Муза (ЛП) - Старлинг Айла

Но лучшие умирают с разбитым сердцем, от того, чего не могут сказать.

У меня мурашки по коже. Впервые в жизни я получаю удовольствие от чтения стиха. Слова на странице оживают, вытягивая из меня самые сокровенные мысли и чувства, обнажая их. Это очень сильное ощущение. Я перечитываю стихотворение снова и снова, подчеркивая и отмечая звездочками самые близкие мне фразы, те, которые больше всего бросаются в глаза.

Мы живем, мы делим живую ложь, мы твердим, что у нас все в порядке...

Вот это. Это отражает то, что я чувствую, проходя жизнь по канату, с натянутой улыбкой на губах, играя роль, которую от меня ожидают. Заставляя себя соответствовать ожиданиям, возложенных на мои плечи, слишком тяжелых, чтобы кто-то мог их вынести. Иногда я думаю, что было бы проще просто... не делать этого. Но потом все равно делаю. Я снова встаю, встречаю новый день и продолжаю двигаться вперед.

Потому что знаю, что однажды все станет лучше. Однажды я буду с нетерпением ждать утра. По крайней мере, надеюсь, что это правда.

Звонок вырывает меня из раздумий. Я поднимаю глаза и вижу, что Сал все еще держит в руках свой телефон. На странице перед ней ни одной строчки. Она выглядит взволнованной, ее нога беспокойно подпрыгивает под партой, телефон все еще крепко сжат в руке, пальцы побелели.

— Эй, ты в порядке? — я говорю тихо, не желая привлекать к нам внимание.

— В порядке. Просто Джейс... ведет себя как Джейс, — она небрежно закатывает глаза, надевая маску. Я вижу сквозь нее. Я слишком хорошо ее знаю, но не обращаю на это внимания. Она расскажет мне больше, когда будет готова.

Я обнимаю ее, крепко прижимая к себе.

— Ладно, я здесь, если тебе нужно выговориться.

Она улыбается, прежде чем уйти на следующий урок, оставив меня одну.

Мистер Хейс прочищает горло в передней части класса. Когда я поворачиваюсь в его сторону, его темные, мрачные глаза встречаются с моими.

— Что ты думаешь о стихотворении?

— Оно было... тяжелым, — говорю я, выдыхая долго и медленно. Не знаю, сколько ему рассказать, насколько честно выразить свои чувства.

— Ммм... — он задумчиво кивает, — Согласен. Я думал, что ты найдешь утешение в этих строках. Не все могут понять это, но те, кто понимает, часто имеют такое же самосознание в глазах, — его взгляд задерживается на мне. — Как и ты.

Что-то шевелится в моей груди.

— А ты? — робко спрашиваю я, едва слышным шепотом.

— Да, — говорит он, теперь уже более мягким голосом. — Я понимаю. Не зря это мое любимое стихотворение, — на его губах появляется намек на улыбку, и на щеке снова появляется эта проклятая ямочка. Он меня убивает.

Мы стоим в тишине, которая кажется минутами, но, скорее всего, длится гораздо меньше.

— Кстати, я показал твой рисунок моей подруге Эвелин. Той, у которой галерея.

У меня переворачивается желудок.

— Она была впечатлена, как я и ожидал.

От похвалы у меня горят щеки, и я знаю, что краснею, как рак.

— Она сказала, что хотела бы с тобой познакомиться. В эти выходные у нее будет мероприятие в галерее. В субботу вечером. Вход с 18 лет, — он делает паузу, пристально глядя на меня.

Это косвенный способ спросить мой возраст? Я стараюсь не придавать этому слишком большого значения, но мой разум любит настраивать себя на худшее.

— Мне восемнадцать. Почти девятнадцать, — мой подбородок автоматически поднимается, и я внутренне съеживаюсь. Уверена, ему все равно.

Он тихо смеется, явно развеселившись моим ответом.

— Хорошо, тогда слушай, почти девятнадцатилетняя, — ухмылка на его лице заставляет меня желать смерти. — Это галерея Rosa в Декатуре. Начало мероприятия в семь. Я скажу ей, что ты придешь.

Он... он тоже будет там? Я хочу спросить, но горло сжимается, и слова не выходят. Я не верю, что мой голос не предаст меня.

