Джоанн Харрис - Небесная подруга

– Дэн?.. – послышался дрожащий голос, и я уловил в полумраке блеск глаз Роберта. – Дэн!

– Я здесь.

– Извини за вчерашнее, – сказал Роберт. – Должно быть, ты решил, что я полный идиот. – Он виновато улыбнулся и продолжил: – Почти не помню, что я наговорил. Наверное, ты понял – я напился. Это все от беспокойства за Розмари, понимаешь? Я был не в себе, вот и все.

Я слушал, как Роберт пересказывает свою историю при свете дня, на сей раз более связно.

В нужных местах я кивал, с трудом скрывая презрение. Конечно, я был доволен, что он ни о чем не догадался, но в то же время разочарован. Подумать только! Роберт, которого я считал таким умным, встретил эти кошмарные чары лицом к лицу и ничего не разглядел; держал этот ужас в объятиях и ничего не понял…

Он умудрился убедить себя в том, что вчера вечером был пьян. Лучше думать так, чем поневоле поверить, что мир – это бесконечный бег по кругу, а твоя прекрасная рыжеволосая возлюбленная рыщет в ночи с чудовищами. Мы выпили кофе, и я уговорил его уйти. К тому времени я так устал, что яркие точки плясали перед глазами под закрытыми веками. Кроме того, у меня имелись собственные проблемы, и справляться с ними нужно было наедине, в тишине своей комнаты. Я не отказывал Роберту в поддержке, утешении, сочувствии и посредством утешения, сочувствия и поддержки наконец-то выставил его за порог. Запер дверь и с облегчением вздохнул, потом пошел в комнату и уселся в кресло. Когда я сунул руки в карманы, мои пальцы нащупали скатанную обертку от подарка Элейн. На секунду это напомнило мне школьные дни и аккуратно упакованные сэндвичи, приготовленные моей матерью, – с ветчиной, сыром, маринованными огурцами и луком, или кусок кекса с изюмом, который я осторожно разворачивал и съедал под крышкой парты, в тусклом желтом свете, озарявшем классы зимой. Воспоминание было столь неожиданным и неуместным, что я фыркнул от веселого изумления.

Внезапно в дверь постучали.

Я умолк, веселье разом пропало. Тишина. Ни звука.

– Кто там?

Ответа не последовало. Только зловещая тишина. Я открыл дверь, готовый к любым ужасам, и на долю секунды действительно узрел кошмарные картины: фрейдистские фантазии моего воображения, чудовища, порожденные чудовищем. Затем все фигуры слились в единое существо: не высокое и не низкое, аккуратно одетое, в фетровой шляпе. Проницательное и суровое лицо, циничный взгляд серо-голубых глаз, похожих на осколки стекла.

Это был инспектор Тернер.

Доктор Менезис оказался старше, чем ожидала Элис: крупный мужчина лет пятидесяти с густыми черными волосами и такой же густой бородой. Было заметно, что его стесняет темно-синий костюм в тонкую полоску, словно он привык носить свободные рубашки и джинсы. Голос доктора звучал менее резко, чем по телефону. Элис отметила, что он с трудом переставляет ноги, как будто у него болят суставы. Когда она прошла впереди него в кабинет, Менезис пристально взглянул на нее бесцветными глазами и улыбнулся.

– Полиомиелит, – кратко объяснил он, направляясь к стоящему у окна креслу. – Присаживайтесь.

Доктор указал на стулья около стола. Элис села и обвела взглядом помещение: комнатные растения в горшках, большое окно на солнечную сторону, тайская статуя на подставке, несколько декоративных индийских картинок.

– Хорошая комната, – заметила Элис, выждав несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями.

Она нервно теребила ручку своей плетеной сумки.

– Рассказывайте, – отозвался Менезис, передвигая большими загорелыми руками тяжелое пресс-папье.

Его глаза оставались такими же бесцветными и бесстрастными, но если судить по языку тела, он проявлял сдержанный интерес. Доктор не задавал вопросов, а когда Элис закончила, долго выжидал, прежде чем что-либо ответить. Наконец он произнес:

– Вы обратились в полицию?

Элис покачала головой.

– Думаю, они не поверят. К тому же у меня нет никаких доказательств. История кажется безумной выдумкой. – Она пожала плечами. – Но я отчего-то вижу в ней смысл. Именно поэтому я хочу узнать кое-что о Джинни. Мне нужно найти объяснение.

Менезис несколько секунд смотрел на нее, потом его взгляд стал суровым. Доктор отвел глаза и сказал:

– Извините, мисс Фаррелл, но я не справлюсь с вашей проблемой. Однако буду рад порекомендовать коллегу, который…

– Почему? – Элис упала духом. – Мне… мне нужна ваша помощь. Почему вы отказываетесь?

Он покачал головой и ответил:

– Это не в моей компетенции. Меня втянули в это дело, но больше я не хочу иметь с ним ничего общего, простите.

– Что вы имеете в виду? – Элис была потрясена. – Почему вы так говорите? Не отказывайтесь сразу – прочтите рукопись. Рукопись Дэниела! Уверяю вас, это важно. Прочтите ее!

Менезис вздохнул и пригладил рукой густые волосы.

– Мисс Фаррелл, я не буду читать эту рукопись.

Элис попыталась возразить.

– Пожалуйста, не прерывайте меня, – с раздражением остановил ее доктор. – Я не буду читать, так как знаю, что там написано.

Элис с удивлением взглянула на него, но он продолжал говорить усталым голосом, как будто слова тяготили его.

– Я снимал комнату вместе с Джеффом Прайсом, – начал доктор, – в те давние дни, когда мы были молоды и зарабатывали совсем немного. Мы еще не кончили курс обучения, и каждого из нас прикрепили к «неизлечимому» пациенту госпиталя, чтобы дать материал для диссертации. Джефф опекал Дэниела Холмса.

Менезис сделал паузу, словно ему было больно.

– Три года он не отходил от Холмса день и ночь. Профессиональный интерес постепенно перерос в дружбу. Джефф обошел все библиотеки графства в поисках книг, о которых вечно просил Холмс. Он привязался к старику. Несколько раз я сам встречался с Холмсом, но чаще обсуждал его с Джеффом. Холмс был классический шизофреник, и в то же время начитанный и интеллигентный человек. Джефф утверждал, что пациент не опасен, несмотря на одержимость насилием. Холмс страдал хроническим алкоголизмом и принимал множество сильнодействующих лекарств, судя по всему не приносивших особой пользы. Он беседовал с доктором о психологии и читал отрывки из своей книги. А Джефф показывал их мне.

Менезис немного помолчал, углубившись в воспоминания.

– Как мы с ним спорили насчет Дэниела Холмса! Я постоянно упрекал Джеффа – зачем он тратит на старика столько сил? Я написал диссертацию после нескольких визитов к своему «неизлечимому» пациенту, а Джефф… Никто не мог его остановить. Кажется, он был готов наблюдать за Холмсом всю жизнь, пока тот не умрет. Старик каким-то чудом убедил его в своей правдивости, вот что самое плохое.

Менезис с отсутствующим видом водил пальцем по линиям на своей ладони.