Вторая жена. Ты выбрал не нас (СИ) - Барских Оксана

Я заглядываю девушке за спину и вижу, что в саду остались только двое. Амина и Гордей. Оба сидят по разные стороны и даже не смотрят друг на другу, каждый играет со своими игрушками, делая вид, что другого здесь нет.

Хмурюсь, так как такое поведение мне тоже не нравится со стороны обоих, но я Гордею ведь не мать и не родственница, чтобы заставлять их мириться. Вряд ли Плесецкому понравится, если я буду контачить с его сыном.

– А кто сегодня мальчика привел? Где его мама?

Злюсь на себя, что лезу не в свое дело, но не могу почему-то просто забрать дочь, развернуться и уйти. Становится жаль ребенка, которого родители забыли в детском саду. Для него, как и для любого малыша, это лютый стресс, который я никому не пожелаю испытать. Есть, конечно, вероятность, что что-то случилось нехорошее, потому я тем более не могу это просто проигнорировать.

– Гордея привела, как обычно, няня. Уже четвертая за эти три месяца по счету, – качает головой воспитательница. – Маму я ни разу не видела, сколько мальчик к нам ходит. Говорят, там какая-то некрасивая история, но я не знаю подробностей. Но факт есть факт, им занимается нанятый Макаром Власовичем персонал.

Мне не нравится, что девушка настолько откровенна, такая кому угодно всё что угодно может разболтать, но не отчитывать же ее, когда я сама горю желанием узнать, что же происходит.

– Давайте еще раз его отцу позвоним. Должен же он забить тревогу, что его ребенка до сих пор домой не привели.

Мы пытаемся дозвониться несколько раз, но никто трубку не берет. Воспитательница явно нервничает, постоянно поглядывает на часы, куда-то спешит.

Я колеблюсь пару минут, а затем принимаю решение, за которое потом, возможно, получу по голове.

– Вы куда-то торопитесь? – интересуюсь для начала, подталкивая девушку к нужному мне выводу.

– Мне нужно сегодня домой ехать на выходные, мама упала и подвернула лодыжку, за ней ухаживать некому. С понедельника я в отпуске, а через два часа у меня поезд. Уже не знаю, что делать.

– Дайте мне номер Плесецкого, я сама с ним свяжусь. А пока давайте Гордей пойдет со мной и Аминой. Не останется же он здесь ночевать с охранником.

– Думаете, что его вообще не заберут?

Воспитательница посматривает с сомнением то на меня, то на мальчика, но иного выхода и она не видит.

– Мало ли, что случилось. Я напишу Макару Власовичу, что его сын со мной, не думаю, что он будет злиться. Это ведь няня, которую он нанял, не выполняет своих обязанностей. Да и потом, а вдруг что случилось, и Гордея к утру не заберут? Придется вызывать опеку, потом Плесецкому тяжко будет забрать ребенка обратно. Мы же этого не хотим? У детского сада могут потом возникнуть проблемы.

Будь девушка постарше и поопытнее, не торопилась бы никуда, сразу бы вызвала полицию и опеку, но мне жаль Гордея. Нехорошо оказаться в лапах опеки, когда у тебя есть отец. А уж где его мать, это не мое дело. Пусть потом со всеми проблемами Плесецкий разбирается сам.

– Ладно, – выдыхает воспитательница. – Но я не знаю, пойдет ли с вами Гордей, он мальчик упрямый.

Она оказывается права, тот и правда никуда идти не хочет, смотрит с надеждой в окно, разглядывая, не приедет ли вот-вот отец. Соглашается со мной пойти только когда я обещаю ему, что утром мы все вместе съездим в его дом, если отец к ночи его не заберет.

Я бы и сейчас его отвезла бы, так как адрес на свой страх и риск дает воспитательница, но уже поздно, и я не рискну ехать неизвестно куда в такое время суток, да еще и с двумя детьми.

Гордей и Амина друг с другом не разговаривают, только поглядывают исподлобья, и я понимаю, что мне нужно их как-то примирить. Оба они упрямые, своенравные, и это явно будет непросто.

Накормив их ужином, отправляю поиграть в гостиную, а сама снова пытаюсь дозвониться до Плесецкого. В итоге оставляю ему сообщение, чтобы не волновался насчет сына, а сама постоянно гипнотизирую телефон.

Переживаю, а вдруг он и правда не объявится, и что мне тогда делать с мальчиком? Я ведь не знаю его родственников, а отвечать на любые мои вопросы он отказывается.

