Вторая жена. Ты выбрал не нас (СИ) - Барских Оксана

Дальше они болтают о какой-то ерунде, и я отдаю телефон Оле, а сама сижу бледная, как мел, чувствую, как в груди грохочет сердце.

Я думала, что всё это козни свекрови, которая меня ненавидит, а оказалось, что Саид был обманут даже не своей матерью, а собственной любовницей, которая как раз и наставила ему рога, попытавшись повесить на него своего ребенка. В то время как родная дочь Саида была вычеркнута из его жизни.

Становится горько и обидно, и я опускаю голову, но стараюсь быстрее придти в себя. Это ведь неважно, кто на самом деле испортил мне жизнь. Важно лишь то, что Саид сам поверил во всё это, и этого уже не изменить.

– Спасибо, что показала мне это, Оль, но Саид сам сделал свой выбор. Если ты пришла убедить меня бороться, то напрасно. Он унизил меня, и я никогда не забуду этого. Ты, как никто другой, должна понять меня.

– Я понимаю, Дилара, я здесь не для того, чтобы уговорить тебя сойтись с Саидом. Ты права, ведь он взрослый мужик, своя голова на плечах есть, просто… Ты прости, конечно, что я вообще вмешиваюсь, но ты ведь знаешь, какая у меня была своя история. Я росла без отца, потому что мать выгнала его, когда я была маленькая, запретила ему видеться со мной, постоянно натравливала на него опеку и органы, так что я до двадцати лет считала, что отец бросил именно меня, а не мать. Я знаю, что такое не иметь отца. Когда тебя дразнят оборванкой и безотцовщиной, когда мать упахивается на трех работах, а мне приходится ходить в не раз штопаных капронках, ведь на новые нет и не будет денег. У тебя есть семья, в отличие от меня, которая тебя поддержит, и я рада, что тебе повезло, но я не простила бы себе, если бы не поговорила с тобой.

– У меня другая ситуация, – чуть резче, чем хотела бы, говорю я. – Саид сам отказался от дочери, никто его не заставлял. И ты это знаешь. Все знают.

– Мне всё равно на Саида, Дилар, я беспокоюсь за Амину, вижу в ней… себя, – чуть тише продолжает Оля, отводит взгляд на окно, и мне становится ее жаль. В этот момент она будто возвращается в детство, так что я не злюсь на нее за вмешательство.

– Я не говорю, что ты должна сама ехать к Саиду, но… Если вдруг так получится, что он одумается, подумай над тем, что я сказала. Я бы сама никогда не простила предательство и измену, не стала бы давать второй шанс, потому и тебе такого не советую, но вот насчет общения Саида и Амины… Подумай о дочке, чего она хочет, за что тебе будет благодарна, а за что будет ненавидеть. Что ты не поборолась, не стала даже пытаться отстоять ее право иметь отца.

Доля правды в словах Оли есть, но я слишком взбудоражена, чтобы это принять.

Оля больше не наседает, так что мы спокойно обедаем, а вот мне есть о чем подумать. Конечно, первое время, как только мы переехали в Москву, я думала о том, как поведу себя, если Саид приедет и станет просить прощения. Что одумается и поймет, как был неправ. Даже мечтала, что молча выслушаю его, а затем прогоню, плюнув сначала в лицо. Но теперь, когда страсти улеглись, и настали обычные будни, когда мы с дочкой сталкиваемся с суровой реальностью, с издевательствами и попыткой обидеть ее, я вдруг четко осознаю, что должна я думать не о себе.

К сожалению, Оля права. Никогда я сама не обращусь к Саиду, но вот если он изъявит желание стать для Амины отцом, дам ему второй шанс. Не подпущу к себе близко, но мучить дочь не стану. А уже после, когда она повзрослеет, сама поймет, сумеет отделить зерна от плевел. А пока она маленькая, общение будет проходить строго на моих условиях и под моим присмотром.

– О восстановлении родительских прав не может идти и речи, – цежу я сквозь зубы, распалившись, пока Оля не ушла. – Пусть Саид об этом и не мечтает. Моя дочь – не мячик, который можно отфутболить и вернуть, когда захотел. Так и передай ему, если уж у него мозги на место встанут. Или ты уже показала ему эту запись?

