Семья для босса по договору (СИ) - Бонд Юлия

Распахнув глаза, ошарашенно хлопаю ресницами, глядя на лицо Султанова в непосредственной близости от моего. В салоне машины темно, но я отчётливо замечаю улыбку и слегка подрагивающие уголки губ. Мне нужно несколько секунд, чтобы окончательно проснуться, прийти в себя и отпрянуть от Динара, как от проказы. Получается не очень, потому что я слишком резкая и не смотрю назад, а потому припечатываюсь спиной к окну, да и головой тоже. В затылке тупой спазм, по спине ползёт колючий холод, но на это сейчас вообще пофиг, потому что ОН трогал меня, пока я спала, пока я была беззащитной, как младенец, касался меня своими пальцами.

– Сильно ударилась? – волнение выдаёт Султанова с потрохами, но я отчаянно качаю головой и выставляю перед собой руку, когда он делает попытку приблизиться.

– Не трогай меня, Султанов, – шиплю, отлипаю от окна и на ощупь нахожу свои туфельки, которые скинула, как только села в машину. – Почему не разбудил, когда приехали?

– Ты так сладко спала, – улыбается довольный хищник.

– Поэтому ты взял на себя смелость меня лапать?

Он смеётся тихим рокочущим голосом, а мне совсем невесело, потому что неизвестно, что этот наглый альфа ещё делал, пока я “сладко” спала. Возможно, он пялился на мою грудь или же не только пялился.

– Спасибо за всё, – поспешно произношу, тянусь к дверце, – и пока.

Убегаю, даже не дождавшись ответа. На всех парусах мчусь к подъезду, провожу ключом по электронному замку домофона и едва не сбиваю с ног бабушку с пуделем на руках.

Оказавшись дома, тихо, как мышь, крадусь на цыпочках в нашу с Юлькой комнату.

– Алёна, – голос мамы из кухни.

Да блин… Серьёзно?

Вхожу на кухню. Повернувшись ко мне спиной, мама стоит напротив окна. Не оборачиваясь, взмахивает перед собой рукой.

– Это кто?

По спине ползёт знакомый холодок и плевать, что мне уже тридцать. Мама – такая мама!

– Где? – прикидываюсь дурочкой, но не для того, чтобы обмануть маму – ха, она не поверит всё равно, а для того, чтобы выиграть несколько секунд и выставить всё в нужном мне свете.

– Алёна, – строгим тоном, – дурой не прикидывайся. Кто тебя привёз домой и почему так поздно? Ты говорила, вернёшься как Золушка в полночь. Время сколько сейчас, видела?

– Ма…

– Алёна! Три часа ночи.

Бью себя по лбу ладонью. Это всё то дурацкое платье: пока я словесно брыкалась с Султановым в номере, пока сушили платье, пока он вёз меня домой. Вот же ж… Реально не отмазаться.

– Я была с мужчиной, – выдаю как на духу, поклявшись про себя не упоминать имя Султанова даже всуе.

Мама медленно оборачивается. Ледяным взглядом прибивает меня к кафельной плитке, что за спиной, и от этого взгляда мне реально хочется быть прибитой, потому что мама движется прямо на меня. Зажмуриваюсь. Крепко-крепко. А в голове всплывает картинка, как мама отмудохала мою пятую точку шлангом от бабушкиной старенькой стиральной машинки, когда я, встречаясь с Динаром, заявилась точно так же под утро.

Нервно сглатываю. Распахиваю глаза и встречаюсь глазами с мамой, а она близко стоит, я даже вижу опущенные уголки губ, потому что мама злится!

– Ну и кто он такой?

– Ты его не знаешь.

– Потому что ты его со мной не познакомила.

– Так как бы рано ещё. Пока не с чем знакомить, – развожу руки в стороны.

– Не с чем, – фыркает мама, – но спать есть с чем!

– Мы с ним не спим, – бубню в ответ, на что мама ведёт искусно выщипанной бровью.

– Ну да. Книжки читаете по ночам.

Набираюсь храбрости, глубокий вдох носом, выдох через рот. Я смелая, взрослая дочь, а мама, хоть она и всегда будет мамой, должна понимать, что у меня есть личная жизнь, не ограничивающаяся Юлькой и нею. В конце концов, мне нужно иногда встречаться с мужиками хотя бы для грёбаной физиологии.

– Мамочка, ну прости, пожалуйста, – беру за руку и мысленно ругаю себя за трусость, – я хотела позвонить и предупредить, что задержусь, но так вышло…

– Ладно, иди непутёвая, – машет в сторону коридора, – и смой с себя этот мужской одеколон, ты им насквозь провонялась.

