"Фантастика 2025-159". Компиляция. Книги 1-31 (СИ) - Небоходов Алексей

Сумка упала на пол, и Светлана начала переодеваться, стягивая белую блузку с аккуратным воротничком – символ её "приличной" жизни. Ткань соскользнула с плеч, обнажив полные, упругие груди в кружевном лифчике. Кожа слегка блестела от пота, а сердце продолжало учащённо биться, отдаваясь пульсом в висках. Она была измотана после многочасовых съёмок, мысли путались от усталости и накопленного напряжения, и ей казалось, что комната покачивается, а тени движутся сами собой.

Внезапно блузка вырвалась из рук, словно живая, и шлёпнулась о стену. Светлана замерла, сердце заколотилось, дыхание стало прерывистым.

– Кто здесь? – прошептала она, оглядывая комнату. Воздух сгустился, пропитанный напряжением. Вскрикнув, она почувствовала, как невидимая сила сдавила её плечи и рванула лифчик, срывая его одним движением. Кружево треснуло, и невидимые руки с жадной, почти болезненной силой сжали её груди.

Пальцы, которых не было видно, грубо мяли мягкую плоть, перекатывая набухшие соски, тянули их, щипали, заставляя тело выгибаться от смеси боли и непрошеного возбуждения. Соски затвердели, торчали розовыми бугорками, а по коже пробежали мурашки, вызывая прилив тепла внизу живота; мышцы живота напряглись, а между ног возникло ощущение влаги, как будто тело предало её, реагируя на прикосновения вопреки страху. Дыхание участилось, грудь тяжело вздымалась, а по спине стекала тонкая струйка пота.

– Отпусти— крикнула она, голос срывался на истерику.

Светлана замахала руками, пытаясь отбиться, но невидимая сила оттолкнула её назад. Юбка соскользнула, сорванная той же силой, обнажив гладкие бёдра и чёрные трусики. Ткань трусиков разлетелась в клочья, обнажив чистый лобок. Светлана в панике отступила, споткнулась о диван и, упав, беспомощно раскинула ноги. Сердце стучало, лёгкие горели. Невидимка навалился, грубо раздвигая её бёдра, заставляя мышцы ног дрожать, и вошёл в неё одним резким толчком, заполняя её полностью, вызывая острое ощущение давления и полноты. Она ощущала внутренний жар и пульсацию, когда он ритмично двигался, входя глубже с каждым толчком, мышцы сжимались вокруг него непроизвольно, бедра сокращались в спазмах, а по телу разливалась волна жара, заставляя её дрожать ещё сильнее.

– Нет! – кричала Светлана, царапая воздух. – Убирайся! – Её крики эхом отражались от стен, смешиваясь с тяжёлым дыханием, влажными звуками движений внутри неё и шорохом простыней.

Невидимка ускорял темп, входя глубже, заставляя её стонать сквозь слёзы и достигать оргазма в судорогах: тело выгнулось дугой, мышцы ритмично сжимались, выталкивая волны жидкости, а дыхание перешло в хриплые всхлипы.

Внезапно прозвучал спокойный голос Михаила:

– Стоп! Снято!

Яркий свет залил комнату, и из полумрака появился Михаил Конотопов. Рядом стоял Алексей, отходя от "невидимки" – хитроумного механизма с проводами, перчатками на подвесках и фаллоимитатором на штативе, который он только что управлял. Сергей Соколов, с серьёзным видом, выключал световые приборы, стараясь не смотреть на обнажённую Светлану, хотя его взгляд скользнул по её вспотевшему телу.

– Браво, Света! – сказал Михаил. – Ты была убедительна. Эта сцена войдёт в наш эротический хоррор "Невидимый любовник". Советская актриса, преследуемая призраком похоти. Зрители будут в восторге.

Светлана села на диване, не прикрываясь.

– Вы безумцы, – ответила она с теплотой в голосе. – Я чуть не умерла от страха, а тело так сильно отреагировало. Но это будет хитом. Только предупреждайте в следующий раз.

Все засмеялись, и комната наполнилась странной смесью адреналина, пота и творчества, которая связывала их даже спустя годы.

Чтобы понять, как вся компания оказалась здесь, придётся вернуться на несколько лет назад, в день, когда Михаил, Ольга и Сергей оказались в Париже ранним утром после изнурительного перелёта.