Я вижу, что Оле не нравится мой тон, всё же характер у меня за эти полгода изменился, но молчит, не скандалит, понимает, что я сама на взводе.

– Не показывала, но Ахмет о ней знает. Сама понимаешь, он сам ее брату покажет, как мы домой вернемся.

– Одно утешает. Если что, я смогу диктовать условия. Не позволю больше Гюзель Фатиховне унижать мою девочку, пусть вообще держится подальше, старая карга.

Из меня вылезает всё то, что я держала в себе полгода. Не с кем было особо обсудить то, что со мной произошло, так что появление Ольги становится для меня триггером.

– И не говори, – морщится Оля, но затем спохватывается. – Вряд ли ей сейчас будет дело до этого, Дилар. У нее с почками проблемами, она же загремела в больницу недавно, у нее почечная недостаточность, всё серьезно. Мы же чего приехали в столицу, Ахмет приехал консультироваться с врачами, чтобы мать в Москву перевезти. Возможно, ей потребуется пересадка почки. Свекор настаивает, чтобы все сдали кровь на анализ, чтобы проверить совместимость.

Оля хмурится, а вот я не знаю, как мне реагировать. Свекровь мне много зла сделала, испортила мне репутацию, но мне, как человеку, всё равно ее жаль.

Цепляюсь за слова Оли и мрачнею. Чую, скоро всё семейство Каримовых приедет в Москву.

Глава 28

– Ты же не собираешься жертвовать своей почкой ради бывшей свекрови?

Надя нависает надо мной, грозно сложив на груди руки.

Она знала до этого, что у меня был не самый приятный развод и муж-изменщик, но в подробности до этого дня я ее не посвящала. С той встречи с Олей в кафе проходит уже несколько дней, а я до сих пор думаю об этом, поэтому решила поделиться с Надей.

– Во-первых, я вряд ли подойду, мы же не родственницы, а во-вторых, с чего ты решила, что я стану ее спасательным жилетом?

– Больно напряженная ты в последние дни, Дилара. Даже если такая мысль и пришла к тебе в голову, или не дай бог, кто-то из родни бывшего мужа еще свяжется с тобой, попросит о такой услуге, ты гони их всех в шею. А можешь и меня позвать, я сама их пошлю от твоего имени.

Надя настроена воинственно. Такая она по характеру, не терпит несправедливости.

– Хорошо, так и сделаю, – улыбаюсь я.

Настрой Нади передается и мне, так что я приободряюсь, заставляя себя перестать переживать из-за возможной встречи с бывшим и его семьей.

Не знаю, когда Ольга и ее муж покажут ту запись Саиду, но я буквально чувствую, как тикают часики, отмеряя мне всё меньше времени. За эти дни мне нужно взять себя в руки.

Никому, кроме Нади, я больше об этой ситуации не рассказываю, но после нашего разговора мне становится значительно легче. Исчезает чувство, словно я одна против всего мира.

На работе, как назло, цейтнот, так что мне приходится позвонить воспитательницу и попросить оставить дочку в вечерней группе. Тот мальчик Гордей к ней не пристает и вообще обходит ее стороной, и я радуюсь тому, что его отец все-таки поговорил с ним. С остальными детьми у Амины отношения ровные, так что пропустив всего пару дней в садике, сейчас она в него ходит снова с удовольствием.

В отличие от меня, она чуть более общительная, и если ее не задевают, поддерживает с другими общение. Не такая стеснительная, какой была я в саду и школе. Да и сейчас не сказать, что у меня много друзей, я мало кого подпускаю к себе близко.

Закончив все срочные дела, я выбегаю из офиса и мчусь в детский сад, предполагая, что Амина будет обижаться, что сегодня я забираю ее позже обычного. Мы должны были сходить с ней в кафе поесть пиццы, но я пообещаю ей, что сделаем это на выходных. К счастью, она отходчивая и обижаться на меня долго не будет.

– Вы одни из последних сегодня, – улыбается при виде меня воспитательница, но глаза ее выглядят обеспокоенными.

– Что-то снова произошло?

Я настораживаюсь, предчувствуя проблемы, но она качает головой.

– Нет, у Амины всё хорошо, она сегодня даже кашу без возмущений съела. Просто я переживаю за Гордея. Его няня опаздывает, даже не предупредила, и я беспокоюсь, вдруг что случилось. Да и Макар Власович телефон не поднимает.