"Фантастика 2025-159". Компиляция. Книги 1-31 (СИ) - Небоходов Алексей

Последней пришла Катя. Обычно она приносила в компанию веселье, но сегодня выглядела непривычно тихой и растерянной.

– Простите, что задержалась, – тихо сказала Катя, снимая пальто. – Думала, приду и стану шутить, как всегда, но оказалось, что не знаю, как вести себя сейчас. И смешно, и грустно одновременно.

Все расселись за столом. Несколько минут никто не решался нарушить молчание. Наконец, не выдержав, Алексей постарался разрядить атмосферу воспоминаниями:

– Помните, как впервые собирались смотреть наш фильм? – осторожно начал он, стараясь отвлечь друзей. – Как вы тогда боялись, что ничего не выйдет, а в итоге вся Москва только об этом и говорила. Вот тогда и стало понятно, что без Михаила Борисовича нам никуда: актёр, режиссёр, сценарист, дипломат и главный интриган в одном лице.

– Да уж, интриган тот ещё, – с иронией подхватила Светлана. – Особенно когда вокруг нашего творчества начались такие страсти, что казалось, завтра придётся оправдываться перед половиной Москвы за любовь к нашим «особенным фильмам».

Разговор стал теплее, на лицах друзей появились грустные улыбки людей, слишком хорошо знающих друг друга.

– А помните закрытый показ в Дедрюхино? – улыбнулась Елена сквозь слёзы. – Как председатель не выдержал и потащил доярку в подсобку? Там были такие вопли, что мы не знали, смеяться или краснеть.

Воспоминания немного смягчили обстановку, но ненадолго. Светлана и Елена вновь переглянулись, не сдержав слёз.

– Ну что вы делаете, девчонки? – попытался оживить Алексей, но голос уже не звучал уверенно. – Просил же не начинать. Я совершенно не умею утешать плачущих женщин.

Он виновато улыбнулся и развёл руками. Остальные в ответ улыбнулись так же грустно, понимая, что удерживать чувства становится всё труднее. Атмосфера стала почти невыносимой, смешав теплоту их общей жизни и горечь расставания.

После ужина неизбежно наступила минута расставания. Поднимались из-за стола неохотно, избегая встречаться глазами, словно так можно было ослабить боль. Но как ни откладывали, момент пришёл, и тишина стала тяжёлой, почти физически ощутимой.

Первым эту тишину нарушил Алексей, пытаясь говорить легко и спокойно:

– Ну что, друзья, хватит стоять и грустить. Слёзы – дело хорошее, но давайте попрощаемся так, чтобы потом не мучиться, что что-то важное не сказали. Завтра начнётся другая жизнь, а сегодня у нас ещё есть шанс не оставить ничего недосказанного.

Михаил молча подошёл к нему и крепко обнял друга, чувствуя в груди болезненную благодарность и печаль.

– Спасибо тебе, Лёша, – тихо сказал он, отстраняясь и глядя другу в глаза. – Ты даже не представляешь, как я тебе благодарен. Не за помощь и связи, а за то, что оставался рядом, когда проще было отвернуться. Прости, если когда-то втягивал тебя в то, что было тебе тяжело.

Алексей улыбнулся, хотя глаза его подозрительно заблестели:

– Какие там неудобства, Миш? С тобой жизнь стала такой интересной, что я порой думал: неужели когда-то жил иначе? Что такое жизнь без риска и историй, которые вспоминаются до старости? Спасибо тебе за это. Береги себя и Ольгу. Вы нам дороги больше, чем думаете.

Михаил повернулся к Сергею. Обычно немногословный и сдержанный, тот растерянно смотрел в пол, будто подбирая нужные слова. Михаил крепко сжал его плечо и сказал:

– Серёж, я всегда восхищался твоей выдержкой и надёжностью. Мне было спокойно от того, что ты рядом. Что бы ни случилось, ты никогда не подводил. Прости, если тебе бывало тяжело из-за меня.

Петров помолчал, поднял глаза и ответил серьёзно:

– Я и не ждал от тебя лёгкости и покоя, Миш. Ты человек другого масштаба. С тобой было непросто, но именно этим интересно наше с тобой сотрудничество. А то, что иногда втягивал нас в безумные истории, – наверное, и было самое настоящее в нашей жизни. Не думай о том, что мы переживали. Помни лучше то, что мы прожили вместе.

