"Фантастика 2025-159". Компиляция. Книги 1-31 (СИ) - Небоходов Алексей

Смирнов отложил ручку и посмотрел на Михаила внимательно, с лёгкой иронией, будто проверяя на прочность:

– Интересное объяснение. Но мне кажется, ваши накопления давно обналичены и вполне доступны. Или вы говорите о другой валюте – личной безопасности?

Михаил спокойно выдержал его взгляд, хотя внутри похолодело. Смирнов был опасно близок к истине.

– Игорь Семёнович, вы прекрасно знаете, я осторожный человек, – мягко улыбнулся бывший олигарх, словно не заметив намёка. – Сейчас такое время, когда лучше подстраховаться. Бизнес требует движения. Сидя в Москве, новые горизонты не открыть.

Смирнов задумчиво кивнул, постукивая пальцами по краю стола:

– Международный рынок… – повторил он негромко, будто пробуя слова на вкус. Затем резко поднял глаза и открыто спросил: – Значит, готовы заплатить цену?

Михаил не колебался, будто давно просчитал эту встречу:

– Разумеется. И думаю, вам эта цена уже известна.

Смирнов усмехнулся, оценив прямоту собеседника, и спокойно назвал цифру, в которой не было торга – только абсолютная уверенность, словно речь шла о давно согласованной сделке:

– Три с половиной. Валютой. Наличными. И без расписок.

– Согласен, – чётко и ровно ответил Михаил, будто речь шла о погоде. Он понимал, что эта сумма – окончательный билет к свободе.

Смирнов медленно поднялся из-за стола, подошёл к телефону и небрежно набрал номер, произнеся коротко, без объяснений:

– Завтра в ОВИРе примут товарища Конотопова. Подготовьте всё необходимое. Да, по моей личной просьбе. Вопрос решён.

Он быстро положил трубку и повернулся к Михаилу: на лице его появилась усталость и даже досада:

– Знаете, Михаил Борисович, я вас, пожалуй, понимаю. Но вы выходите из игры, которую сами и затеяли. А покидать поле всегда опаснее, чем вступать на него. Вы подумали об этом?

Михаил поднялся, застегнул пиджак и, глядя Смирнову в глаза, спокойно ответил с лёгкой иронией:

– Игру невозможно выиграть изнутри, когда правила постоянно меняются. Иногда лучший способ победить – перестать играть, пока такая возможность ещё есть.

Смирнов усмехнулся с печальной снисходительностью человека, знающего жизнь лучше, чем хотел бы:

– Что ж, решение принято. Завтра документы будут готовы. Но помните: некоторые двери открываются только раз. Постарайтесь не возвращаться слишком скоро.

Михаил молча кивнул, пожал ему руку и вышел, осторожно прикрыв за собой тяжёлую дверь.

На улице было пасмурно, ветер гнал по тротуару опавшие листья, напоминая, как быстро сменяются времена и эпохи. Михаил остановился на мгновение, вдыхая прохладный воздух и чувствуя, как постепенно уходит напряжение последних дней.

– Теперь ты действительно свободен, – сказал он себе с горькой усмешкой. – Осталось только дожить до завтра.

На следующий день в ОВИРе всё прошло настолько гладко, что показалось подозрительным. Михаил прошёл мимо серых очередей и кабинетов, где чиновники ежедневно убивали надежды граждан. Его сразу провели в кабинет, где уже ждал заграничный паспорт.

За столом сидел молчаливый мужчина средних лет с лицом человека, давно забывшего, что значат слова «надежда» и «мечта». Чиновник скучно перебирал бумаги, не удостоив Михаила даже формального приветствия, и небрежно подтолкнул паспорт:

– Проверяйте, товарищ Конотопов. Всё готово, как просили.

Михаил открыл паспорт. Официальная фотография смотрела строго, напоминая о том, кем он стал здесь – человеком, способным одним звонком получить то, на что другие тратят годы унижений. Он перелистал пустые страницы, проверяя на ощупь своё будущее. Страницы были гладкими и холодными, как снежная равнина, которую ещё предстояло пересечь.

– Всё в порядке, – коротко сказал Михаил, спрятав паспорт во внутренний карман пиджака.

Чиновник равнодушно пожал плечами:

– Тогда всё. Можете быть свободны. Удачи за границей.

Последняя фраза прозвучала дежурно, словно надпись на двери закрытого магазина. Михаил вышел из кабинета и почувствовал, как с каждым шагом отпускает внутри, уступая место странной лёгкости, смешанной с тревогой.

