Вторая жена. Ты выбрал не нас (СИ) - Барских Оксана

Глава 35

На следующее утро я стою перед зданием своего офиса, неуверенно сжимая лямку сумки. Амину отвела в садик чуть пораньше, чтобы успеть придти на работу за полчаса до начала рабочего дня.

Плесецкий вчера, конечно, сказал, чтобы я пришла уже в свой новый офис ближе к обеду, но я всё равно надеюсь, что это была шутка. Вот только такой, как он, вряд ли шутит в таких вопросах.

В любом случае, отлынивать от работы я не собираюсь. Пока не выйдет официальный приказ о моем переводе в головной офис, никуда я не пойду.

– Что-то ты сегодня рано, Дилар. Чего не заходишь? – звучит рядом голос Нади. Она зевает, прикрывая рот, и с тоской поглядывает на стекла бизнес-центра. Тоже не любит понедельники и просыпаться в шесть утра, чтобы успеть и сына собрать, и себя заставить бодрствовать.

– Да как-то тревожно. Ты не слышала ничего о том, что у нас новый владелец?

Смотрю на нее в надежде, что она что-то знает. Она ведь дольше меня работает и практически всех в офисе знает. Может, кто-то где-то проболтался.

Надя пожимает плечами, и я уже было расстраиваюсь, как вдруг она хмурится.

– Вообще… Секретарша нашего генерального как-то обмолвилась, что дела у нас идут из рук вон плохо, кто-то поглотить нас хочет, но она любит шуму и паники навести, так что я давно на ее слова внимания не обращаю. Она ведь женщина предпенсионного возраста, постоянно боится, что компания разорится, или зарплату перестанут выплачивать, как в девяностые. А почему спрашиваешь? Тоже сплетни эти слышала?

Едва тяжко не вздыхаю, когда понимаю, что эти слухи гуляют не просто так.

– Можно и так сказать.

Я неопределенно веду плечами, не желая вдаваться в подробности, но Надя быстро теряет к разговору интерес. Ее интересует кое-что другое. Вон как аж глаза загораются.

– Ты мне, Дилар, лучше скажи, что там с твоим бывшим. Нарисовался уже на горизонте, или ты всё еще как на пороховой бочке.

– Нарисовался, не сотрешь, – вздыхаю я, но опускаю подробности про Плесецкого.

Не предупреди он меня о том, что теперь он наш самый большой начальник, вывалила бы на Надю все подробности и даже совета спросила бы, а так… Не хочется сплетничать о новом боссе.

– Почку требует?

– Какую почку?

Хмурюсь, не понимая темы разговора.

– Ну, для матери своей.

– А, – догоняю, наконец. – Нет, про мать его мы вообще не говорили. Да и я выставила условие, что с Аминой общаться сможет только если его мать на горизонте не появится.

– Да ты кремень, не ожидала от тебя. Ну и правильно, нечего позволять себя топтать бывшему.

Надя уважительно цокает, посматривая на меня одобряюще, а вот я чувствую себя какой-то злодейкой. Вот вроде бы всё правильно сделала, защитив себя и дочь, а на душе всё равно кошки когтями скребут.

– Что-то веселой ты не выглядишь, Дилар.

– Да просто Амина так обрадовалась появлению Саида, что я теперь и не знаю, как сказать ей, что жить с нами он не будет. Что станет воскресным папой и…

– И?

Надя будто чувствует, о чем я хочу с ней поговорить, прищуривается, как кошка, и хватает меня за предплечье.

– Просто я подумала… Когда-нибудь я ведь встречу… ну… мужчину… Как она к нему отнесется? Она ведь Саида боготворит, а с ним я ни за что и никогда… В общем, не быть нам вместе, что бы он там себе не навоображал.

Морщусь, вспомнив, какие собственнические замашки он проявлял на выходных. Даже на ужине, когда мы были с детьми и Плесецким, вечно пытался задеть последнего. Макар, конечно, по сравнению с Саидом, совсем другого плана мужчина. Умеет осадить холодно и бесстрастно так, что только завидовать и остается.

– Так это хорошо, Дилар.

– Что хорошего? – снова смотрю на Надю.

