Хранители Братства (ЛП) - Уэстлейк Дональд

– Я не понимаю, – признался я. – Я очень мало знаю о Странствиях, и…

– Вам повезло, – заявил сосед. – В моем деле – странствуй или загнись. Скажем, приходит клиент с вопросом: «Какой лучший отель в Кито?» [93] А никто из моего офиса, допустим, не бывал в Кито уже лет десять, но мы советуем ему «Асунсьон». Клиент, значит, бронирует номер, а мы ни сном, ни духом, что семья, управляющая «Асунсьоном», три года назад продала отель бразильской гостиничной сети, а те отправили его под снос. Думаете, я увижу снова этого клиента?

– Полагаю, нет, – ответил я.

– Полагаю, нет, – повторил сосед, но сарказм – если это был сарказм – адресовался скорее жизни в целом, а не мне лично. – Я продаю мир, – продолжил он. – Понимаете, что это значит? – Он вытянул костлявую руку, сложил пальцы в форме воображаемого глобуса и взвесил этот глобус на ладони. – Мир – мой товар на продажу, и я должен знать, что и где у меня на полках.

– Понятно, – сказал я, глядя на него теперь со смесью жалости и благоговения. – И все турагенты проходят через это?

– Пф-ф! – фыркнул он и побренчал кубиками льда в пустом стакане, привлекая внимание стюардессы.

– Да, сэр, – отозвалась она и взглянула на меня. – А вам, сэр?

– О, нет, – отказался я. – Честно говоря, у меня нет денег.

– Вы мой гость, – сказал мне сосед и зыркнул на стюардессу. – Он мой гость.

– Да, мистер Шумахер, – ответила она, безуспешно озарив улыбкой скалистый утес его лица, и быстро удалилась; ее бедра плавно колыхались под короткой форменной юбкой.

Я проследил взглядом ее путь по проходу, обреченно осознавая, что буду фантазировать о сексе с каждой из следующих трехсот женщин, что я увижу. К моей радости, мой сосед, мистер Шумахер, отвлек меня, горько заметив:

– Они все меня знают.

Неужели так ужасно быть узнанным такой привлекательной девушкой? Желая оторваться от мыслей о девушках, я повернулся к соседу.

– Вы что-то говорили о других турагентах…

– Я сказал: «пф-ф!» – перебил меня он. – Большинство из них – просто раздувшиеся от важности клерки. Заказать билет в Диснейленд – вот предел их возможностей. А я – туристический агент. Вот моя визитка.

Отработанным движением он извлек визитную карточку из внутреннего кармана пиджака и протянул ее мне, держа между указательным и средним пальцами. Я взял карточку и увидел на ней изображение стилизованного глобуса в центре прямоугольника, окруженного названием фирмы: «Шумахер и сыновья». Внизу две строчки шрифтом поменьше извещали: «Офисы в Нью-Йорке, Лондоне, Лос‑Анджелесе, Чикаго, Каракасе, Токио, Мюнхене, Йоханнесбурге, Рио‑де‑Жанейро, Торонто, Мехико и Сиднее». В верхнем правом углу простым мелким шрифтом значилось имя: «Ирвин Шумахер».

Я все еще разглядывал визитную карточку – столь содержательную, но при этом лаконичную (в отличие, например, от вырезок со статьями отца Банцолини), когда стюардесса вернулась с нашими напитками. Она помогла мне опустить маленький столик на спинке переднего кресла, оказавшись так близко ко мне, что я с сожалением счел это восхитительным, затем поставила передо мной стакан со льдом и две маленькие бутылочки «Джека Дэниелса». Что ж, таким способом я заполучу пустые бутылочки – сувениры из моего Странствия, которые можно поставить рядом с железнодорожным расписанием брата Оливера.

Стюардесса, наконец, вернулась к другим своим обязанностям, а я вновь рассмотрел карточку.

– Вы отец или один из сыновей?

– Внук, – мрачно ответил сосед. Казалось, любые подобные факты лишь озлобляли его. – Мой дед основал компанию, начав с маленького заведения в Нью-Йорке, в районе Йорквилл. Занимался бронированием для немцев мест на пароходах «Ллойд Лайн».

– Мне знаком Йорквилл, – сказал я. – Я живу неподалеку.

– Вы живете на одном месте. – В его голосе слились зависть, печаль и тоска.