— Звучит замечательно, я приду, — говорю я, звуча гораздо увереннее, чем чувствую себя.

Это очень важно. Если я смогу сделать первый шаг, может быть, только может быть, мои родители наконец-то увидят ценность моего искусства. Может быть, они наконец-то поверят в меня. Глупо держаться за эту надежду, но я держусь.

И даже если они не поверят, я думаю о том, как было бы здорово получить признание других художников... Провести вечер, играя в выдуманную игру, что я принадлежу миру цвета и самовыражения, а не удушающим ожиданиям.

Я понимаю, что все еще стою здесь, глядя на него. Жар поднимается по моей шее. Я шепчу «спасибо» и, с колотящимся сердцем, выхожу из его класса.

Волнение остается со мной, гудя под кожей, пронося меня через остаток дня.

Глава 17

Софи

Это была самая длинная неделя в моей жизни. И я ничуть не преувеличиваю. Мне непонятно, как минуты могут казаться часами, каждый момент наполнен ожиданием. Сегодня тот самый день. Я направляюсь в галерею.

Я уговорила Сал быть моим алиби, хотя она и так с удовольствием согласилась. Гнев моей матери по поводу прошлых выходных почти разрушил мои планы, но, к счастью, он быстро улетучился. После нескольких дней упреков за мои «неудачные решения» она забыла, что я должна была сидеть дома. Но это меня не остановило бы. Я бы сбежала, если бы понадобилось... Я ни за что не пропущу это мероприятие.

Я пришла к Сал пораньше, чтобы подготовиться, зная, что мама будет спрашивать, зачем я наряжаюсь для вечера «просмотра фильмов». Сал рылась в своем шкафу, бросая мне платья, а я сидела, скрестив ноги на ее кровати, уворачиваясь от шелка и пайеток. У нее было достаточно одежды для целой армии, и она настаивала на том, чтобы одеть меня по случаю.

— Что-то из этого должно подойти, — бормотала она, шкаф заглушал половину ее слов. — Ты же не пойдешь в спортивных штанах в художественную галерею.

Мои мысли в беспорядке. Будет ли он там сегодня вечером? Тео. Я до сих пор не произнесла его имя вслух, не осмелилась, и я хочу знать, каково это – произнести его. Мои пальцы чешутся от внезапного желания найти его в Интернете, но, прежде чем я успеваю отговорить себя, я хватаю телефон и открываю Facebook.

Тео Хейс.

Черт. Их сотни. Я прокручиваю страницу, сердце бешено колотится, пока... вот он. У меня перехватывает дыхание. Его фотография профиля — то, что можно ожидать от тридцатилетнего мужчины: он и его собака. Просто и мило.

Улыбка накрывает мои губы, когда я смотрю на его лицо, вечно следящее за мной. Я просматриваю остальные фотографии, хотя их не так много. Его лента публикаций не сильно густая. Либо он редко что-то выкладывает, либо его профиль закрыт.

— Ты уверена, что не хочешь, чтобы я пошла с тобой? Я могу отменить свои планы! — кричит Сал, ее голос высокий и задыхающийся, как будто она пробежала марафон. Перебирать ее одежду, тяжелая работа.

— Нет, все в порядке. Я справлюсь!

Честно говоря, половина меня хочет сказать «да» и взять ее с собой, чтобы не делать это в одиночку. Но другая половина, безрассудная и глупая часть меня, надеется, что он будет там... что мы сможем провести некоторое время вместе за пределами школьных стен. Если Сал пойдет со мной, я знаю, что у меня не будет такой возможности. Я до сих пор не рассказала ей о ночи, которую провела на его диване, слишком боясь произнести эти слова вслух.

Сал наконец появляется, держа в одной руке шелковое платье телесного цвета, а в другой, розовые туфли на ремешках. Мое лицо сразу же принимает скептическое выражение.

— Не знаю... выглядит слишком нарядно.

— Просто доверься мне! — она резко выдыхает, явно раздраженная моим пессимизмом. — Я посмотрела фото галереи и это шикарное место. Ты должна выглядеть красиво.

— Ладно, примерю, — я снимаю спортивные штаны и толстовку, бросая их на пол. Тянусь за платьем, но Сал качает головой и оттягивает его из моей досягаемости.