– Что ты рассматриваешь вариант, что снова выйдешь замуж. Оно ведь как часто бывает. Обжегшись на молоке, на воду дуешь. Вот сестра моя старшая как развелась пятнадцать лет назад, так одна и кукует. Ни одного мужчину к себе не подпускает, всех кобелями и предателями считает. Таких, конечно, много, но лично я верю, что бывают такие мужчины, которые до гроба тебе верны. Вот например…

Она еще что-то щебечет, а я радуюсь, что не стала говорить ей о странных притязаниях Плесецкого. Чего доброго, она начнет выдумывать черте что, да еще и в офисе, где полным-полно лишних ушей. А мне потом обтекать придется.

Пока она говорит, мы заходим в офис и поднимаемся на лифте на свой этаж. Вполуха слушаю ее, а сама параллельно гадаю, пришел ли уже Плесецкий или задерживается.

Приподнятое настроение Нади слегка усмиряет мою тревогу, и я стараюсь абстрагироваться и не поглядывать беспокойно на время каждые две минуты. Получается плохо, но бодрящий кофе слегка помогает.

Включаю компьютер, открываю почту и просматриваю правки и вопросы от юристов. Собрание скоро начнется, и я хочу самое основное сделать сейчас, чтобы потом не витать в облаках.

К девяти все выдвигаются в конференц-зал, и еще до того, как войти, я чувствую присутствие Макара Плесецкого. Он стоит возле нашего генерального с бесстрастным и холодным выражением на лице. Не знай я его, решила бы, что он сухарь, который только и делает, что работает… Впрочем… Это не так уж далеко от истины и сейчас.

Почему-то кажется, что как только я вхожу, первым делом его взгляд выцепляет из толпы меня, хоть я и прячусь за чужими спинами.

Я будто потею, поправляю ворот блузки, который в этот момент будто начинает меня душить, так что речь генерального не слышу, настолько пульс долбит в ушах.

– Плесецкий Макар Власович, – звучит баритон нового владельца, и в этот момент все звуки разом возвращаются.

Я слышу, как женщины тихо шепчутся, гадая, женат ли мужчина, или его сердце свободно. Отчего-то эти разговоры раздражают, и я сама себе боюсь ответить на вопрос, почему.

– … кадровые перестановки… Буду вызывать в кабинет по одному… – доносится до меня снова голос Плесецкого, и на этот раз шушуканья вокруг прекращаются. Все начинают испуганно жаться друг к другу, каждый опасается за свое место.

Когда все расходятся, взгляд Макара словно пригвождает меня к полу, и я замираю, словно испуганный зверек. И есть что-то в его глазах такое, что наталкивает меня на мысль, что меня вызовут в кабинет самой последней.

Я была права насчет того, что после собрания не смогу сосредоточиться на работе. И я такая не одна. Офис разворошен, как улей, со всех сторон звучат опасения, что их уволят, а у них дети, звери, ипотеки, кредиты, родители, свадьбы на носу. У каждого есть причина, по которой он не хочет быть уволенным.

И только я одна, казалось, думаю совсем о другом.

– Не думаю, что тебя уволят, Дилар, таких переводчиков усидчивых и грамотных сейчас днем с огнем не сыскать, – подбадривает меня Надя, неправильно поняв причину моего беспокойства. – А этот Плесецкий хорош чертяка. Правда поговаривают, что ребенок есть маленький, а это значит, что и мать на горизонте где-то отсвечивает.

– А что про мать говорит? – спрашиваю я как бы невзначай, а сама жду с нетерпением ответа.

– Что она…

– Епифанцева! – кричит секретарша генерального, и Надя подрывается, поправляя юбку.

Уходит, скорчив мне испуганную рожицу, а я бестолково продолжаю клацать по клавишам, хотя монитор перед глазами расплывается.

Когда Надя возвращается веселая, у меня аж от сердце отлегает, хотя я уже настроилась попросить за нее у Плесецкого, чтобы не увольнял. У нее ведь тоже маленький ребенок. Вряд ли, конечно, он прислушался бы ко мне, но не попробовать я не могла.

– Билалова!

Встаю и на ватных ногах иду в кабинет генерального, который тот освободил для мини-собеседований с новым начальством. Сердце работает, как бесперебойный моторчик, ладони потеют, хотя я наверняка знаю, что меня не увольняют. Просто это будет наша первая встреча с Плесецким после того злополучного ужина.

Пару раз я порывалась вчера написать ему извинения за поведение Саида, но так и не решилась.