Невольница (СИ) - Шагаева Наталья

Но даже страх требует надежды. Иначе он перестает быть оружием, и нить управления обрывается.

Паркую машину на стоянке салона «Черная орхидея». Разминаю затекшую шею, пытаясь избавиться от напряжения и ноющей боли в затылке. Физически я относительно здоров, если не считать моего небольшого изъяна в виде хромоты, которую уже никак не исправить. Нерв задет и не подлежит восстановлению. Это мое пожизненное напоминание о Дыме.

Еще одно напоминание, не самое страшное и болезненное.

Напряжение и головные боли — последствия моего образа жизни. И я избавляюсь от них, как умею.

Нажимаю кнопку звонка. Перезвон, поднимаю голову на камеру над дверью. Щелчок магнитного замка. Дверь открывается, прохожу внутрь небольшого холла, в котором всегда пахнет сандалом и бергамотом.

— Добрый вечер, — тихо здоровается со мной Милена, на самом деле это не ее настоящее имя. Здесь не принято раскрывать личности. У Лидии все конфиденциально. Окидываю взглядом девушку. Она, как всегда, в «униформе», которая состоит из кожаных ремней, оплетающих ее тело, совершенно не скрывая интимные детали. Киваю ей.

— Лидия у себя?

— Да, конечно, она вас ожидает, — улыбается Милена и провожает меня. На самом деле сопровождение мне не нужно, я знаю этот элитный притон до мелочей, но Лидия фанатка антуража и ритуалов. От того ее бизнес процветает уже не один год.

Милена идет впереди, я за ней, любуясь ее упругим задом, который я не раз натягивал.

Мы проходим по коридору мимо комнат. Девушка открывает для меня черную матовую стеклянную дверь и пропускает вперед «в святую святых» Лидии.

Прохожу. Дверь за мной беззвучно закрывается. Здесь ничего нового. Комната — кокон из полумрака, где воздух пропитан ароматом миндального масла. Стены обтянуты черным бархатом, поглощающим звуки. На большом постаменте находится ложе, а балдахин с тяжелыми складками ткани отбрасывает узорчатые тени, словно паутина. Мраморный черный пол с серебряными узорами. В утопленном на небольшом возвышении массивном джакузи уже бурлит теплая вода, растворяя кристаллы соли.

В углу «игровая»: кожаная кушетка с ремнями из мягкой замши, блеск хромированных цепей на стене и аккуратно свернутые плети с рукоятями из слоновой кости. Потолок зеркальный, чтобы «жертва» видела себя со всех сторон: беспомощной, прекрасной, застигнутой врасплох собственным отражением.

Лидия стоит возле ниши со стеклянными полками, перебирая флаконы с маслами, где смешаны афродизиаки и миорелаксанты.

Скольжу взглядом по ее огненно-рыжим волосам, собранным в тугой высокий конский хвост, тонкой белой шее, ровной спине, лопаткам, бедрам, прикрытым прозрачным черным пеньюаром, под которым вместо белья тоже кожаные ремни, подчеркивающие грудь, оплетающие бедра и стройные ноги.

Кидаю рубашку в кресло, делая глубокий вздох.

Это не комната. Это сцена, где боль переливается в наслаждение, а контроль маскируется под заботу. Но, как бы парадоксально это ни звучало, только здесь я по-настоящему расслабляюсь.

С определенного времени, уже несколько лет как мои вкусы в сексе кардинально поменялись. Настоящего и эмоционально обнаженного себя я отдавал только одной женщине. К сожалению, ее уже давно нет на этом свете. То, что во мне родилось после ее смерти, я иногда побаиваюсь сам.

— Привет, — оборачивается ко мне Лидия. Ее голос всегда спокойный и томный. Бархатный, тягучий, обманчиво ласковый. На самом же деле Лидия очень жесткая женщина, но она умеет причинять зверскую боль нежно.

Киваю.

— Кого пригласить? Офелию? Диану? Есть новенькая — такая лапочка, советую, тебе понравится. Она в твоем вкусе, — мягко улыбается она.

— Позже, сначала массаж. Голова раскалывается. И поговорим.

— Это все оттого, что ты никак не хочешь принять реальность и пытаешься с ней бороться. Только приняв боль, можно от нее освободиться.

— Оставь психологию и философию для своих гостей, — ухмыляюсь, снимая джинсы вместе с боксерами, и, опускаясь в джакузи, откидываю голову на специальную мягкую подушку. Выдыхаю, прикрывая глаза и пытаясь расслабиться.

