Господин Тарановский (СИ) - Шимохин Дмитрий

Тэкклби замер, не понимая.

— Тогда… что?

Я наклонился к нему через стол.

— Вы останетесь здесь. В качестве… почетного гостя.

— Зачем? — прошептал он.

— Потому что спектакль еще не окончен, — жестко отрезал я. — Вы и ваша компания заварила эту кашу, мистер Тэкклби. Вы еще не до конца сыграли свою роль в этой пьесе.

Я кивнул Сафару, стоявшему у двери.

— Уведите его. В погреб. Кормить, поить, но глаз не спускать. Если с его головы упадет хоть волос — ответите головой. Но если он попытается сбежать — пристрелить на месте.

Когда англичанина, брыкающегося и сыплющего проклятиями, выволокли вон, я снова взял чай.

Живой Тэкклби в моей тюрьме стоил дороже, чем мертвый Тэкклби в канаве.

Эпилог

Санкт-Петербург. Зимний дворец.

Высокие своды приемной залы императора Александра II давили своей позолотой и имперским величием. Среди зеркального паркета и тяжелых бархатных портьер, воздух казался слишком густым, пропитанным ароматами дорогого табака и французского парфюма.

Мы стояли у огромного окна, выходящего на Дворцовую площадь. Три человека в безупречных фраках, которые сидели на нас так, словно мы всю жизнь только их и носили. Но если присмотреться к рукам, выглядывающим из-под белоснежных манжет — загрубевшим, со следами старых мозолей и кандалов, — картина становилась иной.

Владимир Левицкий, теперь уже полковник и официальный представитель военного ведомства Маньчжурии, поправил воротник и задумчиво посмотрел на пустую площадь.

— Знаешь, Сергей, — тихо проговорил он, — глядя на всё это… иногда мне кажется, что нам стоит за перо засесть. Мемуары написать. Что это все не приснилось, а было наяву.

Стоявший рядом Изя Шнеерсон, едва сдерживал неуемную энергию, коротко и сочно хохотнул.

— Ха-ха! Мемуары? Владимир Сергеевич, вы серьезно? — Изя поправил тяжелую золотую цепь на жилете и подмигнул нам. — Да кто ж в это поверит? Если мы напишем правду, скажут, шо это плохой французский роман! Таки представьте заголовок: «Компания беглых каторжников обманула две империи и построила свою». Вай-мэ, нас сожрут еще на вступлении! Если бы я сам всё это не проворачивал, я бы первый сказал, шо автор — сумасшедший фантазер!

Я невольно улыбнулся, глядя на Изю. В его глазах всё так же плясали те самые искорки, что и в тот день, когда он предложил провернуть наш первый гешефт.

— Может, и не поверят, Изя, — отозвался я, чувствуя в руках тяжесть верительных грамот, скрепленных печатями. — Но мы-то с вами знаем, что всё было именно так. А в жизни, как показывает практика, случаются чудеса и похлеще тех, что пишут в книгах. Главное — вовремя оказаться в нужном месте с правильными людьми.

Левицкий вздохнул, его взгляд стал серьезным.

В этот момент массивные дубовые двери, украшенные золочеными двуглавыми орлами, бесшумно распахнулись. На пороге застыл рослый адъютант в парадном мундире. Его голос, зычный и торжественный, эхом раскатился по залу, заставив случайных придворных обернуться.

— Чрезвычайное посольство Маньчжурского Великого Княжества! Его Императорское Величество Александр Николаевич готов принять!

Я посмотрел на своих друзей. Левицкий выпрямился, по-военному подобрался. Изя нацепил на лицо маску, хотя уголок его рта всё еще подрагивал в усмешке.

— Ну что, господа, — сказал я, делая первый шаг к открытым дверям. — Пойдемте. Нас ждут великие дела.

И мы пошли вперед — по зеркальному паркету, навстречу истории.

ЭПИЛОГ

Битва при Силинцзы, произошедшая весной 1865 года, стала поворотным моментом не только в истории Маньчжурии, но и, как показали дальнейшие события, всей Цинской империи. Разгром трехтысячного экспедиционного корпуса, вооруженного по последнему слову европейской техники, произвел эффект разорвавшейся бомбы.

