Невольница (СИ) - Шагаева Наталья

— Скорп, не сейчас, — отмахивается от него Гордей. — Девочка в шоке. Мне нужен доктор.

— Степаныч ждет тебя в кабинете. Таисию проводит Регина, — произносит мое имя некий Скорп. И я только сейчас замечаю на его кисти черную татуировку скорпиона. Откуда ни возьмись появляется та самая Регина. Девушка примерно моего возраста, в форме горничной.

— Тая, иди за Региной. Всё хорошо, — подталкивает меня к горничной Гордей. А сам уходит с мужчиной в черном.

И я иду. Что мне остается делать? Я вообще сейчас слабо соображаю, что происходит, где я и кто все эти люди. Регина идет по коридору с идеально ровной спиной, даже не оборачиваясь на меня и не задавая вопросов. У меня была бы масса вопросов к босой девушке в одном банном халате, которая оставляет грязные следы на идеально белом мраморном полу.

Регина открывает для меня дверь комнаты и отступает, пропуская внутрь. Комната оказывается большой спальней с бежевыми стенами, ковром на полу, большой кроватью с бирюзовым бельём и множеством подушек. Возле окна, завешенного шторами, стоят кресла, между которых расположен круглый стеклянный стол.

— В ванной есть свежие полотенца и все необходимые, — сдержанно сообщает мне девушка. — В графине чистая вода. Хотите что-то ещё? Чай, сок, ужин? — предлагает мне она.

Вот это сервис для невольницы. Надо поставить пять звёзд этому отелю для пленниц.

Отрицательно качаю головой.

— Если всё-таки что-то захотите, просто нажмите кнопку, — указывает на небольшую кнопку на стене у кровати.

Киваю, обнимая себя руками. Мне не холодно, но всё равно трясет так, что стучат зубы.

Регина выходит, закрывая за собой дверь. А я выжидаю минут пять и кидаюсь к двери, проверяя, закрыта ли она.

Открыта. В коридоре тусклый свет и тишина. Но какой в том смысл? Этот дом — неприступная крепость с кучей охраны.

Закрываю дверь.

Иду в ванную, тут тоже белый мрамор с вкраплениями серебра. Дорого-богато…

Стягиваю с себя халат, кидая его на пол и начиная чувствовать тело, голова болит, мышцы ноют. Холодно, кожа покрывается мурашками, трясёт так, словно я припадочная. Настраиваю воду в душевой кабине из матового стекла и встаю под тёплые струи. Ноги не держат, и я сначала упираюсь в кафель руками, а потом и вовсе сползаю на пол, чувствуя, как вода бьет по спине. Вздрагиваю, обнимая колени руками, начинаю рыдать навзрыд.

Ой, мамочки… Остановите эту планету, я сойду.

Проснусь я, наконец, или нет? Кошмар затянулся.

Глава 18

Таисия

Я не помню, как вышла из душа, как добралась до кровати и уснула. Предпочла бы вообще ничего не помнить из вчерашнего дня.

Просыпаюсь, оттого что слышу присутствие в комнате постороннего. Открываю глаза, понимая, что лежу на животе, обнимая подушку. Фокусирую взгляд и вижу, как из комнаты выходит женщина в медицинской форме, тихо прикрывая дверь.

Я действительно сошла с ума, и меня, наконец-то, заперли в психушке? Снова прикрываю глаза, пытаясь отличить сон от реальности, но распахиваю веки, когда понимаю, что рядом со мной кто-то лежит. Резко поворачиваюсь и натыкаюсь на Гордея.

— Тихо, не дергайся так, — хрипло выдыхает он.

И я замираю. Он лежит на правой стороне кровати, на спине, в одних легких серых спортивных штанах. Его раненое плечо заклеено большим квадратным пластырем. Глаза прикрыты, дышит ровно, но глубоко. Немного бледный. В его руку воткнута игла капельницы, рядом с кроватью стойка с медленно капающим по прозрачной трубочке в вену Гордея раствором.

Я могла бы закатить ему истерику, обвинить во всех грехах и сказать, кто он и куда ему следует пойти. Но я сдерживаюсь.

— Почему ты не в больнице? — тихо интересуюсь у него.

— Потому что мне не нужна больница. Всё, что необходимо, мне дадут здесь, — отвечает он, не открывая глаз.

— Как ты? Всё плохо?

— Как видишь, жив. Было и хуже.

— Ясно.

