Хранители Братства (ЛП) - Уэстлейк Дональд

Рукава и брови.

– Внучка.

– Да. Если клуб снесут, Тиму придется переехать к своей внучке в Расин, штат Висконсин.

Р & Б.

– Права женщин.

– Благодарю, братья, – поспешно сказал брат Оливер, подняв руку, чтобы остановить поток информации. – Думаю, это все, что нам нужно знать о клубе «Боффин».

– Говорите, «Кэпиталист & Иммигрэнт Траст» владеет закладной на клуб? – спросил брат Декстер.

– Так Тим сказал брату Джерому, – кивнув, ответил брат Клеменс.

– Значит, у банка есть еще одна причина желать реализации этого строительного проекта, – сказал брат Декстер. – Если клуб будет продан, банк получит всю выплату по закладной. А если клуб просто обанкротится, то банку достанутся считанные проценты от вложенных денег. Возможно, двадцать или двадцать пять процентов.

– Я начинаю терять врага из виду, – сказал брат Оливер. – Сперва я думал, что мы боремся с Дэном Флэттери. Потом появился Дворфман, ну или компания Дворфмана, или хотя бы тот Сноупс. Теперь, по вашим словам, настоящий злодей в этой истории – банк.

– Не совсем злодей, – поправил брат Декстер. – Банк не делает ничего противозаконного или даже аморального. Банк обязан, как с юридической, так и с этической точки зрения, защищать свои инвестиции и приносить максимально возможную прибыль акционерам. Это совершенно обычная коммерческая сделка, в результате которой возводится новое здание. Банк связан с этим делом несколькими различными путями, но нет никакого конфликта интересов.

– Хотелось бы мне разделять твою объективность, брат, – сказал брат Оливер. – Но я прямо-таки чувствую, как вся масса этих небоскребов давит мне на макушку.

Брат Декстер одарил собравшихся за столом едва заметной прохладной улыбкой.

– Как ни прискорбно признавать, – сказал он, – на этот раз мы попали, как кур во щи. Но, если мы собираемся выйти из этой ситуации победителями – и я надеюсь на это – важно, чтобы у нас была предельно ясная картина происходящего.

Я ожидал, что брат Оливер запнется об эту метафору про кура во щах, но, по-видимому, творчество Киплинга было знакомо ему так же хорошо, как и книги Диккенса, поскольку аббат просто кивнул и сказал:

– Предельно ясная картина – как же я ждал возможности увидеть ее. – Повернувшись к брату Клеменсу он добавил: – Вам с братом Джеромом осталось поведать нам лишь об одном здании, не так ли? О том, гм, магазине на углу.

Все мы понимали, что он имеет в виду бутик «Задок». Послышалось разноголосое покашливание, а затем брат Клеменс сказал:

– Угу, верно. Арендатор этого, гм, магазина не хочет быть выселенным так же сильно, как и мы, но владелец, как и в предыдущих случаях, будет очень рад избавиться от этой финансовой проблемы.

Брат Джером произвел свои обычные приготовления к речи и произнес:

– Расскажи им про зад.

– Ох, ладно, – сказал брат Клеменс и быстро пояснил: – Джером имел в виду заднюю часть здания. История тоже немного запутанная. Здание было перемещено сюда в середине прошлого века.

– Перемещено? – Брат Оливер выразил наше общее удивление. – Это довольно большой дом.

– Воистину. Собственно, здание и правда слишком большое, чтобы переместить его целиком. Как и наша обитель, кстати. Даже если бы мы нашли другой участок – монастырь не выдержит перемещения.

– Разборка, – вставил брат Джером. Его рукав снова сполз на запястье.

Брат Клеменс с сомнением покачал головой.

– Если разобрать это здание, – сказал он, – эти двухсотлетние каменные стены, балки, деревянные полы и все прочее – это будет сопровождаться такими разрушениями, что мы никогда не сможем собрать все воедино.

– Прошу вас, – напомнил брат Оливер. – Мы говорили о здании с, гм, магазином.

