Вторая жена. Ты выбрал не нас (СИ) - Барских Оксана

– Место настоящей женщины – дома, Дилара. Работают только те, у кого мужчины не в состоянии позаботиться ни о них, ни о своих детях. Те, чьи мужья – неудачники, не мужики.

Саид придерживается такого же мнения, что и остальные его братья. Тогда, несколько лет назад, это мне казалось романтичным, а Саид виделся в рыцарском свете, настоящим мужчиной, который не боится взять на себя ответственность. А сейчас… Я осознаю, что всё это золотая клетка, где у меня нет права на голос и свое мнение.

Амина в дороге засыпает, а я смотрю невидяще в окно и всё прокручиваю в голове поведение мужа, которое изменилось до неузнаваемости. Неужели разлюбил и показал истинное лицо?

В моем окружении не было ни одного развода, так что даже и совета мне попросить не у кого. Разве что…

У жены старшего брата Саида Ольги отец ушел из семьи, когда ей было десять. К женщине, у которой было двое своих дочерей примерно возраста Оли. Появлялся сначала раз в неделю, потом в месяц, а затем и вовсе пропал с радаров, ограничившись поздравлениями по телефону раз в год на ее день рождения.

Он ушел к женщине, которая жила на соседней улице, но несмотря на это, у мужчины не было времени на родную дочь. Зато падчериц регулярно снабжал гаджетами, возил на курорты и обеспечил каждой по квартире.

– Мужчина любит детей до тех пор, пока любит их мать, Дилара, – сказала мне как-то грустно Оля. – И только материнская любовь бескорыстная и не зависит от внешних факторов. Так что я не могу себе позволить сидеть дома и не работать. Я всегда начеку. Ради своих детей.

Именно так она ответила мне, когда я хотела понять, почему она даже до конца декрета не досидела и вышла на работу, сдав ребенка в детский сад. Помню, эта новость вызвала агрессию у нашей свекрови Гюзель Фатиховны, которая считает, что до школы ребенок должен оставаться под постоянными присмотром матери.

У меня и у самой возникала периодически мысль, что Амине не мешало бы начать ходить в детский сад, но Саид и свекровь всегда были против, опасаясь, что она начнет постоянно болеть.

Я же переживала, что ей нужно общение со сверстниками, ведь ее двоюродные братишки лишь издеваются над ней и в свой круг не принимают, сами растут невоспитанными зверенышами.

Решено. Первым делом отдам дочку в детский сад, устроюсь на работу, обеспечу себе подушку безопасности и потом уже подам на развод. Раз поддержки мне искать негде, рассчитывать я могу только на саму себя.

Я настолько сильно погружаюсь в себя и свои переживания о будущем, что не замечаю, как мы въезжаем во двор свекра и свекрови. А когда опомнилась, ворота за нами уже закрываются, и мы с Аминой оказываемся в западне.

– Я думала, вы завезете меня с дочкой к себе, – подаю я голос, подаваясь корпусом вперед.

Вижу, как младший сын свекров Дамир закрывает ворота и идет к нам, а на крыльце стоит Гюзель Фатиховна, зябко кутаясь в шаль. Не спешит спускаться вниз и приветствовать родителей мужа, который выскакивает следом и, улыбаясь, идет к машине.

– Не переживай, дочка, мы вас в обиду не дадим. Посидим все вместе, а потом мы с Анзором отвезем вас к себе. Раз мы приехали, уважь и ты нас, не уходи. Сегодня будет сбор всей семьи, мы хотим посмотреть на новую жену Саида, – говорит аби и мягко успокаивающе улыбается мне.

Меня немного отпускает напряжение, и касаюсь руки Амины, чтобы ее разбудить. Утомилась в дороге моя девочка.

Пока дочка хнычет, недовольно ведет ножкой, свекры выходят из салона и принимают приветствия младших. Шамиль Анзорович крутится вокруг родителей, сетует, что не предупредили заранее, но вот его отец, Анзор Аббасович, всё это время молчит. Сверлит недовольно взглядом сына сверху вниз, сцепив зубы. Всем видом показывает, как недоволен его поведением.

– Чего это ты в халате, Гюзель? Снова отлеживала бока до самого обеда? Как была бездельницей, так ею и осталась, – насмешливо говорит Лейсан Идрисовна, и я едва не прыскаю со смеху, когда вижу вытянутое лицо свекрови.

