"Фантастика 2025-147". Компиляция. Книги 1-25 (СИ) - Шахрай Юлия

Сейчас старый князь даже позволял себе едва заметную усмешку. Ведь там, где он десятилетиями не мог примирить амбиции младших ветвей, чужак сделал это одним ударом. И сделал это так, что теперь ни одна ветвь не могла отринуть перемены без риска самоуничтожения.

……….

После очередного совета, где князь Чхон Ёнгджу фактически признал неизбежность связи рода с Андреем, прошло всего несколько дней – и “Щит имён” стал проявляться самым странным и порой пугающим образом. И сначала это были сны, пришедшие к младшим и старшим. Поначалу это всё казалось всего лишь совпадением. Молодые воины из боковых ветвей начали жаловаться, что каждую ночь им снится один и тот же образ. Высокая фигура, чьи черты лица скрыты туманом, но в руках всегда сияет дракон, сотканный из звёздного света. Когда они пытались приблизиться – туман раздвигался, и они видели собственных предков из зала рода Чхон, но в этих залах у трона сидел Андрей.

Старейшины, напротив, начали видеть сны иного толка. Они стояли в своих боевых доспехах на поле битвы, но враги называли их не “воинами Чхон”, а “защитниками рода Дракона”. Даже те, кто на совете был наиболее против, просыпались в холодном поту – ибо сон приходил каждую ночь, будто вбивая гвоздь в их память.

Особое волнение вызвало то, что “Щит имён” стал вмешиваться в клятвы. Один из молодых офицеров рода, Чхон Гон, клялся в верности своему двоюродному брату, старшему по линии. Но кровь на его ладони вспыхнула, и слова вышли совсем другие:

“Клянусь хранить имя Чхон – ибо оно вплетено в имя Андрея.”

Это стало первым шоком. Так как клятвы, произнесённые от сердца, больше не могли обойти Андрея. Даже если никто не произносил его имени вслух, оно всплывало, словно само требовало признания.

Затем дошла очередь до артефактов рода. Древние предметы рода Чхон – мечи предков, нефритовые печати, талисманы – тоже начали откликаться. На острие одного из старейших клинков рода, “Чхонму”, впервые за столетия проявились новые письмена, тонкие и светящиеся. Их невозможно было стереть, и они гласили:

“Связь через имя, неразрывная.”

Ещё более тревожным стало то, что печать рода – нефритовый диск, символизирующий власть главы – в руках Ёнгджу вдруг отозвалась вибрацией, словно пытаясь согласовать его дыхание с другим сердцем. Старый князь понял, что “щит имён” не только меняет слова и судьбы – он переплетает саму силу рода с силой чужака.

Но, пожалуй, ярче всего изменения проявились среди молодёжи. Юноши и девушки рода Чхон, общаясь между собой, всё чаще ловили себя на том, что говорят о будущем в новых словах: “когда мы будем с Андреем”, “под его защитой”, “если он допустит”.

И хотя никто из них сознательно этого не хотел, слова звучали естественно, словно сама речь перестраивалась. И даже те, кто пытался сопротивляться, замечали, что внутренне они начинают чувствовать присутствие Андрея рядом, будто он – ещё один из их рода, старший брат или дядя, невидимо стоящий рядом и наблюдающий.

Старейшины рода Чхон с ужасом понимали, что “Щит имён” – это не просто печать в хрониках, это живая нить, переплетающая быт и кровь.

Молодёжь же, напротив, воспринимала это как данность, как естественный закон. Для них имя Андрея стало чем-то вроде неотъемлемого фундамента, как солнце или луна.

Сам Ёнгджу, наблюдая за этим, только тяжело вздыхал. Он понимал, что сопротивление теперь бессмысленно. “Щит имён” сделал то, чего он сам не мог добиться десятилетиями – объединил род Чхон, но ценой того, что теперь у этого рода есть новый невидимый глава, чьё имя стоит рядом с их собственной кровью.

Небо всегда рождало слухи быстрее, чем гонцы. Первые намёки на то, что с родом Чхон происходит нечто необычное, стали заметны уже через несколько недель. Но никто из соседних княжеских домов не ожидал увидеть столь явные, зримые проявления силы “Щита имён” – силы, которая вмешивалась в быт, сны и даже судьбы людей, словно невидимый писарь переписывал мир по велению Дао.

