Не развод, а война (СИ) - Вишневская Дана

Но почему мне так хочется протянуть руку и коснуться его щеки? Ведь мы только что признали, что всё кончено. Однако внутри — странное волнение, смешанное с болью. Почему я не могу отпустить его? Или... я всё ещё верю в нас?

Глава 18: Поздно что-то менять

Домой я возвращаюсь с таким чувством, будто мне под ребра засунули раскаленную кочергу. Перед домом стоит машина Руслана. Руки трясутся, когда вставляю ключ в замок. Господи, что со мной творится? Всего пару часов назад мы сидели в том парке, вспоминали... А теперь я схожу с ума от мыслей о том, что всё это было неправдой.

Или правдой?

Захожу в прихожую и сразу чувствую запах — Руслан здесь. Как он попал в дом? Я же сама меняла замки!

— Руслан? — кричу я, сбрасывая туфли. — Руслан, ты где?

— Здесь, — доносится его голос из кухни.

Иду туда, сердце колотится где-то в районе горла. Он сидит за кухонным столом, перед ним чашка кофе и мой ноутбук. Мой долбаный ноутбук!

— Как ты вошел? — первое, что вырывается из моих губ.

— Я взял ключ у Савелия, — равнодушно отвечает он, не поднимая глаз от экрана. — Сказал, что мне нужно взять документы.

Вот гад.

— Что ты делаешь с моим компьютером?

Теперь он смотрит на меня. И взгляд у него такой... Холодный. Чужой. Будто я ему никто.

— Смотрю твою переписку с адвокатом, — спокойно сообщает Руслан. — Интересное чтение, знаешь ли.

Меня начинает трясти. Не от страха — от ярости.

— Ты копаешься в моих личных вещах?! У тебя совсем мозги поехали?

— А у тебя нет, когда ты планируешь отсудить у меня весь бизнес? — Он поворачивает ноутбук ко мне экраном. — Вот здесь ты пишешь Мензурову: «Нужно найти способ доказать его некомпетентность как руководителя». А тут: «Может, стоит привлечь частного детектива для поиска компромата?»

Кровь отливает от лица. Да, я это писала. После того, как узнала про его тайные счета и махинации.

— Это... это не то, что ты думаешь.

— А что это, Злата? — Он встает, захлопывает ноутбук. — Просвети меня, дорогая жена. Что это, если не попытка уничтожить меня полностью?

— Ты же сам начал эту войну! — взвизгиваю я. — Ты же первый решил меня растоптать!

— Я предложил тебе цивилизованный развод. Дом, алименты, студию...

— Студию, которую ты купил, чтобы меня выгнать! — Голос срывается на крик. — Дом, который ты можешь продать! Алименты, которые можешь перестать платить в любой момент!

Руслан обходит стол, подходит ко мне вплотную. Раньше это меня заводило — его близость, запах туалетной воды, тепло от его тела. Сейчас мне хочется отшатнуться.

— Ты думаешь, я идиот? — шипит он. — Думаешь, не понимаю, что ты играешь в долгую игру? Сначала сентиментальный разговор в парке про наше счастливое прошлое, а потом — бац! — и ты отсуживаешь у меня всё до нитки.

— Ты сам говорил, что помнишь, как мы любили! — кричу я ему в лицо. — Ты сам это сказал!

— Сказал. И что с того?

— Как — что с того?! Может, стоит попробовать вспомнить не только плохое, но и хорошее? Может, не всё ещё потеряно?

Он смеется. Так противно смеется, что у меня мурашки бегут по коже.

— Ты серьезно? После всего, что ты планировала против меня, ты предлагаешь помириться?

— А ты что предлагаешь? — Я чувствую, как в горле встаёт ком. — Убить друг друга в судах? Превратить Савелия в сироту при живых родителях?

— Савелий выберет, с кем ему жить. А мы разведёмся по-взрослому. Но только при условии, что ты прекратишь свои игры с адвокатами и детективами.

— Какие игры?! — Я хватаю ноутбук, прижимаю к груди. — Я защищаю свои права! То, что мне положено по закону!

— Тебе положено то, что я решу тебе дать. — Голос у него становится металлическим. — И не более того.

Господи, кто это говорит? Не мой Руслан. Не мужчина, который строил мне мольберт своими руками. Не тот, кто говорил полчаса назад, что помнит наше счастье.

— Значит, всё, что ты говорил в парке — враньё?