Впервые вижу, чтобы она проглотила чужой упрек, и неожиданно ее вынужденно смирное поведение доставляет мне удовольствие.

Глава 11

Никогда раньше я не видела, чтобы кто-то мог заставить молчать саму Гюзель Фатиховну. Обычно ядовитая, словно черная вдова, в этот раз свои укусы смерти она держит при себе. Только сверкает на меня гневным взглядом, в котором горит отчаяние, ведь сделать она ничего сейчас не может.

Как бы сильно она все эти годы не старалась стать главой семьи и отдалить мужа от его родителей, как только они приезжают, она вынужденно прикусывает свой острый язычок, будто лишается права на голос. Как никак, она тоже невестка дома Каримовых, как бы ни пыталась командовать мной и остальными невестками.

Шамиль Анзорович улыбается при виде своих родителей и уделяет им всё свое внимание, не кинув на жену даже одного взгляда. Она несколько раз пыталась позвать его в другую комнату, чтобы явно поговорить о чем-то, чтобы не прыгать перед свекрами на задних лапках, но отец Саида лишь отмахивался каждый раз, а когда рявкнул, даже я выпрямилась на своем месте около аби.

– Иди на кухню, женщина, и не мешай мне вести мужские разговоры с отцом!

Даже у любимой невестки Гюзель Асии вытягивается от шока лицо, ведь в доме свекор обычно ведет себя спокойно, я бы даже сказала тихо. Конечно, каждая из невесток проявляет к нему уважение, но не боится. Все прислушиваются лишь к Гюзель Фатиховне, опасаясь ее тяжелого нрава и дрянного характера, который сегодня не имеет никакого значения.

– Шамиль, – растерянно произносит она, когда отходит от крика мужа. Даже сыновья, собравшиеся все за столом, переглядываются друг с другом, но молчат. Словом мужчины в доме в наших краях – это закон. Если они сейчас вмешаются, то создадут прецедент, а никто из них не хочет, чтобы в их семьях главной была жена.

Единственными, кто еще не прибыл в отчий дом, так это Саид с Инжу, так что я постоянно оглядываюсь в сторону двери, с каким-то страхом жду их прихода и в то же время надеюсь, что они не явятся на зов аби и бабая, проигнорируют. Вот только я не настолько глупа, чтобы обольщаться, что новая невестка рода Каримовых не воспользуется возможностью закрепиться в этой семье с корнями, чтобы никто не мог больше сдвинуть ее с места любимой невестки Гюзель Фатиховны и хоть и второй, но куда более значимой жены Саиды. Как никак, в отличие от меня, она носит под сердцем наследника Саида. Долгожданного мальчика, которого я родить не смогла.

Словно чувствуя мой упаднический настрой, аби хватает меня за руку и прижимает к своему бедру. Я улыбаюсь ей слегка, чтобы не расстраивать пожилую женщину, а затем поправляю платок на голове.

Смотрю на Амину, которая удобно устроилась между аби и бабаем, привалившись к последнему, и чувствует себя спокойно, зная, что никто не посмеет ее тронуть. Как ребенок, она чувствует, что они в этом доме обладают куда большим влиянием, чем Гюзель Фатиховна, которая злобно поглядывает на нас всякий раз, когда появляется в гостиной, где все мы сидим за низким круглым столом, на котором настаивают самые старшие члены семьи.

Моя же свекровь наоборот всегда недолюбливала старые порядки, предпочитая вести городской образ жизни, за исключением того, что всегда требовала к себе слепого уважения со стороны младших, особенно жен сыновей.

– Дилара, идем! На кухне много дел! – резко произносит она, не в силах больше терпеть мое безделье, как по ее мнению.

Скалится, показывая истинное лицо, и на мгновение меня обдает испариной. Как бы я ни старалась отгородиться и убедить себя, что больше я не член семьи, не ее рабыня, и бояться мне нечего, а волна страха всё равно прокатывается по телу. Вот что значит сила привычки. Рефлекс, от которого не избавиться по щелчку пальцев.

– Сама займись этим, у тебя еще три невестки есть, справишься, – говорит с легкой насмешкой Лейсан Идрисовна и хватает меня за руку, прижимая ее к себе с такой силой, словно думает, что я сейчас подорвусь и побегу обслуживать всё семейство на кухне.