***

Солнечные лучи ныряют через распахнутое окно, заливая спальню золотистым светом.

– Мама, я хочу папу, – вместо доброго утра звучит голос Юльки.

Смутно понимая, что происходит, пытаюсь перевернуться на другой бок, но дочка не оставляет ни единого шанса досмотреть офигенный сон в главных ролях с голливудским актёром.

Распахиваю слипшиеся от вчерашнего макияжа ресницы, смотрю на Юльку смутным взглядом, фокусируясь на белой карточке, зажатой в её пальцах. Противный комок застревает в горле, а в голове тупыми спазмами просыпаются отголоски вчерашнего веселья. Мне нужно несколько секунд, чтобы окончательно проснуться и понять, что это никакая не карточка, а фотография, на которой я запечатлена вместе с… твою мать, Султановым.

– Дай сюда, – выхватываю фотографию, едва не порвав драгоценный снимок. – Где ты это нашла?

Прижимая к груди постаревшую фотографию, смотрю на дочь с укором, а Юльке хоть бы что. Вместо раскаяния она хмурит брови и напряжённо дышит, раздувая крылья носа. Злится.

– В шкафу. Нашла в одной книге, – отвечает Юлька, обиженно поджимая губы. – Это мой папа, да?

– Нет. С чего ты взяла эту глупость?

– Тогда кто мой папа? И не говори мне про капусту и аиста. Я уже взрослая и понимаю, откуда берутся дети.

Сглатываю. Серьёзно? Девятилетняя девочка меня ещё не допрашивала.

– И откуда же? – набираюсь смелости спросить, представляя, какие перлы сейчас выдаст Юлька.

– Детей рожают мамы, а делают их папы.

Краснею до корней волос. Ну надо же…

– Так что, кто мой папа, мама? В моём классе у всех есть папа, а у меня нет.

Укор вины колет в самое сердце. Виноватая, да. Нужно было как-то подготовить дочь к этому факту. Только осознание собственной глупости приходит слишком поздно.

– Малыш, – беру Юлю за руку, поглаживаю, – понимаешь, твой папа и я расстались ещё до твоего рождения.

– Почему? Папа меня не хотел?

– Нет, что ты? – качаю головой, приказывая себе не врать, но и всей правды не говорить, иначе она может ранить. – Просто мы с ним… потерялись.

– Это как? – задумывается Юлька, не сводя с меня пристального взгляда.

Внутри меня всё обдаёт ледяным холодом. Завралась ты, Алёна. Теперь выкручивайся как хочешь.

– Он уехал, – пожимаю плечами, – и я не знаю куда.

– Мам, почему ты не скажешь правду? Папа же меня не хотел, да?

В больших глазах с радужной оболочкой голубого цвета, точь-в-точь как у меня, застыли прозрачные бусинки слёз. Да я и сама в любое мгновение готова всплакнуть, но не от того, что дочка не знает родного отца, а от того, что мои слова ни хрена не успокаивают дочь. Я делаю ей больно, наотмашь бью в самое сердце.

***

Ближе к вечеру вспоминаю о сообщении тренера. Хватаюсь за телефон и на ближайшие десять минут занята перепиской. Вадим предлагает сходить в кино этим вечером и я не против, в принципе. Мне нравится он, не так чтобы очень, но всё-таки. Тренер весьма привлекательный мужчина: высокий, стройный, шатен с большими добрыми глазами и таким же сердцем, дети его любят, как родного. И моя Юлька без ума от Вадима.

– И куда мы собрались? Опять вернёшься под утро? – недовольно бурчит мама, когда я доделываю последние штрихи в макияже.

– В кино иду.

– С мужчиной?

Киваю.

– Ну и как его зовут? – продолжает мама.

Засовываю кисточку в тюбик с тушью, поправляю волнистые локоны, упавшие на лицо. Вроде ничего так, вполне прилично выгляжу как для человека, который полдня промучался с похмельем.

Оборачиваюсь, смотрю на маму тёплым взглядом. Нет, врать я не буду, но и говорить правду опасно. Что себе подумает мама, если узнает, что её непутёвая дочь ночью была с одним, а в кино идёт с другим? Представляю с трудом.

– Мам, не могу пока сказать. У нас всё только начинается, не хочу сглазить.

– Ну-ну, – укоризненно, – нормальные люди не начинают знакомства в горизонтальной плоскости, а сначала на свидание идут. У тебя всё не как у людей, Алёна.