Женщины стояли чуть в стороне, крепко сцепив руки, словно боялись отпустить друг друга и навсегда потерять последнюю ниточку близости. Лица Светланы и Елены лишились улыбок, оставив лишь чистую, неприкрытую печаль, которая медленно текла по щекам, стирая последние попытки выглядеть сильнее, чем есть на самом деле.

– Девочки мои, дорогие, – тихо проговорила Ольга, сжимая их ладони так, будто через это прикосновение могла передать всё, что не решалась произнести вслух. – Даже не знаю, как благодарить вас за всё, что вы для меня сделали, за каждую минуту, прожитую вместе. Вы стали моей настоящей семьёй. Простите, если когда-то я была не права или чем-то вас обидела.

Светлана всхлипнула, уже не сдерживая слёз, и крепко обняла подругу:

– Что ты говоришь, Оля? Мы сами не знаем, как жить здесь без вас, как возвращаться домой, понимая, что вас рядом больше нет. Не ты должна просить прощения, а мы благодарить за то, что ты стала центром нашей странной жизни, где было место всему: любви, слезам и безумию, о котором никто из нас уже не забудет.

Елена, не находя слов, молча кивала и прижималась к ним ещё сильнее, пытаясь удержать хоть тень прошлого счастья.

Катя подошла к Михаилу и непривычно серьёзно сказала:

– Знаешь, Миш, никогда не умела говорить нужные слова в такие моменты, всегда шутила и смеялась даже когда было совсем невесело. Но сейчас понимаю, никакие шутки не помогут. Просто знай: я счастлива, что ты и Оля были в моей жизни. Всё, что ты придумал и воплотил, было не развлечением, а настоящей, живой жизнью. Спасибо вам, правда. И возвращайтесь когда-нибудь, хорошо?

– Обязательно, Катюш, – с благодарностью кивнул Михаил. – Только не грусти.

Когда дверь за последним гостем закрылась, в квартире повисла звенящая, давящая тишина. Ольга медленно прошла к креслу и тяжело села, закрыв лицо руками. Она тихо плакала, чувствуя, как с каждой слезой уходит часть их прежней жизни, оставляя болезненную неопределённость будущего.

Михаил осторожно подошёл и обнял её за плечи, чувствуя дрожь её тела от сдерживаемых рыданий.

– Всё будет хорошо, Оля, – прошептал он, вкладывая в слова всю возможную нежность и уверенность. – Главное, что мы вместе. Мы ещё можем начать заново, даже если это будет трудно. Только не плачь, прошу тебя.

Она подняла на него полные слёз глаза и слабо улыбнулась:

– Знаю, Миш, знаю. Просто оказалось сложнее, чем я думала. Но ты прав – главное, что мы вместе. Теперь мы есть только друг у друга, и никто не знает, что впереди. Может, это и есть самое важное.

Поздней ночью в спальне было так тихо, будто сама квартира замерла в ожидании перемен. Михаил и Ольга лежали рядом молча, каждый погружённый в свои мысли. В темноте слышалось только ровное дыхание и приглушённый шум улицы, напоминая, что где-то рядом продолжает течь другая жизнь.

– Миш, – первой нарушила тишину Ольга, осторожно, словно боялась потревожить ночь, – а ты когда-нибудь думал, что было бы с нами, если бы я тогда не привела Серёжку в твой кружок? Если бы мы разминулись?

Михаил повернулся к ней, всматриваясь в едва различимый профиль, и после небольшой паузы ответил серьёзно и спокойно:

– Знаешь, Оля, я не верю в случайности. Фотокружок был лишь поводом для встречи. Если бы не он, мы встретились бы в другом месте. Может, в очереди за хлебом или в трамвае, застрявшем посреди улицы, и начали бы жаловаться на ожидание, даже не подозревая, что это и есть наше начало.

Ольга тихонько улыбнулась, и Михаил почувствовал, как её тело расслабилось, словно услышанное было именно тем, что ей так нужно.

– Правда так думаешь? – тихо спросила она. – Или просто хочешь успокоить?

Михаил бережно взял её ладонь и твёрдо произнёс:

– Я не умею говорить слова просто так. Верю, что в жизни есть моменты, мимо которых нельзя пройти. Наша встреча была одним из них. Без тебя жизнь была бы серой и пустой. Я ни о чём не жалею, даже о боли. Главное – ты рядом.

Они замолчали, крепко сжимая друг другу руки, прислушиваясь к ночным звукам, напоминающим, что мир за окном по-прежнему велик и непредсказуем.