Слухи о «Белом Нойоне» и его «небесном огне», подтверждавшие заранее пущенные по степи пророчества лам, в одночасье превратились из слухов в непреложный факт. Колебавшиеся нойоны и князья, видя реальную сокрушительную силу, начали один за другим присылать свои отряды под знамена Найдан-вана, который из мятежного князя стремительно превращался в лидера общемонгольского восстания.

Победа под Силинцзы стала воистину знаковым событием этой войны. Его разношерстные силы уничтожили знаменитую «Непобедимую армию», созданную и финансируемую англичанами. Именно это войско буквально год назад нанесло поражение основным силам тайпинов. Теперь эта лучшая армия богдыхана была разгромлена. Конечно, у цинов еще было много войск. Но таких дисциплинированных и опытных — уже не было.

Поле битвы под Силинцзы стало неисчерпаемым арсеналом. Помимо старых фитильных ружей, было собрано более четырех тысяч прекрасных английских винтовок «Энфилд» последней модели, восемь шестифунтовых стальных орудий, многочисленные запасы боеприпасов. Но главный арсенал восстания был обеспечен предусмотрительностью Тарановского. Еще задолго до этих событий, он организовал доставку на Дальний Восток восьми тысяч нарезных штуцеров — трофейного польского оружия, выкупленного им у русского правительства. Пока сам Тарановский ехал через Сибирь к границе с Китаем, оружие было благополучно доставлено по сложнейшему маршруту в устье Амура.

В течение нескольких следующих недель окрестности Силинцзы превратились в гигантский военный лагерь, где из разношерстных ополчений ковался единый военный механизм. Основу офицерского корпуса составили бывшие тайпинские командиры из отряда Лян Фу, обладавшие реальным боевым опытом. Кадровые русские офицеры из небольшого отряда Тарановского и унтеры из числа бывших каторжан стали инструкторами, обучая тысячи монголов, эвенков, нанайцев и китайцев основам европейской строевой тактики и, главное, искусству быстрой и точной стрельбы из нарезного оружия.

Артиллерийский парк этой армии тоже был внушителен: восемь захваченных полевых нарезных орудий Армстронга и четыре гигантские стодесятифунтовые осадные пушки без снарядов.

Но судьба, казалось, решила отдать Тарановскому все долги. Оправившись от боя, он выслал всю свою кавалерию — монголов Очира, эвенков и драгун Левицкого — на перехват вражеских коммуникаций.

Вскоре разведка донесла: из порта Инкоу, в глубокой уверенности, что «Непобедимая армия» уже празднует победу, движется огромный обоз, который заказал Тэкклби. Монгольская конница устроила засаду. Малочисленная охрана, не ожидавшая встретить целую армию в глубоком тылу, была сметена. В руках Тарановского и его людей оказался неоценимый трофей — несколько тысяч и четыре Армстронга.

В руках Тарановского оказалось восемь мощных нарезных орудия — новейших, высококачественных, не имевших равных в восточном полушарии. Теперь у него были и пушки, и снаряды к ним.

Судьба Пекина была решена.

Осенью 1865 года из ворот Силинцзы выступила армия, подобной которой эти земли не видели со времен великих ханов. Огромная многонациональная сила — русские инструкторы, стремительная монгольская конница, стойкая китайская пехота. В авангарде, как призраки, двигались неуловимые драгуны, вооруженные семизарядными карабинами Спенсера. А в центре, скрипя и раскачиваясь на специально построенных платформах, запряженных десятками волов, медленно плыли над степью стволы гигантских осадных «Армстронгов».

Эта армия, подобная ордам Чингисхана, но вооруженная всей мощью наступающего промышленного века, пересекла Великую стену и устремилась к сердцу Срединной империи. Мир стоял на пороге перемен.

К весне 1866 года кольцо вокруг Пекина сомкнулось. С юга и востока к столице подошли огромные, насчитывавшие сотни тысяч человек, но плохо вооруженные и организованные армии восставших ополченцев и остатков тайпинского движения, ведомые новыми лидерами — Лян Фу и Сяо Ма. Их авторитет, позволил им объединить разрозненные крестьянские отряды. Но настоящим ударным кулаком коалиции стали силы, подошедшие с севера и запада — объединенная армия Найдан-вана и «Белого Нойона» господина Тарановского.