Неподходящая (СИ) - Резник Юлия

А ведь я до конца не верила, что из этого что-то выйдет. Даже когда просила маму забрать Ками с ночевкой, чтобы иметь возможность провести вечер вот так, не отбиваясь от коллектива. А она взяла и согласилась. Хотя наверняка в картине мира моих родителей день рождения шефа не является уважительной причиной, для того чтобы пренебречь родительскими обязанностями. Или перекинуть их на других.

– Что ж – пользуйся случаем. Оторвись как следует.

Адам подмигивает мне и отходит. Однако весь вечер я ощущаю его присутствие. И оно очень сильно меня волнует – надо быть совсем уж врушкой, чтобы этого не признать. А он… как будто тоже заинтересован! Говорит с другими, но смотрит на меня. Тянется за бокалом, а все равно косится. Смеётся над чем-то – и снова поворачивается именно в мою сторону. Или мне это только кажется?

Я пью вторую порцию просекко в безуспешной попытке угомонить разбушевавшуюся фантазию. Улыбаюсь, разговариваю с коллегами. Корпоратив – действительно неплохой повод наладить связи внутри коллектива и проявить себя. Мне это нужно – я хочу закрепиться. Нельзя упустить такую возможность.

– Тебе не жарко? Почему ты не снимешь пиджак? – изумляется Васька, обмахиваясь папкой меню.

Действительно! Я же зачем-то надела топ, который казался мне довольно компромиссным вариантом как для офиса, так и для вечеринки, которая намечалась сразу после работы. И мне действительно жарко. Очень. И от шампанского, и от количества людей, и – будь оно всё проклято – от его взгляда, который я ловлю каждый раз, когда отрываюсь от своего бокала. Подпираю локтем стойку, делаю глоток. Решаю: хватит. Решительно стаскиваю с плеч пиджак и аккуратно складываю на спинку стула. Но даже в этом движении ощущаю напряжение, ведь я почти уверена, что он следит за каждым моим движением.

И я ничуть не преувеличиваю. Стоит мне чуть повернуть голову, и я опять наталкиваюсь на его темный взгляд. Адам разговаривает, кажется, с кем-то из брокеров. Кивает, слушает, но в тот самый момент, когда я смотрю, наши глаза встречаются, он довольно бесцеремонно прерывает разговор и делает шаг к нам с Васькой. Я в панике отворачиваюсь.

– Ты только что превратилась из «молодого специалиста» в femme fatale, – хохочет мне в ухо Вася. – Я, пожалуй, свалю.

– Не смей! – шиплю я, но эта зараза в самом деле уходит, с намеком пошевелив бровями. Чертыхаясь про себя, я утыкаюсь взглядом в бокал. И вдруг прямо над ухом слышу:

– Ну как тебе праздник? – спрашивает Адам. Его голос тихий, почти интимный. Но внутри него – напряжение, натянутое, как струна. И венка на шее подрагивает…

– Прекрасно. Очень душевно получилось. Но я думала, ты захочешь отметить его с семьей.

– А, это обязательно. На выходных. Сегодня у меня другие планы.

Его горячий взгляд соскальзывает с моих губ вниз по шее и останавливается на взволнованно вздымающейся груди. Это не выглядит сально или как-то неправильно. Это ощущается так, будто он и сам рад бы не смотреть, но не смотреть не может. Я вспыхиваю.

– Ты какая-то… не такая, – говорит Адам, возможно, для того, чтобы как-то объяснить мне свой интерес. А я, не успев прикусить язык, выдаю:

– Может, все дело в том, что ты излишне пристально на меня смотришь?

А-а-а! Что ж я делаю?!

Пауза. Уголки его губ подрагивают.

– Есть такое, – с напряженной улыбкой отвечает Байсаров, беря на себя полную ответственность за происходящее. И тем самым полностью меня обезоруживая.

Что, мать его так, мы делаем?!

Мне так жарко – в помещении, в груди, внизу живота, что это почти нестерпимо. Я подрываюсь, как припадочная:

– Извини, мне надо…

Что надо – не говорю. Просто ухожу прочь, подальше от всего этого… искушения? Да, блин, да! Кого я обманываю?! Искушения, лучше не скажешь.

Несусь к туалетам. Плещу в лицо водой. Страшно почти до одури. Может, прав был отец. Может, я действительно какая-то непутевая? Почему я так реагирую на его интерес? Почему я хочу… черт! Я его хочу? Перед глазами мелькают порочные картинки – вот мои руки на его широких плечах, вот он на мне – тяжелый и требовательный. Боже!

