Невольница (СИ) - Шагаева Наталья

— Радуйся, детка, — шепчу ей на ухо. — У тебя получилось привлечь мое внимание, — хрипло усмехаюсь ей в ухо. — Что дальше? Репетировала?

— Прекрати, — судорожно выдыхает, цепляется за мою ладонь на своем животе, пытается ее оторвать, но я сжимаю ладонь сильнее.

— Не могу… — выдыхаю ей в ухо. — Точнее, не хочу. Ты сама начала эту игру. Так доигрывай до конца, не разочаровывай меня, детка, — впиваюсь зубами в ее мочку, чувствуя, как вздрагивает ее тело. Забираюсь рукой под футболку, скольжу вверх, обнажая ее живот. Тая дергается, ударяясь затылком о мое плечо. Смеюсь. Горячая девочка. И упрямая. Она впивается ногтями в мою ладонь, расцарапывая. Больно. Возбуждающе.

— Ненавижу, — шипит, как кошка.

— Я знаю, детка, — снова усмехаюсь ей в ухо, а потом провожу языком по мочке. Останавливаю свою ладонь под ее грудью, чувствуя, как барабанит ее сердце, целую за ухом, шумно втягивая запах. — Продолжим? — поглаживаю большим пальцем край ее груди. У самого в ушах начинает барабанить пульс. Член упирается в тесные джинсы, и девочка это чувствует. — Рискнешь закончить свою пьесу? — провоцирую ее. — Даю на раздумье минуту. Или ты убегаешь наверх смотреть свой сериал, или я прямо сейчас нагну тебя над этим столом и отдеру, как дешевую шлюху, — вожу губами по ее шее.

Что мне мешает сделать с ней сейчас все, что хочется, невзирая на ее желания?

— Отпусти! — снова дергается, пытаясь вырваться. — Отпусти, я уйду! — истерично требует она. Испугалась. А жаль.

Отпускаю. Девочка быстро убегает. Плохая актриса. Бездарная. Но мне отчего-то нравится, что она не смогла продать себя, как шлюха. А теперь мне нужны сигарета и очередная порция виски… Еще бы настоящую шлюху. Но, боюсь, пока буду отсутствовать, эта бестия спалит дом.

Глава 12

Таисия

Раньше, до моего заточения, я вела активный образ жизни. И даже не подозревала, что можно устать оттого, что просто лежишь или сидишь. Что от ленивого просмотра сериалов может начать тошнить. Я устала быть пассивной. Но это не мой выбор.

От скуки распахиваю шкаф, рассматривая гардероб. Вот этот легкий бежевый в цветочек сарафан в стиле «крестьянка» ничего такой, миленький. Надеваю его, рассматривая себя в зеркало. Похудела. И это, скорее, радует. Я хотела скинуть пару килограммов. Мечты, мать вашу, сбываются.

По-моему, я достигла последней точки отчаяния. Я в последней стадии — принятие. Или в полной апатии к происходящему.

Нет, я не сдалась. Сегодня просто такое пустое настроение, несмотря на то, что весь день светило яркое солнце и даже было жарко.

Выглядываю в распахнутое окно, подставляя лицо последним лучам закатного солнца. Тут такая тишина… Но это когда ты едешь на отдых, то релаксируешь в тишине. А когда тебя невольно удерживают, тишина начинает давить.

Гордей полагает, что раскусил меня. Смотри, какой «умный». Ну пусть думает так. Проигранный ход еще не решает исход партии. Я обведу его вокруг пальца. Даже если ради этого придётся пожертвовать собой.

Отталкиваюсь от окна. Спускаюсь вниз.

Гордей лежит на диване: поза расслабленная, руки закинуты за голову, дышит глубоко и ровно. Красивый. Когда спит зубами к стенке. Как в таком привлекательном мужчине поселился подобный мудак? Не родился же он таким.

Подхожу к нему ближе, рассматриваю. За окном стоит его внедорожник. Хочется воспользоваться моментом и повторить подвиг с угоном, снова раскурочить ворота, которые уже восстановили. Но ключей у меня нет, да и я выучила этот урок. С простреленными коленями далеко не убежишь. А если наши силы априори не равны, надо брать хитростью или тем, что есть у женщины.

— Если хочешь убить человека, — усмехается он с закрытыми глазами, — то нельзя медлить. Иначе убьют тебя.

— Еще чего, грех на душу, в отличие от тебя, я брать не хочу, — фыркаю ему. Мужчина распахивает глаза, осматривая меня.

