"Фантастика 2025-147". Компиляция. Книги 1-25 (СИ) - Шахрай Юлия

Так началась тайная гонка, смысл которой заключался в том, кто первый протянет руку девушке из Хваджон и не проиграет.

Средние и Великие дома отнеслись к вестям серьёзнее. Здесь даже появились опасные обсуждения. Семья Хун – сразу заподозрила угрозу своим брачным планам и возможностям укрепить связь с Императором. Их старейшины собрались в тайном совете, обсуждая:

“Если Император и Дракон обратили внимание на неё, не сорвёт ли это все наши приготовления? И не повредит ли это интересам нашей ставленницы в Императорской семье?”

Семья Чхон – наблюдала более холодно, со смешком. Старый князь Чхон Ёнгджу заметил:

“Я бы и сам женил его на своей родственнице, но увы, у нас таких просто нет. Если эта девчонка пробьётся сама – значит, таково её предназначение.”

Так что для него лично всё происходящее стало увлекательной игрой. Тем более что, после последних событий, тот самый Император сам предложил старому князю взять под себя контроль над войсками Поднебесной, которые из-за родовых распрей были достаточно сильно разобщены. Что было проявлением доверия, которое старый князь не собирался разрушать глупыми поступками.

Семья Хваджон – оказалась в центре внимания. Ведь Соён – их дочь. И хотя прежде её считали лишь одной из тех, чья судьба всего лишь выйти замуж для блага семьи, теперь имя семьи вдруг стало звучать в связке с Императором. Так что теперь старейшины Хваджон были в растерянности. Их сила явно не дотягивала до первых рядов Поднебесной, но судьба внезапно бросила им козырь, которого они даже не просили.

И даже в самом сердце Поднебесной, при дворе, разгорелись споры. Служители, приближённые и советники Андрея начали делиться на отдельные фракции. И первой фракцией были сторонники судьбы. Они утверждали, что слова Дракона – это пророчество, и игнорировать его значит идти против воли Неба. Эти люди открыто говорили:

“Императору нужно присмотреться к девушке. Небо не ошибается.”

Во второй фракции были скептики. Они настаивали на том, что Соён всего лишь использует шум и ловко играет на слухах:

“Эта девушка всего лишь удачливая искательница внимания, не более. Стоит ли Императору и его духовному зверю осквернять своё величие подобными сравнениями?”

В третьей фракции собрались все осторожные. Эти чиновники не брали сторону, но уже начали плести сети влияния. То через подношения семье Хваджон, то через попытки приблизиться к самому отряду Соён, где всё больше проявляли себя её девочки Ли Ён и Пэ Хва.

………….

Тем временем сама Соён продолжала действовать. Её отряд рос, но не как бунт или банда – а как дисциплинированная сила, готовая подчиняться ей одной. Ли Ён – хранила тишину, но постепенно взяла на себя функции тени. Следила, чтобы к Соён не пробирались шпионы, находила предателей в зачатке. Пэ Хва – наоборот, действовала открыто. Вела переговоры… Зажигала людей вокруг, словно знамя. И именно благодаря этому её отряд, что начинался как “маленькая компания верных”, превратился в ядро новой силы, которая уже могла бросить вызов не только малым домам, но и слабым средним.

Всё это стало возможным потому, что Дракон Цзяолин, пусть и в разговорах только с Андреем, произнёс слова о девушке. Они словно пробили стену между “обычной попыткой заявить о себе” и “возможным будущим, освящённым Небом”. По дворцу пошли разговоры:

– А если она станет невестой Императора?

– А если она возглавит новую силу и сама создаст Секту?

– А может, это будущая хранительница долины?

Так шаг за шагом имя Соён перестало быть именем лишь “девушки-искателя внимания” и стало именем, с которым начали связывать возможные перемены в самой Поднебесной.

К тому утру, когда по столице поползли слова о “зерне судьбы” в груди Соён, она уже шла по северной дороге – в сопровождении двух своих верных теней, Ли Ён и Пэ Хва, и двух десятков людей, чьи лица опалил серый туман приграничья. Ветер здесь был жёсткий, пах железом и полынью, и даже птицы летели ниже обычного, будто опасаясь задеть невидимые струны, натянутые между небом и землёй.

Сначала дошёл первый шёпот. В придорожном трактире старик-скрипач, перебирая струны, спросил вполголоса:

– Госпожа Соён, верно? Небесный Дракон… Говорил о вас.

