Вторая жена. Ты выбрал не нас (СИ) - Барских Оксана

– Лесайн Идрисовна, Дилара – жена Саида и моя невестка, а потому ее место на кухне, а не чуть ли во главе стола! – цедит сквозь зубы Гюзель Фатиховна и зло прищуривается. Но на аби этот взгляд не действует, она смотрит в ответ так холодно, что даже ее невестка отшатывается и, пряча собственный взгляд, ретируется на кухню, хотя раньше никогда этого не делала.

С тех пор, как ее сыновья начали жениться, она появлялась на кухне лишь для того, чтобы проконтролировать, как хорошо невестки выполняют ее поручение, а еще критиковать чужую стряпню и указать на ошибки. Ей нравится поучать других, возвышая себя, а сейчас она натыкается на силу куда более значимую, чем она сама, так что она вынуждена и сама побыть невесткой, как и полагается жене единственного сына аби и бабая.

Сомневаюсь, что она так уж утруждается чем-то на кухне, скорее, помыкает другими невестками – Асией и Олей, в то время как Инжу непростительно опаздывает.

Я даже не удивляюсь, что когда раздается звонок во входную дверь, первой подрывается с кухни Гюзель Фатиховна. Бежит сломя голову и волосы назад, ведь на кухне явно не хватает рук.

Стоит Саиду войти внутрь, таща на буксире Инжу, которая слишком демонстративно выпячивает живот, словно бы желая с порога показать родителям свекра, что она беременна наследником, а потому ее следует холить и лелеять, как Гюзель Фатиховна грубо хватает Инжу за руку и тащит ее на кухню, едва позволил снять обувь.

– Мама? – растерянно спрашивает вслух Инжу и оглядывается на Саида, который не смотрит на нее, а сразу же находит взглядом меня и буравит, словно пытается вскрыть мою голову и узнать крутящиеся там мысли.

– Будешь готовить чак-чак! Времени нет, так что не болтай зазря. Видишь, у нас гости! – рявкает на нее Гюзель Фатиховна, раздраконенная тем, что ее собственная свекровь нагло помыкает ей и указывает, что делать, от чего она уже успела отвыкнуть.

– Но я ведь беременна, почему Дилара не может этим заняться?

Инжу сопротивляется, не желая пропадать на кухне, пока всё самое интересное происходит в гостиной, недовольно посматривает на меня, и я выпрямляюсь, с улыбкой глядя на то, как ее опускают с небес на землю. Почему-то не сомневалась, что она считала, что к ней в этой семье будут относиться иначе, чем к другим невесткам. Холить, лелеять и позволять бездельничать.

Инжу – моя одноклассница и бывшая “подруга”, так что я прекрасно знаю, что домашние дела она терпеть не может, всё детство скидывало свои обязанности на младшую сестренку, которая всегда была более домовита.

Инжу же неряшливая, привыкла, что кто-то делает ее дела за нее, так что сейчас не понимает, почему ее хотят заставить пахать на кухне.

– Беременная – не больная! А ну подчинилась! – злится и выходит из себя Гюзель Фатиховна и грубо толкает новую невестку в плечо, а затем отвешивает оплеуху, заталкивая на кухню, где вовсю кипит работа.

Саид при ударе хмуро поглядывает на мать, качает головой, но та фыркает и закрывает перед его носом дверь, явно не собираясь выслушивать еще нотации и от сына. Он же несколько секунд смотрит на закрытую дверь, но не вмешивается, вызывая во мне противоречивые эмоции.

С одной стороны, неприятно, что он беспокоится об Инжу, а с другой, злит, что позволяет матери обижать ее. Не потому, что Инжу мне нравится, а из-за того, что в свекрови слишком много власти в этой семье. Становится неотвратимо понятно, что тягаться с ней ни у кого не выйдет.

Мое сердце начинает грохотать, а переживания горьким комом оседают поперек горла, мешая сделать полноценный глубокий вдох, так что я сижу на своем месте, не в силах сдвинуться, когда Саид садится рядом.

В нос ударяет его парфюм, который вызывает во мне теплые приятные воспоминания о том, что когда-то втроем мы были счастливой семьей. Вот только теперь этот терпкий аромат ассоциируется у меня с разочарованием и отчаянием.