Город встретил их вовсе не обещанным шиком, а липким, тёплым дождём и тяжёлым ароматом мокрого асфальта, свежей выпечки и цитрусовых. Молодой неряшливый таксист в клетчатой кепке беспечно напевал незатейливую французскую мелодию, не замечая мрачного молчания пассажиров. Михаил смотрел в запотевшее окно такси, пытаясь поверить, что они и вправду здесь. Париж, который он считал воплощением романтики и свободы, сейчас напоминал декорации к неудачной постановке.

Обычно Михаил легко находил нужные слова, разряжая обстановку иронией, но сейчас молчал, словно в горле застряли ненужные буквы. Капли дождя хаотично стекали по стеклу машины, образуя бессмысленные фигуры, не давая подсказок на будущее.

Ольга нервно листала французский разговорник, купленный перед самым вылетом. Страницы дрожали в её пальцах, будто разделяя хозяйскую тревогу.

– Где здесь ближайший ресторан? – прочитала она вслух, скорее от волнения, чем от голода.

– Сейчас важнее узнать, где здесь ближайшее посольство Гондураса, – тихо отозвался Михаил, не отрываясь от окна.

Сергей натянуто улыбнулся, оценивая серьёзность шутки. Улыбка получилась настолько болезненной, что Михаил невольно подумал, не получил ли Сергей сотрясение мозга от столкновения с французской действительностью. Сам Сергей о таком не думал, лишь хмурился, смотря вперёд, будто боялся, что таксист внезапно повернёт к советскому посольству, где их уже ждут с оркестром МВД и красными флажками.

Гостиница встретила беглецов аккуратным пожилым французом с безукоризненно ухоженными усиками, приветствие которого звучало так выверенно, будто он всю жизнь ждал именно советских перебежчиков.

– Добро пожаловать, – произнёс он с лёгким акцентом и столь безупречной улыбкой, что Михаил почувствовал неловкость. Ему почему-то хотелось услышать: «Bienvenue в Париж, товарищи предатели!» – тогда всё сразу встало бы на свои места. Но француз лишь вручил ключи, сохранив вежливое равнодушие.

В номере оказалось слишком уютно для их растерянности: пахло лавандой, чистотой и свежими простынями. Михаил бросил чемодан и недоумённо уставился на идеально ровные подушки, будто кто-то всю жизнь тренировался их складывать.

Он повернулся к Ольге с нарочитой серьёзностью:

– Думаешь, они уже успели сообщить в ЦК о нашем постельном белье?

Ольга устало улыбнулась, чуть закатив глаза. Сергей наконец заговорил обычным голосом:

– Завтра узнаем, почему эти подушки сложили так старательно.

Михаил почувствовал облегчение – юмор вернулся к ним робко и осторожно, словно котёнок, случайно запертый в шкафу.

Вечер принёс неожиданный удар. Решив убедиться, что они действительно за границей, беглецы включили телевизор, но вместо французских передач услышали родной голос диктора программы «Время». Казалось, он притаился в шкафу гостиничного номера, среди вешалок и белья, специально для того, чтобы испортить вечер.

Диктор сообщил, что Михаил, Ольга и Сергей официально лишены советского гражданства и объявлены предателями родины. В номере повисла гнетущая тишина, нарушаемая только бесстрастным голосом советского телевидения.

Ольга схватилась за сердце, словно боялась, что оно сейчас выпрыгнет и побежит обратно в СССР, где хоть страшно, но привычно.

– Господи… – прошептала она, опустившись на кровать и прижав к себе идеально сложенную подушку, словно спасательный круг.

Михаил ощутил удар, словно получил подзатыльник от невидимой руки, но вместо паники неожиданно захотелось засмеяться. Сергей растерянно пробормотал:

– Ну вот, теперь хотя бы не надо думать, ехать ли обратно…

Фраза вышла настолько точной и нелепой, что стала искрой, вызвавшей общий смех – сперва нервный, затем громкий, искренний и освобождающий. Смех продолжался так долго, что даже француз за стеной перестал возиться с посудой, прислушиваясь с тревогой и размышляя, стоит ли вызвать врача или полицию.

Когда истерика улеглась, Михаил решительно встал:

– Ну что ж, товарищи бывшие граждане, пора переходить на новую идеологию – французскую кухню и капитализм!