Она не ответила. Лишь кивнула, как кивают человеку, что сообщает о восходе солнца. Знаешь и без него, но от его слов теплее не стало. На третий день появились и письма. Три свитка, перехваченных Ли Ён у мостика через пересохший ручей.

От одного малого дома пришло приглашение:

“Примите наш герб, и ваш отряд войдёт под нашу защиту. Вместе мы будем сильнее.”

От другого – прямое предложение брака:

“Наш племянник благороден и рассудителен. Император услышит вас иначе, если у вас будет опора.”

И третий – без печати, только с чёрным пятном воска. В виде полноценного предостережения:

“Вернись. Пока шум не утих. Иначе крысы, что боятся света, придут из нор за тобой.”

Ли Ён подала письма своей хозяйке молча. Пальцы – тонкие, гибкие – не дрогнули. Глаза, как вода в затенённой чаше, оставались неподвижны.

– Выбросить? – Спросила коротко.

– Оставь… – Сказала Соён. – Я должна помнить, как звучит их голос, когда они улыбаются и когда угрожают.

Пэ Хва в пути почти не говорила. Начиная с полудня, она шла рядом и то и дело вытаскивала из сумки бумажные полоски, на которых чертила негромкие знаки-защиты. Сутулость её плеч была едва заметной – признак усталости, а не сомнения. Вечером она разложила травы, что пахли горько, и отвела в сторону двоих. Одному – на грудь, второй – на виски.

– Серый туман у них в дыхании. – Сказала Пэ Хва. – Если не выжечь – к осени заговорит.

К полудню пятого дня отряд остановился у заброшенного святилища. Глиняные львы у ворот облупились. В чаше – старая вода, в которой не отражалось небо. Пока воины раскладывали котлы, Соён осталась на каменных ступенях. Дальняя дорога не была единственной тяжестью. Неожиданно к святилищу поднялся мальчишка-посыльный – в пыли по колено, с лицом, изрезанным ветром.

– Госпожа.– Выпалил он, едва отдышавшись. – Из столицы. Не от домов. От канцелярии.

Он протянул свиток с ровной, холодной печатью. Не императорской – у Андрея нет привычки разбрасываться бумажными распоряжениями, но печать совета старейшин благородных домов, что по его воле управляет Поднебесной. Ровный, чужой почерк:

“Силы госпожи Соён Хваджон признаются полезными для приграничья. Рекомендуется сотрудничество с местными управителями. Просим избегать действий, могущих быть истолкованы как вмешательство в политику домов.”

Формально – это было признание. Фактически – коридор, узкий, как щель. И это сообщение Соён перечитала дважды. Материал свитка хрустнул, как треснувший орех орех.

– Они говорят: “Иди”. – Произнесла она так, чтобы слышали лишь Ли Ён и Пэ Хва. – Но добавляют: “Не оставляй лишних следов”.

– Следы всё равно будут. – Коротко усмехнувшись, ответила Ли Ён. – И лучше, если они будут нашими.

В тот вечер Соён впервые собрала отряд не ради распределения дозоров. Она принесла серую ленту – простой полосой ткани с её руки – и повязала себе на предплечье.

– Отныне мы – Серая Лента. – Задумчиво сказала. – Не дом, не секта. Мы – те, кто идёт, где туман. Наш знак – не герб и не печать. Наш кодекс – три строки.

Она говорила негромко, но так, что ветер притих:

– Помощь не продаём. Берём только то, что не обескровит тех, кого спасли. Никого не держим силой. Каждый день все делают свой выбор. Приказы – слышим. Но там, где люди тонут, мы не спрашиваем разрешения для действий.

Люди слушали, как слушают приговор суда – но на их лицах, обожжённых походами, пробивался странный, новый свет. Ли Ён повязала ленту молча, Пэ Хва – с едва заметным вздохом облегчения, словно слова, давно зревшие в груди, наконец назвали себя.

…………

Через неделю в городке Юньчжоу на северо-западе начались “пустые ночи”. Люди просыпались без дыхания, не мёртвые… Словно выжженные изнутри, как лампы без фитиля. Местные стражи ушли за подмогой к ближайшему малому дому. Те прислали три десятка копейщиков, но на вторую ночь копья резко покрылись инеем, а копейщики бежали, не дождавшись рассвета.