Отодвигаюсь как можно дальше от Саида и придвигаюсь ближе к аби, которая смеется в этот момент над шуткой Шамиля. Игнорирует внука, который здоровается с ней и бабаем. Последний же даже руки ему не подает, отчего Саид выглядит потрясенным и растерянным, садится обратно на место и молчит. Полностью переводит свой взгляд на меня, заставляя то краснеть, то потеть. Но я держусь на голой силе воли и сижу, отвернувшись, следую примеру аби и бабая.

Саид сейчас для них пустое место, и от этого в груди разливается тепло. Что хоть кто-то в этой семье может меня защитить.

Мое ликование преждевременно, но понимаю я это слишком поздно. Когда Саид грубо хватает меня за предплечье и заставляет подняться. Не успеваю я опомниться, как он тащит меня за собой, не слушая ничьих возражений.

Сглатываю, когда он толкает меня внутрь одной из комнат, а затем закрывает дверь на замок. Оборачивается и оскаливается, не собираясь со мной церемониться.

– Что ты наговорила им, Дилара?! Как посмела отравить разум родителей отца? Не боишься, что я расскажу им правду о тебе и твоей распущенности?!

Саид продолжает рычать, дергает меня из стороны в сторону, а я никак не реагирую. Нахожусь под впечатлением от его угроз. Не понимаю, о чем он говорит, и оттого мне становится страшнее, чем до этого.

– О какой еще распущенности? – выдыхаю я, зацепившись за последнюю фразу. А затем жду его ответа, затаив дыхание.

Глава 12

Я слышу, как по ту сторону двери раздаются возмущенные крики и причитания, кто-то дергает ручку, безуспешно пытаясь ворваться внутрь, но это бесполезно. Саид закрыл дверь на замок, а затем еще и воткнул спинку стула под ручку, чтобы у других не было и шанса прорваться к нам и помешать нашему разговору тет-а-тет.

За Амину я спокойна, ведь она осталась рядом с аби и бабаем, которые не дадут ее в обиду свекрови, которая наверняка захочет оторваться на ней, пока меня нет рядом.

В ушах оглушительно тихо, несмотря на то, что вокруг не тишина. Просто я сосредоточена на Саиде и его обвинении, которое настолько кощунственно, что сбивает меня с толку.

Я даже хватаю ртом воздух и громко выдыхаю, пытаясь унять стук сердца и беспокойство в груди, от которого всю меня будто скрючивает и зажимает в тисках. Словно я оказываюсь в темном подвале без света и свежего воздуха. Кружится голова, а перед глазами плывут мушки, мешая мне осознать, что именно имеет в виду Саид.

Он не шутит. Предельно серьезно продолжает смотреть на меня не отрываясь и даже прищуривается, будто пытается подловить меня на лжи или лукавстве. Хочет увидеть правду и услышать от меня ответ на свой вопрос, пропитанный такой гнилью и гнусностью, что меня тянет блевать. От ситуации. От него. От его поступков и мыслей.

Распущенная женщина. Вот кем он меня считает. Перекладывает с больной головы на здоровую. Обвиняет в своих же грехах, переворачивая всё вверх дном.

Я настолько ошеломлена, что даже не сразу нахожусь ни с ответом, ни с возмущением. Внутри меня ноющая пустота, от которой никуда не деться. Ничем ее не заполнить, не прикрыть. Только жить с осознанием того, что мой собственный муж, который убеждал меня в том, что любит, что доверяет, на самом деле всё это время притворялся и считал меня не пойми кем.

– Что ты себе позволяешь?! Не смей меня оскорблять, перекидывая на меня собственные грехи! – выплевываю я, наконец, когда ко мне возвращается хваленое самообладание, которое позволило пережить мне самый страшный день в моей жизни. Тот самый, когда я узнала, что мой любимый и любящий муж привел в дом вторую жену. Беременную долгожданным наследником, которого я дать была их семье не в состоянии.

– Собственные? Ничего не путаешь, Дилара?

Саид криво ухмыляется и дергает верхней губой, словно презирает меня. Я отшатываюсь, казалось, вижу его в первый раз. Думала, что худшее, что могло случиться между нами, уже в прошлом, даже начала не то что забывать, ведь забыть это невозможно, а смиряться с неизбежным, но сейчас…

Он просто рвет меня на части, не жалея, перестает скрывать всё то, что творится у него внутри. А там скрывается настоящая темная бездна, которая затягивает меня всё глубже и глубже.