– В прекрасном месте, – добавил я, на миг забыв, что, возможно, уже не смогу там жить.

Собеседник посмотрел на меня, как голодающий на того, кто только вернулся с банкета.

– Расскажите мне о нем, – попросил он.

– Ну, это монастырь. Ему двести лет.

– Часто вы его покидаете?

– Почти никогда. Мы не верим в Странствия.

Он схватил меня за предплечье, прежде чем я успел сделать глоток.

– Вы не верите в Странствия? Я не ослышался?

– Мы – Орден созерцателей, – пояснил я. – И одно из пожеланий основателя нашего Ордена заключалось в том, чтобы мы размышляли о земных Странствиях. Мы пришли к выводу, что бо́льшая их часть не нужна и ведет в тупик.

– О, Боже, сэр! – в глазах соседа впервые за время полета вспыхнул живой интерес. Нельзя сказать, что он прямо-таки развеселился, но его напряженность вдруг превратилась из отчаянной в азартную. – Расскажите поподробней об этом месте! – воскликнул он. – Расскажите все!

Так я и сделал. Между глотками «Джека Дэниелса» – и неустанным обновлением маленьких полненьких бутылочек, приносимых маленькой полненькой стюардессой – я рассказал ему все. Я поведал о нашем основателе Израэле Запатеро, и о том, как посреди океана он испытал видение святых Криспина и Криспиниана. Я рассказал историю этих святых, историю Запатеро и нашего Ордена. Я изложил наши размышления о Странствиях, наши выводы, постулаты и предположения. Я подробно, одного за другим, описал своих братьев.

Все это потребовало немало времени, и немало «Джека Дэниелса».

– Похоже на рай! – воскликнул сосед в какой-то момент.

– Это и есть рай, – ответил я и, посмотрев на собеседника, увидел, что тот в слезах. Ну, я был тоже.

Он задавал вопрос за вопросом, требуя все больше и больше подробностей.

И еще «Джек Дэниелс», еще и еще. Я разжился сувенирными бутылочками для всего нашего братства, и даже с лихвой. Я рассказал про наш традиционный рождественский ужин, наш чердак, двор, виноград, кладбище, часовню и погреба.

И, наконец, я рассказал о нашем нынешнем бедственном положении. Бульдозеры, застройщики, грядущие скитания по пустыне.

– О, нет! – воскликнул сосед. – Этого не должно случиться!

– Вся надежда потеряна, – сказал я.

А затем, будучи уже изрядно под мухой после «Джека Дэниелса», я поглядел на него, нахмурившись, и задумался: «Что, если Бог послал мне этого человека в последний момент – machina ex Deus [94] – с его неожиданным планом спасения, который все изменит?»

Увы. Я видел, как он качает головой, и понял: он такой же смертный, как и я.

– Это преступление, – произнес он.

– Безусловно, – согласился я, пытаясь справиться с крышкой очередной бутылочки «Джека Дэниелса». По какой-то причине, они с каждым разом становились все хитрее, и не сразу поддавались откручиванию.

– Но вы переедете в другое место, разве нет?

– О да, конечно. Мы не распадемся.

– И вы не священники, я так понял? В ваши ряды могут принять человека с улицы. Как тот брат Эли, о котором вы рассказывали – резчик по дереву.

– Безусловно, – снова сказал я. Я вдруг осознал, как мне нравится произносить вслух это слово. Я повторил еще раз: – Безусловно.

Мистер Шумахер замолчал. Когда я взглянул на него, то увидел, что он глубоко задумался, покусывая нижнюю губу. Я не отвлекал его от размышлений и, наконец, он пробормотал:

– Я все равно почти не вижу семью. Они даже не заметят разницы.

Я чуть не произнес: «безусловно», но сдержался. В конце концов, ко мне никто не обращался, и я не был уверен, что «безусловно» – подходящая к ситуации реплика. Мистер Шумахер продолжал раздумывать, не озвучивая своих мыслей, а я допил последнюю маленькую бутылочку «Джека Дэниелса». Подняв глаза в поисках стюардессы, чтобы попросить еще, я увидел, что она идет по проходу в мою сторону, останавливаясь и что-то говоря каждому пассажиру. Поравнявшись со мной, она повторила:

– Пожалуйста, пристегните ремни, мы вскоре приземлимся.