Вторая жена. Ты выбрал не нас (СИ) - Барских Оксана

– А причем тут прошлое лето, Амир?

Я хмурюсь, когда вспоминаю начало разговора. Стараюсь перевести тему, чтобы и правда не расплакаться, так как сил на это просто нет. Я должна быть сильной, а вместо этого раскисла тут, никак в себя прийти не могу.

– Отец не бросил ту женщину, все эти годы она жила в пригороде. Летом мать узнала об этом и слетела с катушек, перестала пить таблетки. Ты жила у себя, поэтому не заметила этих перемен. В клинике ее подлечили, но в последнее время она снова ведет себя странно.

– Я заметила… – бормочу я, начиная понимать, что с ней происходит. Вот почему мне казалось, что раньше она была другим человеком.

Сердце сжимается в надежде, что ее нынешнее поведение – результат отсутствия лечения, а не ее истинное ко мне отношение. Неприятно думать, что женщина, которая тебя вырастила, всю жизнь тебя ненавидела.

– Я к чему рассказал тебе всё это, Дилара. Ты не обижайся на родителей, ты ни в чем не виновата. Главное, запомни, что я сказал. Мы одна семья. Мы всегда будем рядом и поможем, чем сможем. О разводе тоже не беспокойся, я уже поднял своих юристов заняться этим вопросом. А насчет твоих биологических родителей…

– Я не буду их искать, Амир.

Это решение дается мне тяжелее всего, но пока я не в состоянии рушить то, что у меня осталось от моей жизни. Мне сейчас нужна хоть какая-то опора, чтобы встать на ноги. Разворошить прошлое я всегда успею.

Глава 23

На заседание суда по бракоразводному процессу Саид даже не пришел. Отправил вместо себя адвоката, который представлял его интересы и даже подал заявление об оспаривании отцовства с требованием провести анализ ДНК.

– Скорее всего, суд удовлетворит ходатайство и назначит экспертизу, но заставить вас явиться на нее вас никто не может, – заранее предупредил меня о таком исходе дела адвокат, которого мне нанял Амир.

– А если мы с Аминой не придем?

– В этом случае порадовать мне вас нечем. С большей вероятностью запрос вашего мужа будет удовлетворен, а его отцовство опровергнуто. Лучше будет сдать анализы, если вы уверены, что ребенок…

– Не нужно. Мы с дочерью никуда не пойдем.

– Но Амир Хамитович…

– Ваша клиентка – я, а не Амир Хамитович. Саид не является отцом моего ребенка, так что если суд встанет на его сторону, тем лучше. С домом и деньгами всё в силе?

– Да, Саид Шамильевич подписал соглашение касательно отступных и имущества, так что с этим проблем не возникнет.

Адвокат со мной не спорит и не настаивает больше ни на чем, но хоть его взгляд и не выражает никаких эмоций, я чувствую, что мои действия он не одобряет. Я же стою на своем и решений менять не собираюсь. Как только спустя несколько дней благодаря связям брата и самого Саида, которому не терпится снова стать свободным мужчиной, получаю развод, сразу же выставляю дом на продажу.

Всё это время мы с дочкой живем у родителей, с которыми я не знаю, как себя вести, так что я хочу как можно скорее решить вопрос с жильем и уехать как можно дальше, чтобы начать новую жизнь.

Все эти дни мать избегает меня, словно не может смотреть мне в глаза, а отец, как обычно, пропадает на работе. Единственные, с кем отношения никак не изменились, так это братья, которым, казалось, было неважно, находимся ли мы в кровном родстве.

– Ты уверена, что хочешь уехать, Дилар? Никто ведь вас с Аминой не гонит, – говорит мне однажды Валид, который переживает из-за нашего предстоящего отъезда сильнее всего.

– Уверена, Валид. В этом городе нам спокойной жизни не дадут. Ты разве не слышал, что матери без конца ее подружки и знакомые звонят? Стервятники слетаются, чтобы полакомиться сплетнями, разве это жизнь? Это сейчас Амина маленькая, а как в школу пойдет, так ее безотцовщиной называть будут, а что еще хуже, могут начать и травить. Что ж я за мать буду, если позволю издеваться над своим ребенком и заставлять ее страдать? Да и семья Инжу и Саида меня в покое не оставят. Не место нам больше здесь, Валид.