— Не враньё. Я действительно помню. — Он отходит к окну, засовывает руки в карманы. — Помню, какими мы были. Молодыми, глупыми, влюбленными. Но это было в другой жизни, Злата. С другими нами.

— Мы те же!

— Нет. — Он поворачивается ко мне, и я вижу в его глазах что-то страшное. Пустоту. — Тех нас больше нет. Остались только мы — озлобленные, уставшие, готовые перегрызть друг другу горло ради копейки.

— Но мы можем...

— Что? Можем что, Злата? Притвориться, что ничего не было? Забыть про твоих адвокатов и моих? Сделать вид, что мы не планировали друг другу смерть в судебных процессах?

Я молчу. Потому что он прав. Мы зашли слишком далеко.

— Видишь? — усмехается Руслан. — Молчишь, потому что знаешь — я прав. Мы убили друг друга, Злата. Может, не физически, но морально — точно.

— Нет, — шепчу я. — Нет, мы можем попробовать. Можем начать заново.

— Ты хочешь начать заново с мужчиной, который, по твоему мнению, некомпетентен как руководитель? — Он показывает на ноутбук. — С человеком, на которого ты собираешься копать компромат?

— Я была в отчаянии! Ты сам довёл меня до этого!

— Довёл? — Он подходит ко мне снова, но теперь в его движениях есть что-то угрожающее. — Я довёл тебя до того, что ты хочешь уничтожить дело всей моей жизни?

— Ты же первый начал уничтожать моё дело! Купил мою студию, выгнал оттуда!

— Я хотел, чтобы ты поняла — развод неизбежен. Хотел, чтобы ты не цеплялась за иллюзии.

— Какие иллюзии?! — Я чувствую, как по щекам катятся слезы. — Иллюзии о том, что мой муж не сволочь? Что он способен на человеческие чувства?

Руслан останавливается как вкопанный. Лицо у него делается каменным.

— Повтори, — тихо говорит он.

— Что повторить?

— То, что ты только что сказала. Про сволочь.

Я понимаю, что сказала лишнее. Но уже поздно отступать.

— Ты сволочь, Руслан. — Голос звучит устало. — Настоящая сволочь. Потому что даёшь мне надежду, говоришь про прошлое, про то, как мы любили, а потом спокойно заявляешь, что всё это ничего не значит.

— Ничего не значит? — Он сжимает кулаки. — Думаешь, мне легко это говорить?

— А мне что, легко это слышать?!

— Тебе легко планировать моё уничтожение! — рычит он. — Тебе легко писать своему адвокату про компромат!

— Я защищаюсь!

— От чего? От развода? От того, что наш брак кончился?

— От того, что ты хочешь оставить меня ни с чем! — кричу я. — От того, что ты решил стереть меня из своей жизни как ненужную запись! Да ты просто долбаный факир — одним движением руки превращаешь наши годы в мусор, а чувства — в пустой звук. Наверное, так проще, правда? Не надо объясняться, не надо мучиться — просто взял и выбросил, как старую чековую книжку. Только не удивляйся потом, что жизнь начнёт возвращать тебе всё с процентами. Или ты и это спишешь на "мои истерики и неумение отпустить?" Ах да, конечно, ты просто освобождаешь место для нового счастья — только не забывай, что карма — это такая сука, которая умеет считать.

Повисает тишина. Мы стоим напротив друг друга, тяжело дышим, смотрим друг другу в глаза. И я вижу в его взгляде... ненависть. Да, именно её. Ненависть к женщине, которую он когда-то любил.

— Знаешь, что самое страшное? — тихо говорит Руслан. — Я действительно помню, как мы любили. Но эти воспоминания теперь причиняют только боль. Потому что они показывают, во что мы превратились.

— Мы можем не превращаться...

— Поздно, Злата. — Он качает головой. — Поздно что-то менять. Мы уже превратились. Из любящих людей во врагов. И пути назад нет.

— Есть! — Я делаю шаг к нему. — Всегда есть путь назад, если захотеть!

— Я не хочу. — Эти слова он произносит спокойно, но они бьют меня больнее всех его криков. — Понимаешь? Я не хочу пути назад. Потому что знаю — через месяц мы снова будем здесь стоять и кричать друг на друга.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что мы уже не те люди, Злата. Мы изменились. Ты теперь не доверяешь мне, а я — тебе. Ты готова уничтожить мой бизнес, а я готов оставить тебя без копейки. Какая, к чёрту, любовь? Какое примирение?