А может, все дело в шампанском? Сколько я выпила? Два бокала?

Холодная вода бодрит. Я плещу в лицо снова и снова, подставляю под прохладные струи запястья. Дышу глубоко. Собираюсь. Привожу себя в чувство, стягиваю волосы в тугой пучок. Борюсь с трусливым желанием уйти, ведь обещала Ваське после сходить с ней в клуб. Обещания надо держать, так?

Задержав дыхание, выхожу. Но возвращаться в толпу не хочу. Останавливаюсь. Решаю дождаться Василису на балконе. Здесь тихо. И прохладно. И конечно. Конечно. Адам тоже тут. Стоит, опершись на перила. В руке – бокал, в глазах – отражение огней. Он не оборачивается, но по тому, как напряглись его плечи, я понимаю, что мое присутствие от него не укрылось.

– Ты здесь…

– А что, нельзя? – Адам ловит мой взгляд.

– Да нет, что ты. Я просто… – замолкаю, придумывая оправдание. – Думала, что ты как раз задуваешь свечи.

– Свечи? – вскидывает брови Адам.

– Да, задуть свечи. Загадать желание… – взволнованно чащу я.

Адам откидывается затылком на стену. Прикрывает глаза. От этого жилы на его мощной шее вздуваются, а вены обозначаются четче.

– Ты же знаешь, да? – вдруг интересуется он.

– О чем? – мой голос окончательно сипнет.

– О том, что прямо сейчас у меня одно желание, Лейла.

Я сглатываю. Он же намекает… Да нет. Ну, быть такого не может. Или… Адам отрывается от стены, открывает глаза и делает шаг ко мне. Я замираю, абсолютно им загипнотизированная. Смотрю, не в силах отвести взгляда. А он все ближе, и ближе, и ближе… Просто нос к носу он.

Заносит руку, чтобы заправить за ухо выбившуюся из хвоста прядь. Мое сердце колотится громче барабанной партии в очередном модном треке, что доносится из кафе.

– Я должен кое-что знать, Лейла.

– Д-да. Конечно.

– Как продвигается твой развод?

Хлопаю глазами от неожиданности. Развод? Ну да… Наверное, логично, что его волнует этот вопрос, если Адам планирует… планирует… Мне даже подумать о таком страшно. Но оно же вот… Прямо тут. Никаких двусмысленностей.

Я откашливаюсь, потому что во рту становится невыносимо сухо.

– Уже было первое заседание. Никита не пришел. Еще одно – и нас разведут в его отсутствие, – лепечу я, а потом все же додумываюсь уточнить. – А что?

– Не хочу целовать чужую женщину, – хрипло замечает Адам, а потом медленно – давая мне шанс отказаться, протягивает руку, укрывает мой затылок ладонью и притягивает к себе.

Воздух замирает в легких. И всё… Я пропадаю. Падаю в бездну, где нет ни мыслей, ни страха, ни тормозов. Адам притягивает меня к себе еще ближе, а я не сопротивляюсь. Даже не думаю об этом – настолько правильным кажется происходящее.

И вот наши губы встречаются. Это не просто поцелуй. Это… разряд. Как ток. Как вспышка молнии, от которой я на секунду слепну. Он целует меня медленно, почти бережно, но в этом нет ни капли нерешительности. В его поцелуе – голод, жадность, запрет. Я чувствую, как его пальцы чуть сильнее сжимают мои волосы, оттягивая голову вниз. Моё сердце грохочет, тело откликается мощной волной желания. Не помню, чтобы мне когда-нибудь было так горячо. Я хватаюсь за лацканы его пиджака, чтобы не упасть. И он словно чувствует это – делает шаг ближе, впечатывая меня в стену. В животе – вихрь. Всё внутри скручивается в тугие пружины, которые мучительно медленно разворачиваются и стремительно сжимаются заново. Мы отрываемся друг от друга почти одновременно. Дышим тяжело, быстро. Смотрим глаза в глаза.

– Я хочу отсюда уйти. Ты со мной?

Глава 12

Адам

Не знаю, чего хочу больше. Чтобы она согласилась или же послала меня куда подальше. Это абсолютное сумасшествие. Куда делось мое благоразумие? На балкон может выйти кто угодно, нас в любую секунду могут застукать в довольно недвусмысленной ситуации, но я… Черт. По дефолту я просто не могу остановиться – она так доверчиво на меня смотрит, что, кажется, я для нее единственный мужик на планете.