замертво упал.

— Племяш, а где тело дона? — задал неожиданный вопрос Юрий Васильевич.

— Так осмотрели, да я велел в выгребную яму кинуть.

— И как?

— Что как?

— Утонул?

— Не знаю.

— Пойдем поспрашиваем, а ещё лучше посмотрим.

Царевич удивленно вскинул брови, но возражать не стал. Евдокия же заранее сморщила нос, представляя какое зрелище им предстоит претерпеть, но подумать над странным предложением князя ей это не мешало.

И додумалась она до того, что смерть Игнасио могла быть такой же симуляцией, как безумие его слуги. Более искусно подделанная под настоящую, так как по словам царевича даже сердце не билось, но все же симуляция. Если только потом он не утонул в яме, тут уж ничто не поможет.

И через час она узнала, что не утонул.

— Эти дураки сначала бросили его туда, а потом сообразили, что яму накануне чистили. В темноте-то не разберешь! Так что закидали его ветками и ветошью, — свирепея на глазах, объяснял ей царевич. — А сейчас в яме никого нет! Понимаешь? Пусто! Он был жив и сбежал! Дуня, объясни мне, как это возможно? Что вообще происходит? Почему мёртвые оживают? Что мне теперь думать? По замку бродит упырь?

— А чему ты удивляешься? Неужели забыл, как предыдущий посланец от Папы остановил себе сердце?

— Там было выпито снадобье, а не так… — царевич нелепо взмахнул руками, изображая какие-то резкие тычки, но поняв, что глупо выглядит, пнул сапоги, стоявшие на просушке у камина.

Дуня повторила за ним те нелепые движения, которые он увидел во время нападения слуги на дона и поняла, что это похоже на удары пальцами по точкам. Она с новым интересом посмотрела туда, где был заперт липовый слуга Игнасио и подумала, что необходимо подобрать к нему ключик, чтобы переманить на свою сторону. Его умения и знания слишком ценны, чтобы упустить их.

Евдокия промокнула нос и даже немного шмыгнула, привлекая внимание царевича. Объяснять ему сейчас про китайских лекарей и воинов она не собиралась. Начитанный наследник сразу же спросит откуда она это знает, а ответить будет нечего. Свитки из страны Син попадались в частных собраниях, но никто их не мог прочесть. Но обратить внимание на то, что человек Папы обладает недоступными для других знаниями необходимо.

— Иван Иваныч, — обратилась она, когда тот перестал пинать свои сапоги, — если предположить, что крестовые походы рыцарей были ничем иным, как походом за знаниями, то не удивительно, что стервятники Папы знают и умеют больше, чем мы можем себе представить. Ты же слышал, что Игнасио упоминал о хранящихся в папской библиотеке трудах из багдадского дома Мудрости и Гондишапура? А это в первую очередь медицина!