— Прелестное платье, тебе идет, — выдает он.

— Хвалишь свой же выбор? — иронично усмехаюсь.

— А кто сказал, что вещи для тебя выбирал я?

— А кто?

Гордей выдыхает, снова прикрывая глаза, так и не отвечая на мой вопрос.

— Хочешь ужин? — интересуется он.

— А что на ужин?

— То, что ты для нас приготовишь.

— Оригинально.

— Умеешь готовить?

— Ну, допустим.

— Тогда кухня в твоем распоряжении, — взмахивает рукой в сторону кухни.

— А не боишься, что я подсыплю тебе яду? — зловеще усмехаюсь.

— Я не боюсь смерти, Таисия, как бы пафосно это ни звучало.

Закатываю глаза и иду на кухню. Хоть какое-то занятие.

Открываю шкафы в поисках продуктов. Набор стальных ножей, конечно, манит. Но это пройденный этап. Я не могу никого убить, даже такого подонка, как Гордей. А пугать, размахивая лезвием, — только веселить подонка.

Готовлю простую пасту болоньезе. Тут много ума не надо.

Через час ужин готов. Накрываю на двоих.

— Паста, — сообщаю Гордею, когда он входит на кухню. Сажусь за стойку, наблюдая, как мужчина достает из шкафа бутылку красного вина и пару бокалов.

— Паста требует вина, — констатирует он, наполняя наши бокалы. Киваю. Напиться было бы кстати. Меня похитили — весомый повод.

Гордей садится напротив и пробует пасту.

— Вкусно, — сообщает он мне.

— Я в курсе, — самоуверенно улыбаюсь, отпивая вина. — У тебя вообще есть профессия? — завожу разговор. Плевала я на его биографию. Мне неважно, кем он был, главное — кем стал. Но я продолжаю играть в «хорошую девочку». — На кого ты учился?

— У меня юридическое образование, — усмехается, тоже отпивая вина.

— Какая ирония. М-да. И как ты оказался по другую сторону баррикад? — выгибаю брови.

— Много будешь знать… — не договаривает, продолжая есть.

Выдаю милую улыбку, допивая вино. Двигаю бокал к Гордею, и он молча снова его наполняет.

— А ты пошла в журналистику по призванию или ради хайпа?

— Назло, — сообщаю я ему, играя бровями.

— Даже неудивительно.

— Бабушка хотела, чтобы я пошла по ее стопам. И пророчила мне великое будущее балерины. Меня с трёх лет таскали на ненавистные танцы, студии балета и прочее. Я настолько всё это возненавидела, что бросила, как только подросла и смогла сказать «нет». Нет, если бы там были современные танцы или, в крайнем случае, спортивные, может, я бы и увлеклась. Но бабушка категорически это всё критиковала и не принимала. Поэтому журналистика.

Я уже не ем, только пью. Вино хорошее, пьётся легко, и моя цель напиться медленно, но верно движется к финалу.

Покручиваю пустой бокал, наблюдая, как Гордей сам убирает со стола. Не дождавшись его хваленой галантности, сама беру бутылку и выливаю себе остатки вина.

— Не много?

— Мало. Хочется хоть на вечер забыть, где я и с кем, — грустно вздыхаю я.

— Ну чем бы дитя ни тешилось. Надеюсь, пьяная ты не буйная, — ухмыляется и достает еще бутылку, открывая ее.

— Ну что ты. Я милашка, когда выпью, — лгу, конечно.

Он же не знает, что я много не пью, потому что, когда пьяная, дурная на всю голову.

Беру свой бокал, спрыгиваю с высокого стула и плыву в гостиную. Мне уже хорошо. Я легкая и веселая. Вот, оказывается, как лечится апатия. Будем знать. Сажусь на диван, поджимая под себя ноги.

Гордей идет ко мне с бутылкой вина и садится в кресло напротив. Он выпил всего бокал, а вторым просто играет, рассматривая оттенки красного в бликах стекла.

— А как твоя девушка относится к тому, что ты бандит? — выдаю я. Мой пьяный язык развязывается. Пить молча под пристальным взглядом Гордея как-то не комильфо.

— У меня нет девушки, — окидывает меня нечитаемым взглядом.

— А что так? Все сбежали? — прищуриваю глаза. — Монахом живешь? Не поверю, — смеюсь, допивая очередной бокал. И плевала я сейчас на его глубокий давящий взгляд. Он вон не стеснялся похищать меня, закрыть в подвале, выламывать руки и угрожать. Что я тут должна церемониться?