В благородном доме Ли, который веками соперничал с Чхон за земли у западных рек, младший наследник неожиданно во сне увидел, как он произносит клятву верности роду Чхон и чужаку с северной кровью. Сон был настолько ярким, что мальчик проснулся в слезах и, как утверждала его мать, до утра повторял имя Андрея, будто это был оберег. Старейшины Ли встревожились – ведь в роду Чхон подобные сны уже стали обыденностью, но теперь это вышло за их пределы.

В доме Су, известном своими артефактами, в хранилищах начали происходить сбои. Один из старых клинков, что был выкован три поколения назад и носил в себе печать рода Су, при попытке активировать его духа неожиданно отозвался именем Чхон и странным образом соединил заклинание с образом Небесного дракона. Мастера-артефакторы несколько дней спорили, что это – ошибка печатей или вмешательство нового рода в саму ткань мира.

Но особенно сильный удар пришёлся по дому Пэк, старому роду, известному своими кровными клятвами. Когда один из младших представителей рода Пэк попытался заключить брак с дочерью из рода Чхон, их клятвы крови переплелись – и неожиданно внутри формулы проявилось имя Андрея, будто именно его власть благословляла союз. Для рода Пэк это стало тревожным знаком. Так как теперь каждая клятва, где присутствует семья Чхон, автоматически связывает обе стороны с Андреем. Это означало, что он становится “невидимым свидетелем” всех договоров, заключённых через кровь.

Слухи и страхи всё больше ширились. Говорили, что у детей Чхон изменился почерк – буквы сами тянулись, чтобы формировать имя Андрея, даже когда они писали совершенно другое. Говорили, что в ритуальных песнопениях старейшины Чхон иногда слышат странные отзвуки второго голоса, как будто рядом с ними поёт кто-то невидимый.

Аристократия начала понимать, что “Щит имён” – это не личная печать рода Чхон, а сила, способная менять баланс всей Поднебесной. Ведь если родовые хроники могут быть переписаны, если артефакты и клятвы начинают подчиняться чужому имени, значит, сама ткань истории и права крови больше не принадлежит только тем, кто родился в благородстве.

Реакции со стороны соседних домов были весьма специфическими. Дом Ли демонстрировал настороженный страх. Они понимают, что их земли могут оказаться “переплетёнными” с Чхон без всяких договоров.

Дом Су – стремление изучить феномен. Их артефакторы уже думают, нельзя ли использовать “Щит имён” как основу для новых ритуалов.

Дом Пэк – ярость и паника, ведь их уникальное оружие – кровные клятвы – теперь подчиняется чужой воле.

Дом Хон – видят в этом шанс. Если имя Андрея действительно становится “опорой” для хроник, то, быть может, через союз с ним они смогут стереть старые позорные записи из своих родословных.

И так впервые за долгие века сама аристократия Поднебесной ощутила, что в их мире появился не просто воин или маг, а новый центр гравитации, к которому начинает склоняться ткань родов, хроник и клятв.

Зверь – Тень

Лю Инь Мо никогда не рождался. Он выполз из разлома между дыханием сна и затаившейся тишиной, где страхи становятся плотью. Его очертания не имели формы. Где-то крылья… Где-то звериные лапы… А где-то лишь бесконечная пустота. Там, где проходила его тень, исчезал свет, и даже шёпот ветра утихал.

Боги впервые увидели его не глазами, а во сне. Им являлись кошмары. Чёрная пасть, полная бесконечных клыков, и дыхание, холодом выжигающее души. Одни думали – дурное знамение, другие – печать древнего проклятия. Но когда первый Небесный город исчез в одно лишь дыхание, сомнений не осталось. Это был враг, которого невозможно измерить силой или знанием.

Лю Инь Мо не ел плоти, он пил только страх. И в этом мире Божественных дворцов и пагод его кормёжка была безгранична. Он двигался по Небесному морю, и целые города-пагоды, стоящие на облаках, начинали дрожать, когда его тень касалась их оснований. Сначала люди, простые небесные жители, ощущали непонятное давление, будто их души кто-то вынимал из тел. Потом наступал крик, гулкий, пронзающий всю столицу, и крыши храмов рушились, словно от неведомого ветра.