– Это Саиду в городе не место, – цедит сквозь зубы брат, недовольный тем, что всё обернулось вот так.

– Ты не расстраивайся, мы ведь всё равно видеться будем. Вы ведь в столицу по делам часто приезжаете, так что даже соскучиться по нам не успеете, как мы вскоре увидимся.

– Удивлен, что отец разрешил тебе переехать.

Я молчу, хоть у меня и есть предположения на этот счет. Отцу, в отличие от матери, стыдно передо мной, поэтому он и не возражает против моего отъезда. Даже наоборот, готов купить нам с дочкой в Москве квартиру и помочь с трудоустройством. Я слышала их разговор с матерью пару дней назад, как она отговаривала его от этого поступка, напирала на то, что меня надо повторно выдать замуж хоть за кого-нибудь, чтобы скрыть позор, сбагрить в какое-нибудь село, выждать, когда всё уляжется, но отец проявил твердость. Даже повысил на нее голос, велев замолчать и прекратить городить ерунду.

– Мне кажется, он, наоборот, рад моему отъезду, Валид, – говорю я, чувствуя, что так оно и есть.

Ему неловко видеть меня, поэтому он практически перестал появляться дома. Свои же чувства я пока не осознаю. Обидно ли мне, что ничего уже не будет, как прежде, или я рада тому, что многое в моей жизни прояснилось? Лишь время покажет.

– Никто не хочет вас отпускать. Отец тебя любит, Дилара, несмотря на то, что…

Валид сглатывает, не договаривает, но мне и так всё понятно. Ни к чему снова ворошить прошлое, которое и без того было растревожено.

– А мама? – задаю я ему вопрос не в бровь, а в глаз.

Он отводит взгляд, ему неловко, но вместе с тем и врать мне в лицо он не может. И без того сам понимает, как она ко мне относится. Он всегда был самым внимательным и чувствительным из всех моих трех братьев, так что наверняка замечал, как разнится отношение матери к ним, ее мальчикам, и ко мне, единственной и желанной, казалось бы, девочке.

– Мама не может тебя не любить,, – как-то неуверенно всё же отвечает он, а затем добавляет, – со следующей недели отец приставит к ней медсестру, которая будет следить, чтобы она регулярно принимала лекарства. Как только всё наладится, уверен, она первая к тебе приедет и попросит прощения. Ты ведь знаешь, что… Что ты нам всем не чужая.

– Всё хорошо, Валид, не беспокойся обо мне, я в порядке, – вздыхаю я и не собираюсь развивать эту тему.

Гадаю в этот момент, знает ли он о том, что у отца есть другая любимая женщина, которая живет отдельно, или Амир не посвятил его в эти семейные проблемы? В любом случае, не считаю нужным говорить об этом.

Отказываться от квартиры, которую отец подарил мне, не собираюсь, а деньги, вырученные от продажи дома, который мне остался после развода, положила на счет, чтобы обеспечить будущее Амины.

В день отъезда, когда мы с дочкой сидим на чемоданах, я всё время оборачиваюсь в надежде, что мама выйдет, чтобы проводить нас. Пусть я и знаю, что она меня не любит, но мое сердце не желает этого принимать. Как никак, все эти годы я считала ее своей родной мамой, которая никогда не пожелает мне плохого.

Поколебавшись, я всё же хочу попрощаться с ней лично, посмотреть ей в глаза впервые с того разговора, когда наша семья разделилась на до и после.

Оказавшись у ее спальни, я сначала стучу, а, не дождавшись ответа, всё равно вхожу, не собираясь отступать.

– Мы можем поговорить? Мама…. – последнее я произношу неуверенно, скорее, по привычке.

Она сидит ко мне спиной, недовольно сразу же дергает плечом.

– Не называй меня так. Ты мне не дочь!

Становится неуютно от ее резкости, но я не ухожу. Пусть сердце и кровоточит, но я не смогу уехать, оставив между нами недосказанности.

– Почему?

– Что почему?!

– Почему ты меня так ненавидишь? Разве я сделала тебе что-то плохое? Я ведь не виновата, что… что я не твоя дочь…

Голос мой против воли хрипит, я не контролирую своих эмоций. Сама от себя такого не ожидала, но глупо было ожидать, что смогу сохранять самообладание, оказавшись перед матерью. Она не оборачивается, и я этому даже рада. Словно я сама не готова смотреть ей глаза в глаза.