"Фантастика 2025-147". Компиляция. Книги 1-25 (СИ) - Шахрай Юлия

– Мы идём. – Сказала Соён, когда гонец едва договорил.

– Это ловушка. – Сухо заметила Ли Ён. – Их дом вчера рассылал приглашения вам под герб. Сегодня – беда у границы их влияния. Слишком чисто. И слишком вовремя.

– Тем важнее прийти. – Ответила Пэ Хва. – Там – живые.

Юньчжоу встретил их сумраком и тишиной. Ставни домов были плотно закрыты… Талисманы на дверях перевёрнуты от страха… Колодцы закрыты крышками… На площади – каменная чаша с солёной водой, в ней отражение луны было мутным.

Первую “пустую ночь” они пережили без потерь. Пэ Хва расставила девять печатей вокруг квартала и вплела детские голоса в круг – смех сильнее шёпота пустоты. Во вторую – тёмные дымчатые сполохи полезли из щелей, как хладные черви, и Ли Ён рубила их короткими клинками, не оставляя следов на металле. На третью ночь явилось нечто – Пожиратель Сна, старый дух, что когда-то жил в храме, а теперь питался беззащитными, как монах – рисом.

Они не убили его. Они его сместили. Загнали в чашу солёной воды, закрыли крышкой из раскалённых глиняных плит и унесли на святилище за городом, где стены помнили старую молитву. Утром город дышал. Люди выходили на улицы, как после тяжёлой болезни, – бледные, но живые. И тогда впервые толпа заговорила:

– Госпожа Хваджон… Серая Лента…

Сначала это всё звучало даже смешно, и как-то нелепо. Потом стало вполне привычно. И от этого в груди Соён стало тяжело, как от новой брони. Согревает – и давит.

Днём позже явился посланник. Не мальчишка, и не трактирный бегунок. Высокий, гладко выбритый мужчина в синем, сдержанном шёлке – канцелярский чиновник третьего ранга. Он поклонился правильно, но глаза его были точёными, как лезвие.

– Госпожа Хваджон. – Сказал он. – Вам предписано немедленно прекратить самостоятельные действия в северных провинциях и прибыть в столицу для согласования статуса вашего отряда. Печать прилагается.

Он развернул свиток. Печать была красивая и сочная… Вензельный круг… Только слишком жирная. Печать Совета никогда не расплывалась так, будто её ставили в спешке. На полях были заметны слабые, но заметные, неправильные “хвостики” штрихов, как у человека, копировавшего чужую руку.

Ли Ён стояла так, чтобы видеть бумагу сбоку. Её взгляд был внимательный, и даже колючий.

– Фальшь. – Сказала она не губами, а самим взглядом.

Пэ Хва шагнула ровно на пол-ступни ближе к посланнику.

– Мы благодарны Совету, что видит нас. – Улыбнулась она. – Но госпожа устала. Примите у нас чай.

Посланник практически сразу ощутил её намёк. Стоит ему только дернуться в сторону, и он сам признает, что спешит. Так что он сел. Чай был слишком горячим, и слишком светлым. Настоящий чиновник третьего ранга пил бы крепче.

Пока чай остывал, Соён вышла на площадь. Сняла с пояса нефритовый знак дома Хваджон – знак участия в родовых делах – и, не ломая, перевязала его серой лентой. Вернулась и положила на стол между чашами.

– Я – дочь семьи Хваджон! – Сказала она. – Я не бегу от своего имени. Но отныне мои походы – под этим знаком. Если Совету есть что сказать – он знает, где найти меня. Не старейшин нашей семьи.

Посланник поднял взгляд – и впервые в нём мелькнуло человеческое удивление.

– Я передам. – Кивнул он. И ушёл, не споря. Потому что после таких “фальшивых” свитков могут легко такого гонца приговорить к смерти. А он хотел уйти живым.

В тот же вечер Ли Ён из тени вытолкнула парня в дорожной куртке. При себе у него был слишком новый нож, и слишком чистые сапоги для путника.

– Разведчик дома, что присылал брак. – Сказала она. – Снимал след за твоими шагами.

Парень молчал. Соён дала ему воды и отпустила – но в глаза его посмотрела так, что он даже до корней волос побледнел.

– Передай своим хозяевам, я не стану невестой их дома. И не стану их врагом. Но если ещё раз пошлют за мной кого-то с ножом, то я отвечу огнём. Огнём, который “лечит” города, выжигая весь возможный мусор…

……….

Ночью, когда лагерь укрыла неживая тишина, Соён вышла за пределы огней. Под ногами плотно пружинила глина, ещё хранившая дневное тепло, над головой слегка мерцали те самые древние звёзды, как зерно в ладони древнего пахаря. Она села на камень и впервые позволила себе вздох, похожий на жалобу.