Вода в джакузи обволакивает кожу теплом. Пузырьки цепляются за рваные шрамы на моих бедрах. Лидия скидывает свой прозрачный пеньюар, обходит джакузи и садится позади меня на бортик. Скользит пальцами по моим плечам — движения плавные, но профессиональные. Она обучалась этому у мировых мастеров. Ее прикосновения всегда двойные: ладонь дарит тепло, а кончики пальцев впиваются в мышцы, выискивая болевые точки.

— Расслабься, — ее губы почти касаются моего уха. — Ты же знаешь, сопротивление только усиливает боль.

Она льет на мои плечи черное густое масло, пахнущее гвоздикой, растирая его по спине. Каждое движение — игра на моих нервах. Точечные нажатия под лопатки продавливают болевые точки. Ее массаж не имеет ничего общего с релаксом. Но он реально помогает.

— Твои мышцы, как каменные узлы, — шепчет она, вдавливая костяшки в мою напряженную шею. — Каждый узел — не принятое решение, не прожитая боль.

Стискиваю зубы, чувствуя под кожей обжигающую боль. И хрипло выдыхаю, когда ее пальцы снова становятся ласковыми. Лидия тихо смеется, скользя руками ниже. Ее ногти рисуют красные дорожки вдоль позвоночника, но боль приятно растворяется в теплой воде.

— О чем ты хотел поговорить? — напоминает она мне.

— Мне нужно, чтобы ты стала очень болтливой, как ты умеешь, и разнесла информацию о том, что дочь Дыма у нас.

— Информация достоверная или… — снова усмехается, продолжая свой садистский, но лечебный массаж.

— Достоверная… — выдыхаю я, чувствуя, как боль в затылке растворяется, принося долгожданное расслабление.

— М-м-м… И как малышка Дымова? — мурлычет мне на ухо. — Много взяла от отца?

— Строптивая, — лениво усмехаюсь.

— Думаешь, у Дыма есть родительский инстинкт?

— Хочу проверить…

— Хорошо. Новость разнесется за пару дней, — прикусывает мочку моего уха. — Я знаю, где она?

— Нет, все на уровне слуха.

— Хорошо, как скажешь, дорогой. Хочешь, добавлю крапивы в масло? — ее голос становится приторный, как сироп. — Оно очистит поры… и мысли.

Отрицательно качаю головой.

В углу комнаты мерцает экран — камеры наблюдения транслируют пустые коридоры. Лидия следит за моим взглядом, ее пальцы внезапно сжимают мое горло. Несильно, но властно. Оскаливается, заглядывая мне в глаза, транслируя свой голод.

— Не сегодня, — дергаю головой, скидывая со своей шеи ее ладонь. — Зови свою лапочку. Она выносливая?

— Она очень послушная и чувствительная. Тебе понравится. Милена! — повышает голос.

Милена появляется тут же, словно ждала команды.

— Лейла, — произносит Лидия. Милена кивает, ей больше ничего не нужно объяснять. Здесь все понимают Лидию с полуслова. Она тоже грамотно манипулирует страхами. Милена уходит за девочкой для нас. В основном для меня, конечно. — Мне самой задать сценарий? — интересуется Лидия.

— Импровизация. Но ты сегодня добрая фея и смягчаешь мою жесткость, уравновешивая баланс.

— Хорошо. Я скучала по твоему зверю, хочу посмотреть. Виски, коньяк, текила?

— Не хочу, иначе потеряю контроль.

— А я здесь для чего? — мелодично смеется.

Отрицательно качаю головой.

Дверь распахивается, и к нам входит та самая Лейла.

Молодая шатенка с капелькой восточной крови и невинными глазками, опущенными в пол. Никаких блядских ремней и кожи, как у Лидии. Тонкий белый коротенький шелковый халатик, под которым она нагая. Ничего лишнего: ни украшений, ни косметики, ни чулок и туфель. Босая и уязвимая. Лидия знает, как я люблю, и всегда старается угодить.

— Нравится? — интересуется Лидия.

— Пока не знаю…

Девочка вздрагивает от моего голоса, но не поднимает головы. Послушная. Слишком послушная. Раньше мне нравилось, а сейчас… Прикрываю глаза, и вдруг возникает образ строптивой Таисии. Она боится, но все равно смотрит на меня с ненавистью и вызовом. Какой интересный спецэффект.