Тоже ложусь на спину, смотря в потолок. Хотя мне неясно, почему Гордей здесь, рядом со мной. Не думаю, что в огромном доме для него не нашлось места. Да и охранник сейчас из него посредственный.

— Где мы? Кто этот человек, который нас вчера встречал? — задаю интересующие меня вопросы.

— Это Назар. Хозяин дома.

— Понятнее не стало… — выдыхаю я. А Гордей не спешит объяснять. Ну кто бы сомневался. Заключенным ничего знать не положено. — Что это вчера было? — задаю другой вопрос.

— Люди твоего отца.

— Это он пытался меня вызволить?

— Когда хотят спасти дочь, не расстреливают дом автоматными очередями. И не херачат по машине, где едет та самая дочь. Нас просто хотели убрать. Всех.

— Меня тоже? — в шоке спрашиваю я. — Зачем? Если ему на меня плевать, не проще ли вообще ничего не предпринимать?

— На тебя ему плевать. А вот на то, что принадлежит тебе, нет. Нет тебя — нет проблем.

— Так! — сажусь на кровати, заглядывая в его бледное спокойное лицо. — Что принадлежит мне?

— Дым через твою мать отмывал деньги. На нее было оформлено несколько предприятий. Когда она погибла… полагаю, не без его помощи, — совершенно спокойно поясняет он мне, словно пересказывает скучный фильм, — всё перешло к тебе. Номинально, конечно. Как выяснилось, он готовил документы, чтобы увезти тебя за границу. А там, видимо, хотел потерять. А тут мы тебя не вовремя украли, — цинично усмехается. — Или вовремя, как посмотреть, — выдыхает. — Тебе какой больше вариант нравится?

— Так, стоп! — вскакиваю с кровати, плотнее завязываю халат, расхаживая по комнате. — Я ничего не понимаю, — кажется, еще немного, и у меня снова случится истерика.

— Что тут непонятного? Твой отец использовал твою мать, а когда она решила выйти из игры, убрал ее. Теперь он хочет убрать тебя, как ненужный и обременяющий его элемент. Как точку давления. Классика.

Боже, есть предел его бездушности?

— Классика? Это, по-твоему, нормально?!

— В моем мире — да, — выдыхает он.

Обнимаю себя руками, пытаясь согреться.

— Всё равно непонятно, зачем тогда я нужна тебе? Вам? Кто там еще стоит за этим беспределом?! Если я не являюсь ценностью для отца. Вам нужно то, что принадлежит мне? Вы для этого меня похитили? — уже требую ответов.

— А неважно, питает ли он к тебе чувства или нет. Главное, что он засветился, и мы сможем его достать. О том, что тебе что-то принадлежит, мы узнали после. Но мы это отожмем и без твоего участия. Как только скормим Дыма червям. Ты всего лишь инструмент. Я уже говорил.

— Боже, я сейчас сойду с ума! — отчаянно стону, мечась по комнате. — Я всё равно ничего не понимаю, — качаю головой. Какие-то отморозки, включая моего отца, пользуют меня как вещь.

А потом что, выкинут на свалку?

Тоже скормят червям?

— Подойди к окну, — просит он меня.

— Зачем?

Мне сейчас не до созерцания красот этого особняка.

— Просто, блядь, подойди к окну! — хрипло рычит он, морщась.

Ладно. Подхожу. Отдергиваю штору, смотрю.

— Видишь там беременную девушку, блондинку?

Вижу. Там и правда у фонтана беременная девушка. Такая инородная в этом замке чудовищ. Красивая, тонкая, светлая.

— Да, вижу.

— Это Ева. Дочь Царя.

— А, тогда всё понятно, — иронизирую я.

— Просто слушай, Таисия, — устало выдыхает он. — Царь держал контроль у себя. Этот город принадлежал ему. Дым убрал Царя в надежде, что весь контроль перейдет к нему. Еву, как единственную наследницу, он тоже хотел устранить.

Всматриваюсь в девушку, которая гладит подбежавшего к ней белого лабрадора. Не похожа она на дочь какого-то там авторитета.

Боже, кто все эти люди? Кем они себя возомнили?

— Дым тоже ее похитил, хотел продать в рабство за границей и убрать Назара, ее супруга. Но обосрался и скрылся, чтобы его не прирезали за это, как шакала.

— Да господи! Во всей этой кровавой цепочке я не понимаю только одно: при чем здесь я? Почему я? — опять начинаю истерить. Потому что слишком много шокирующей информации.