– Да. – Брат Клеменс вернулся к теме. – Изначально это здание находилось к северо-западу отсюда, там, где теперь Центральный парк. Это было одно из немногих строений в том районе, что стоило сохранить. Бринли Чансбергер, отставной капитан невольничьего корабля, купил дом у первоначального владельца и переместил с помощью огромных деревянных катков на его нынешнее место. Но в процессе перемещения, задняя стена здания оказалась серьезно ослаблена, и несколько раз на протяжении второй половины девятнадцатого века то обрушивалась часть перекрытий, то окна внезапно вываливались в сад позади дома, или без всякой причины из стен выпадали кирпичи. Чансбергер потратил бо́льшую часть своего состояния, нажитого работорговлей, пытаясь отремонтировать здание. Но, когда он умер, его наследники продали дом городу, который обустроил там пожарное депо.

Брат Оливер утвердил локоть на столе, а лбом уткнулся в ладонь.

– Мне кажется, – сказал он, – или ваши истории с каждым разом становятся все длиннее?

– Эта история не такая уж длинная, – пообещал брат Клеменс. – Хорошего пожарного депо из здания не получилось. Город потратил уйму денег, стараясь привести его в порядок, и добавив свою муниципальную отделку к моряцким переделкам Чансбергера, что он вносил в изначальную структуру особняка. Наконец, после того, как в двадцатых годах нашего века пожарная машина с лестницей, выезжающая по тревоге, внезапно провалилась в подвал, город выставил дом на торги. Группа лиц, состоящая в основном из близких родственников членов городского совета, купила его за бесценок, и за последние полвека в здании сменилось множество арендаторов. Но дом по-прежнему является структурно-неустойчивым, как на протяжении ста двадцати пяти лет. Внутри, как говорит Джером, настоящий хаос из-за мешанины стилей и монструозных архитектурных решений, с подпорками где только можно и заложенными кирпичом дверными проемами. Общее мнение таково, что только политическое решение удерживает здание от того, чтобы просто развалиться на куски. Благонадежные арендаторы не хотят с ним связываться, поэтому площадь сдается таким заведениям, как, гм, магазин. Что, конечно, наносит ущерб репутации всего района. Так что не только владельцы здания хотят сбыть его с рук, но и другие домовладельцы одобряют план Дворфмана, хотя бы потому, что в результате район избавится от этого бельма на глазу.

– И от нас, – отметил брат Оливер.

Брат Клеменс развел руками:

– Как здесь говорят: нельзя сделать омлет, не разбив яиц.

– Я уже где-то слышал это выражение, – сказал брат Оливер. – На этом выступление брата Джерома окончено?

– Да, – ответил брат Клеменс.

– Я хотел бы сказать пару слов, – встрял брат Иларий. – Ничего определенного, просто предварительный отчет.

Все посмотрели на него.

– Да? – произнес брат Оливер.

– Это насчет получения статуса достопримечательности, – сказал брат Иларий. – Я сделал несколько звонков, но пока ничего не прояснилось.

– А в чем выгода получения статуса достопримечательности? – спросил брат Оливер.

– Будь у нас такой статус, – сказал брат Иларий, – он мог бы остановить даже бульдозер.

Все оживились.

– А что именно подразумевается под достопримечательностью? – спросил брат Оливер. – То, что их нельзя сносить?

– Истинно так.

Брат Клеменс сделал нетерпеливый жест рукой:

– Ну, так что скажешь? Есть шансы?

– Мне пока не хватает информации, – сказал брат Иларий. – Нужно время, чтобы отыскать нужного человека в системе городской бюрократии. Но, думаю, я нащупал нужный контакт, и мне нужно перезвонить ему в понедельник.

– Не вижу, почему бы нам и не получить статус достопримечательности, – сказал брат Оливер. – Нашему монастырю двести лет, он, безусловно, уникален с точки зрения архитектуры. И, кроме того, мы – религиозный орден.

– Хотелось бы, чтобы все было так просто, – сказал брат Декстер. – Но меня гложут сомнения.

– Люди, с которыми я разговаривал, не слишком обнадеживают, – кивнул брат Иларий. – То, как сейчас используется здание – будь там монастырь, больница или что-то еще – не связано с тем, получит ли оно статус достопримечательности. Мне сказали, что Комиссия по достопримечательностям избегает присваивать статус любому строению, уготованному под снос. Видимо, есть какие-то юридические нюансы.