"Фантастика 2025-159". Компиляция. Книги 1-31 (СИ) - Небоходов Алексей

– Да здравствует свободный рынок и булки с круассанами! – поддержал Сергей, вызвав новую волну смеха.

И только через время они окончательно успокоились, осознав, что новая жизнь началась с абсурдного сеанса советского телевидения, неловких подушек и французского дождя, с которым явно придётся подружиться.

Позже Михаил нашёл подходящий особняк на окраине Парижа, в живописном предместье, чьи улицы были похожи на иллюстрацию к роману французского классика, а не на место, где можно жить. Район оказался настолько тихим и благообразным, что Михаил почувствовал лёгкую тревогу, не веря, что существует место, где нет ни гула трамваев, ни привычного русского мата под окнами.

Дом был просторный, двухэтажный, с фасадом сливочного цвета, большими окнами, за которыми играло солнце, и внутренним двориком, заросшим непонятными растениями с цветами, не имевшими аналогов в советской ботанике. Михаил долго смотрел на это великолепие, ожидая, что кто-то сейчас появится и объявит:

– Шутка, товарищ Конотопов! Возвращайтесь обратно в своё рабоче-крестьянское общежитие!

Но никто не появился, и Михаил, слегка сбитый с толку, вздохнул и выдавил только одно слово:

– Подойдёт.

В голове промелькнула странная мысль: жильё слишком приличное для бывшего инструктора фотокружка при советском ЖЭКе, где роскошью считался портрет председателя профкома.

Ольга осторожно ходила по дому, будто боялась что-то задеть и сломать. Двигалась мягко, почти по-кошачьи, но всё равно растерялась, чуть не вскрикнув от неожиданности, когда в гостиной наткнулась на камин с позолоченными завитками. Сергей, напротив, громко и восторженно комментировал каждый шаг, будто вознамерился известить всю французскую буржуазию о своём прибытии.

– Нет, ну вы только гляньте! – воскликнул он на кухне, разглядывая блестящую газовую плиту с загадочными французскими регуляторами. – Дядя Миша, тут без инструкции даже кашу не сваришь!

– Инструкцию запрошу потом в советском посольстве, – флегматично отозвался Михаил, внутренне ожидая появления ЖЭКовской комиссии, которая конфискует это жильё за нарушение правил соцреализма.

Когда формальности с покупкой закончились, Михаил почувствовал неожиданную растерянность. Жизнь здесь казалась слишком красивой, чтобы быть настоящей. Он привык к абсурду и тревоге, а здесь была тишина и безмятежность. Лишь садовник Жак, суховатый француз с удивлённым взглядом, ежедневно бормотал что-то о странностях русских, обосновавшихся под его присмотром.

Первую неделю дом был полон сюрпризов: Ольга никак не могла запомнить, какой выключатель отвечает за свет в ванной, Сергей трижды заблудился во дворе, пытаясь выбросить мусор, а Михаил, отправившись за вином в местную лавку, вернулся с бутылкой уксуса, вызвав недоумение продавца.

– Французы такие, – утешил его Сергей, рассматривая бутылку уксуса с видом знатока. – У них, может, этот уксус и есть вино. Просто мы, товарищ, ещё не достигли нужного уровня капиталистического сознания.

Ольга тихо хихикала, чтобы не обидеть мужа, а Михаил, пожав плечами, решил оставить «уксусное вино» потомкам – возможно, те окажутся умнее и догадаются, что с ним делать.

Однажды утром, когда Михаил почти освоился с новой ролью состоятельного парижанина, размеренную тишину нарушил звонок в дверь. Привыкший к отсутствию неожиданных гостей в этом благополучии, Михаил настороженно подошёл, будто ожидая представителей советского посольства, которым он уже мысленно готовил язвительные реплики.

Дверь открылась легко и бесшумно – совсем не так, как старые советские двери, чьи замки воспитывали терпение и выдержку у граждан. На пороге стояли Алексей, Светлана, Сергей, Елена и Катя – уставшие, взъерошенные, но сияющие. Все пятеро смотрели так, будто боялись проснуться в купейном вагоне между Москвой и Воронежем.

Первой не выдержала Ольга: завизжав, словно девчонка на школьной ёлке, бросилась к друзьям. Обняла всех разом – кого за шею, кого за плечи, словно пытаясь каждой клеткой убедиться: не сон, живые, в безопасности.