Дети засыпают под мультики, и я уже хочу их перенести с дивана на кровать, как вдруг телефон наконец оживает. Звонит Плесецкий.

– И года не прошло, – слегка язвлю я и прикусываю сразу же язык. Я ведь пока не знаю, что произошло, так чего раздухарилась? Просто до сих пор сильно первое впечатление от этого грубияна, а его никуда не деть. Видится он мне никудышным деспотом-отцом.

– С Гордеем всё в порядке?

Он не особо церемонится, даже не здоровается, но в голосе я слышу беспокойство настоящего отца, так что смягчаюсь.

– Он покушал и сейчас спит. Вы хотите за ним приехать? Адрес вы знаете, но лучше уже, наверное, будет забрать его утром.

– При всем желании, Дилара, я бы не смог его сейчас забрать. Я в командировке, вылететь смогу в ближайшие часы, прилечу утром. Вас не затруднить приютить моего сына на это время? Я заплачу вам за неудобства столько, сколько скажете.

– Снова вы про деньги, – начинаю я злиться, но быстро успокаиваю себя. В такой ситуации я бы тоже предлагала что угодно, чтобы мой ребенок не остался на улице. – Не нужно никаких денег, Гордей побудет у меня сколько потребуется. И что с вашей няней? Она не забрала его из детского сада, также не делается.

Я сразу меняю тему, так как и сама, как мать маленькой девочки, злюсь на безответственность женщины, уж не знаю, кто она.

– Я нанял ее в агентстве. Засужу их к чертям. Уже четвертая няня не выполняет своих обязанностей! – цедит сквозь зубы Плесецкий, его злость чувствуется даже через такое расстояние.

С одной стороны, я допускаю мысль, что могло случиться что угодно, женщина могла попасть в ДТП, а с другой… Агентство же должно контролировать как-то всё это. Так что в ответ на угрозы Плесецкого молчу, не собираясь вмешиваться.

Разговор сворачивается, я укрываю детей и иду спать сама. Утром же просыпаюсь раньше всех и отчего-то первым делом привожу себя в порядок. Гораздо тщательнее смотрюсь в зеркало, чем обычно, даже волосы распускаю, хотя обычно делаю пучок.

Сердце колотится, я постоянно смотрю на время, а сама ругаю себя на чем свет стоит. Зачем вот я навожу марафет? Не всё ли равно, что подумает обо мне Плесецкий? Вот только, как бы я ни убеждала себя, что он интереса для меня не вызывает, волосы к его приходу я всё равно оставляю распущенными.

Глава 29

Макар Плесецкий на моей небольшой кухне смотрится великаном. Помещение кажется игрушечным, а сам он в своем костюме явно не с масс-маркета подходит к моей квартире, как пятое колесо к телеге.

Нет. Сама квартира расположена в хорошем районе, отец не поскупился и купил мне трешку, но вот ремонт здесь был лет двадцать назад, если не больше. Так что мне в какой-то момент даже становится стыдно, но я быстро пресекаю неуместные эмоции. Мне ведь нечего стыдиться, у меня в квартире чисто и вкусно пахнет едой.

Из-за собственных переживаний всю злость я выплескиваю на ни в чем не повинного Плесецкого.

– С вашей стороны это верх безответственности. Неужели вы даже не звоните своим няням или хотя бы не пишете, чтобы узнать, дома ли ваш сын, накормлен ли, всё ли в порядке. А что если они под машину попали, когда из сада шли?

Я накидываюсь на него, но понимаю, что частично мой гнева вызван и собственным страхом. Я не представляю, смогла ли бы доверить Амину посторонним людям. Если уж она не нужна семье со стороны отца, что уж говорить про наемный персонал.

– Я пользуюсь исключительно услугами агентств с высоким рейтингом, по рекомендации уважаемых мной людей, чьему мнению привык доверять, – цедит сквозь зубы Плесецкий. Явно не привык, чтобы его отчитывали, как мальчишку.

Дети пока спят, так что я угощаю его чаем, параллельно готовя овсяную кашу на молоке.

– Подвело вас ваше агентство. Вы хоть дозвонились до них? Что там случилось?

– Дозвонился, – кивает Макар и делает глоток обжигающе горячего чая. – Они принесли извинения, вернули деньги, но толку? Такое происходит впервые, и они сами не понимают, что случилось. Может, вы и правы. Что-то могло случиться с няней, мне она показалась женщиной ответственной.