– Я этого не хотела. – Сказала она ночи. – Я хотела… просто идти туда, где больно.

Ли Ён не шелохнулась, но была рядом – как всегда, когда тень длиннее тела.

– Они будут идти за именем. – Тихо произнесла она. – Даже если имя будет молчать.

Пэ Хва села с другой стороны. Положила ладонь на землю – проверяя, не подползает ли из-под корней холодный шепот.

– Если не ты держишь имя, имя начнёт держать тебя. – Сказала она. – Выбирай, госпожа. Пока ещё выбираешь ты.

Соён закрыла глаза. И в темноте увидела – не серый туман, не чиновничий холод, не гербы домов. Она увидела Юньчжоу при утреннем свете. Женщин, что ставят вариться рис… Мальчика с прорезавшейся улыбкой, который проверяет крышку на чаше с Пожирателем Сна… Старика, снимающего талисман и вешавшего его обратно – уже правильно…

– Хорошо. – Тяжело вздохнув, сказала она тишине. – Я принимаю.

Потом она медленно встала. Обернулась к лагерю. Огни мерцали, как светлячки под пологом.

– Завтра – на север, к Костяной трещине. – Сказала Соён. – Там, где земли стонут. Нам по пути занести три письма… Ло Иньюй – копию “фальшивого” приказа… Городскому старосте – список нужд… Совету – наш кодекс… Пусть знают, что мы не прячемся.

Ли Ён кивнула – едва, как стрелка компаса. Пэ Хва выдохнула – коротко, как будто вынула из груди занозу.

В Долине Дракона, где вода течёт так чисто, что видно, как тени гор пьёт каждый ручей, Цзяолин поднял голову. Ветер принёс ему не слова – решимость, чистую, как каменный ручей после дождя.

– Слышишь? – Сказал он Андрею.

– Слышу. – Ответил Император, не открывая глаз.

– Зерно треснуло. – Пророкотала голосом дракона Цзяолин. – Не от страха. От того, что готово пустить росток.

Андрей не улыбнулся. Но в уголке его взгляда – за полуприкрытыми веками – что-то дрогнуло.

– Пусть растёт. – Сказал он. – Пусть покажет, кем станет – травой, что держит склон, или деревом, под которым укрывается город. Мы вмешаемся, если на этот росток наступят сапогом.

Свиток с “фальшивой” печатью, приложенный к письму Ло Иньюй, вспорол столичную гладь аккуратнее ножа. В приёмных заговорили о подделке распоряжений Совета и о том, кто столь поспешно попытался остановить Серую Ленту. Малые дома – побледнели. Средние – начали уверять, что “не имеют к этому касательства”. Великие – задумались, не слишком ли рано кто-то решил играть с огнём.

В канцеляриях услужливо заговорили о “формализации статуса отряда”. Но было поздно. В городе Юньчжоу уже вовсю произносили имя “Серая Лента”. Вслух и без опаски. Его эхо покатилось по тракту, и в следующем селении старуха привязала на руку внучке серую тряпицу – “чтобы духи знали, что за нас есть кому заступиться”.

Сама Соён узнала об этом утром – от девочки, что прибежала на привале, смущённо показывая свою ленту. И поняла, что назад пути у неё уже просто нет. Даже если её шаги остановятся – шагать будет имя. Так что она взяла ленту в пальцы, аккуратно поправила узел на тонком запястье.

– Носи. – Сказала. – Но помни… Лента – это не защита. Это обещание.

– Какое? – Наивно спросила девочка.

– Что ты не отвернёшься, когда рядом кому-то страшно.

Девочка кивнула серьёзно – так серьёзно, как умеют только дети, которые впервые увидели, что мир держится не на печатях, а на чьих-то решениях. И Соён, повернувшись к дороге, больше не пыталась облегчить дыхание. Рядом шагали Ли Ён и Пэ Хва. Впереди чернела полоса Костяной трещины. За спиной – шумел мир, в котором её имя уже не спрашивало позволения звучать. Хотя это и было тяжело, но это было правильно…

Возвращение в столицу

Врата столицы Поднебесной в тот день были открыты настежь. Глашатаи трубили в медные трубы, а вдоль улиц стояли толпы людей – от купцов и ремесленников до чиновников низших рангов и молодых учеников школ, специально отпущенных из занятий, чтобы увидеть возвращение отряда Хваджон Соён. Город, обычно строгий и деловой, сегодня напоминал бурлящий поток – любопытство, ожидание, тревога и гордость смешивались в воздухе.