– Господи, вы живые! – захлёбываясь смехом, шептала она. – Как вы здесь?!

Михаил обнял Алексея крепко и чуть дольше, чем положено, словно боясь, что тот исчезнет. Сергей – младший и старший – переглянулись и рассмеялись, не удержав внутреннего жара.

– Ну, встречай бригаду, – сказал Алексей, похлопав Михаила по плечу. – Теперь у тебя не просто особняк, а полноценная советская коммуналка в Париже.

Катя, не дожидаясь приглашения, уверенно шагнула внутрь, огляделась с восторгом и воскликнула:

– Если бы Пастернак дожил до этого дня, он написал бы роман о нас.

Светлана, обнимая Ольгу, подмигнула и добавила:

– А если бы не дожил, мы всё равно сняли бы по нему фильм.

Михаил, наконец, захлопнул дверь, провёл всех в гостиную и позволил себе настоящую улыбку. Простая, почти детская радость наполнила комнату.

Садовник Жак, наблюдавший за этой сценой из-за кустов, удивлённо поднял брови. Русские снова были вместе – громкие, пёстрые, невозможные. Он что-то пробормотал про «la famille soviétique» и вернулся к розам, решив, что полиции пока звонить не стоит.

Ольга была потрясена и в недоумении переводила взгляд с Михаила на Алексея, будто ждала, что кто-то из них сейчас рассмеётся и скажет, что это лишь странная, нелепая шутка. Но Алексей только мягко улыбнулся, словно говоря: «Ну вот такая у нас теперь жизнь – привыкай».

– Подождите… – выдавила Ольга, нервно поправляя волосы и оглядываясь, словно их ещё могли услышать. – Лёша, я не понимаю. Мы сбежали, нас объявили предателями, а вы спокойно прилетаете в Париж? Да ещё всей компанией, будто вернулись из Сочи, а не из страны, где за нами охотится половина КГБ?

Алексей переглянулся с Михаилом, слегка наклонив голову, словно спрашивая разрешения, и, получив молчаливое согласие, заговорил нарочито неторопливо, смакуя каждое слово:

– Понимаешь, Оля, у Михаила Борисовича есть редкий талант предвидения. В детстве, наверное, много книг про шпионов прочёл и усвоил их уроки. Мы думали, что просто кино снимаем, бегаем от милиции, народного контроля и КГБ. А он уже тогда держал в уме запасной вариант – надёжнее советского рубля и доступнее финской колбасы в «Берёзке».

– Алексей, не тяни резину! – нетерпеливо воскликнула Ольга. – Можешь объяснить нормально, почему вас не арестовали?

– Нормально? – с лёгкой иронией переспросил Алексей, прохаживаясь по гостиной и театрально жестикулируя. – Михаил заранее озаботился твоим паспортом и визой. Пришлось снова обратиться к нашему старому знакомому Смирнову, который, как известно, принципиален ровно настолько, насколько это позволяет твёрдая валюта. А мы всегда платили щедро, поэтому документы были готовы с такой скоростью, что любой передовик соцтруда лопнул бы от зависти.

– Смирнов?! – перебила Ольга холодно, почти отстранённо. – Да ведь это же взяточник высшего уровня.

– Именно, Оля, – театрально вздохнул Алексей. – Он всё такой же, только аппетиты тоньше, а расценки сравнимы с атомной подлодкой. Михаил пришёл не с пустыми руками. Смирнов даже не удивился: поворчал для приличия, постучал ручкой по столу, сказал своё фирменное «это крайне нестандартный запрос» и сразу перешёл к делу. Через три дня у тебя и Серёжи были загранпаспорта, будто вы полжизни ездили по партийным путёвкам.

– А остальные? Вы же тоже в списках! – встревоженно напомнила Ольга, теребя край рукава.

– С нами дело сложнее, – Алексей изобразил грусть, будто собирался открыть страшную тайну. – Михаил понял, что для простых смертных Смирнов рисковать не станет. Не его профиль. Тогда подключился наш другой знакомый, Олег Брониславович, который по криминальной части. Связи у него не менее влиятельные, но иного рода. Его документы прошли бы любую проверку, но по деньгам сравнимы с бюджетом небольшого совхоза.

– Подожди, Лёша, – снова перебила Ольга, понимая масштаб и снова нервничая. – Михаил связался с криминалом?