На улице он остановился, вдохнув прохладный московский воздух с запахом сигаретного дыма и прошлогодней листвы. Несколько мгновений он стоял, осознавая, что всё действительно происходит.

Подойдя к стоянке такси, Михаил выбрал пожилого водителя с усталым лицом и проницательными глазами. Тот сразу распахнул дверь и улыбнулся, угадав настроение пассажира по одному взгляду.

– Куда поедем? – спросил таксист, поправляя кепку и приподнимая брови с добродушным интересом.

– В кассу «Аэрофлота», – коротко ответил Михаил, устраиваясь в машине и глядя в окно, словно прощаясь с серыми фасадами и угрюмыми лицами прохожих.

Таксист задумчиво кивнул и включил мотор, мягко вливаясь в поток городского движения.

– Далеко собрались, товарищ? – поинтересовался водитель.

– Не слишком, – спокойно сказал Михаил. – Дела, переговоры, встречи. Нужно посмотреть, как люди живут, опыт перенять. Да и отдохнуть от Москвы.

Водитель хмыкнул и посмотрел на Михаила через зеркало с лёгкой иронией, будто прочитал в нём гораздо больше, чем тот сказал:

– Понимаю вас. Москва – город хороший, только иногда хочется сбежать подальше. Особенно сейчас, когда гайки закрутили так, что вот-вот сорвёт. Вы улетаете, а я остаюсь, – он усмехнулся. – Буду дальше возить таких же мечтателей, желающих свежего воздуха.

Михаил улыбнулся, неожиданно проникшись симпатией к этому человеку, который видел город таким, какой он есть на самом деле:

– Кто знает, может, и вы когда-нибудь полетите.

Таксист грустно улыбнулся, услышав в словах пассажира знакомую мечту, которой сам давно не верил:

– Нет, я своё налетался. Теперь здесь, за рулём. У каждого своя дорога. Главное – знать, куда едешь. Вы-то знаете?

Михаил задумался и негромко ответил, глядя на улицу:

– Думаю, знаю. Но до конца уверенным быть нельзя. Можно только надеяться, что дорога приведёт куда надо.

– Верно сказано, – согласился таксист, не отрывая глаз от дороги. – Надежда – единственное, что пока не запретили. Хотя скоро доберутся и до неё. А вы там осторожнее. Не любят они нас. Думают, медведей по улицам водим.

Михаил усмехнулся, пожимая плечами:

– Ничего, объясню, что медведя дома оставил. Думаю, договоримся.

Машина остановилась возле офиса «Аэрофлота». Конотопов расплатился, поблагодарил водителя и вышел, ощутив лёгкое волнение перед шагом, который предстояло сделать. Такси исчезло в потоке машин, оставив его одного перед дверью, за которой продавались билеты в новую, пока ещё не окончательную, но уже иную жизнь.

На душе было одновременно тревожно и легко – редкое чувство, когда перед важным шагом обретаешь уверенность в правильности решения, но отчётливо понимаешь, что пути назад уже нет. Это было похоже на освобождение от старой жизни, которая стала слишком тесной. Теперь ему предстояло шагнуть в другую жизнь, и эта мысль одновременно пугала и волновала.

Вернувшись домой, Михаил застал Ольгу на кухне. Она молча сидела за столом перед остывшим чаем, глаза её были красные, опухшие от слёз, которые она уже не скрывала.

– Ну что ты, Оленька, – тихо сказал Михаил, присаживаясь напротив и беря её холодные руки в свои ладони. – Разве можно так? Я же не навсегда, пока только поездка. Встречи, дела, может, получится найти новые возможности. Ты ведь знаешь, я ничего не делаю просто так.

Ольга подняла глаза, и Михаил увидел в них такое смятение и беспомощность, каких прежде никогда не замечал.

– Значит, ты всё-таки уезжаешь? – тихо спросила она. Голос срывался на хриплый шёпот. – Это окончательно? Ты решил, что другого выхода нет?

Михаил сжал её пальцы крепче и внимательно посмотрел ей в глаза:

– Оля, милая моя, не окончательно. Я вернусь за тобой, слышишь? Сейчас просто нет другого выхода. Всё зашло слишком далеко. Я уезжаю не потому, что хочу от вас сбежать, а чтобы сохранить то, что у нас есть. Нам нужен воздух, пространство для жизни. Если я останусь, меня раздавят, а потом и вас с Серёжей зацепят. Ты ведь сама это понимаешь.