Юрий Валин - Братья и сестры по оружию. Связные из будущего (сборник)

Пора драпать. Пусть счастье улыбнется бойцам морской пехоты и Приморской армии, но сержант Мезина постарается умереть попозже и в другом месте.

— Подъем! — Лапа Кореца ухватила «посыльную» за ремень, стягивающий щиколотки, и выволокла из каменной норы. — Заспалась? Вставай, в штаб отправим. Давай копыта развяжу…

Катя не без труда выпрямилась. Снаряды рвались где-то в стороне балки Бермана, но все равно здорово хотелось пригнуться.

Из блиндажа вышел лейтенант, за ним выбралась докторша. Лейтенант ей что-то тихо сказал, поправил каску на молодой женщине. Военфельдшер Мотя умоляюще смотрела ему в глаза.

— Так, Окунев, проводишь товарища военфельдшера и задержанную до монастыря. С задержанной поосторожнее. Сдашь ее коменданту госпиталя, вот сопроводительная записка и ее документы. Пусть в город отправят. Сам останешься, проверишь, чтобы наших эвакуировали нормально. Задача ясна?

— Так точно, — солдатик молодцевато подправил на плече винтовку.

Катя дернула носом. Конвойного ей выделили неубедительного: и по возрасту сопляк, и ростом не задался, приклад ему под коленку тычется. На тощей шее грязная повязка, похоже, чирьи. Всего и гордости — тельняшка в расстегнутом вороте.

— Давайте, пока всерьез не началось, — напутствовал лейтенант.

— Володь—…всхлипнула врачиха.

— Свяжусь, — буркнул лейтенант. Ему было явно неудобно.

— Давай, доброволка, — Корец подпихнул пленницу. — Может, выпутаешься. Счастливо.

— Мерси за пожелание, — сказала Катя. — Может, руки мне спереди свяжешь? А то я нос разобью.

— Ничего. Ты вон какая зеленоглазая. И без носа кого хочешь охмуришь.

— Ну, ладно. Будь жив.

Фельдшер Мотя все оглядывалась. Рядовой Окунев и Катя делали вид, что не слышат сдержанных всхлипываний. Катя смотрела на бесконечное море и в очередной раз удивлялась странности мироздания: вот лейтенантик, парень спокойный и симпатичный, но ничего такого особенного. А эта Мотя — дамочка довольно видная. Лицо правильное, жгучая брюнетка. Юбка новая, сапоги яловые, даже губы подмазаны. К тому же военфельдшер — это вам не ерунда какая-нибудь, по «кубикам» натуральный лейтенант. Ей бы с полковниками дружбу водить. А тут по лейтенантику Володе страдает. А ведь даже на беглый взгляд видно, что постарше лет на пять.

— Низом пойдем, — буркнула Мотя и звучно высморкалась. — Там, если накрывать начнут, залечь можно. Окунев, ты за сучкой в оба глаза приглядывай.

— Пригляжу, — посулил боец. И взял винтовку на руку.

— Что на меня смотреть? — буркнула Катя. — Пошли быстрее. Там, на высотах, круто заворачивается.

Боец и докторша одновременно глянули на север, — со стороны Золотой балки и Федюхиных высот доносился грохот яростного боя. С приморской, относительно тихой полоской не сравнить.

— Радуешься, бляхудра белобрысая?! — Мотя вдруг заскребла ногтями по кобуре, с неожиданной силой пихнула «диверсантку» к обрыву. — Никогда вам здесь не пройти, шакалы фашистские!

Катя с изумлением увидела знакомый ствол «ТТ». Он снова прыгал, но теперь в опасной близости от ее груди.

— Товарищ младший лейтенант! — обеспокоенно проговорил Окунев. — Пусть в штабе разберутся.

— Сами мы разберемся! — Губы докторши некрасиво поджались. — Может, я последний день живу! Может, меня разорвет сегодня! Что, я должна одним воздухом с этой шлюхой продажной дышать?!

— Давай стреляй, — пробормотала Катя. — В последний день как своих не пострелять? Может, фрицы испугаются.

Мотя закусила губу, ее большой палец с явным усилием взвел курок пистолета.

Мысль Прыгнуть в последний момент почему-то не возникла. Катя лишь представила, как тело само делает шаг вперед, пытаясь уравновесить толчок в грудь маленького 7,62-миллиметрового кусочка металла. Потом тело полетит вниз, слабо перебирая ногами. Долго будет лететь.

— Товарищ военфельдшер, что я лейтенанту доложу? — пискнул Окунев.

Мотя резко опустила пистолет.

— Так веди эту сволочь, что встал столбом?!

Боец пихнул Катю прикладом.

— Вперед, предательница!

Катя успела глянуть на море, — первые лучи солнца уже показались из дымки горизонта. Она сплюнула в это безразличное сияние, за что схлопотала еще один тычок прикладом.

— Поосторожнее, личное оружие разобьешь, фурункул боевитый.

— Вот стервоза, а? — изумился Окунев. — Еще подначивает.

— Веди, или я ее точно пристрелю, — Мотя неумело, но длинно выматерилась.

Спустились с отрога. Катя цеплялась штанинами комбинезона за колючие кусты. Идти со связанными руками было неудобно. Пора кончать с этим цирком. Комбинезон на спине промок от пота, — на обрыве на миг стало по-настоящему жутко. Всегда подозревала: эти врачихи хуже любого СМЕРШа.

В небе снова загудело, — к городу шли бомбардировщики.

Тропинка с вершины вывела к узкой балке, склон которой зарос густыми кустами, щедро прореженными старыми и свежими воронками. За гребнем легла серия гаубичных снарядов. Конвоиры и подконвойная присели.

— Прямо по дороге бьют, — обеспокоенно пробормотал Окунев. — Как бы не накрыло.

— Иди-иди! — прикрикнула строгая Мотя. — Поднимаемся к дороге.

— Тут три тропинки, куда поднимаемся? — поинтересовалась Катя.

— Между воронками.

— Тут везде воронки.

— Фашистка тупая! — Окунев шагнул вперед.

В небе угрожающе засвистело. Все пригнулись, Катя зацепила носком ботинка ступню Окунева, боец растопырил руки и плюхнулся на каменистую тропинку. Катя наступила на винтовку, одновременно без снисхождения заехала конвоиру ногой по почкам. Бедняга замер, парализованный болью. Катя развернулась, увидела потрясенное лицо Моти. Рука военфельдшерицы лишь тянулась к кобуре. За склоном грохнул разрыв. Мотя пригнулась, развернулась и кинулась бежать. Довольно резво. Катя настигла ее только у кустов, ударила по ногам. Полетев на землю, Мотя наконец оторвала руку от кобуры, распростерлась, прикрывая ладонями голову в каске.

— Лежать, тварь! — рявкнула Катя, плюхнулась рядом, порядком отбив копчик, и занялась мазохистской процедурой освобождения рук. Фокус знакомый, опробованный и в экстремальных условиях, но от этого не менее мучительный. Катя уже продевала стянутые руки под коленями, когда военфельдшерица приподняла голову.

— Лежать, пристрелю!

Мотя, не оглядываясь, поползла прочь, ощупью ловя съехавшую на поясницу кобуру.

Поздновато. Брезентовый ремень — все-таки не наручники. Катя с почти свободными руками прыгнула за медичкой. В небе угрожающе засвистело, Катя упала, дернула за сапог как раз надумавшую вскочить Мотю. 105-миллиметровый снаряд разорвался на гребне высоты. Земля дрогнула, ударила в нос. На кусты и лежащих женщин посыпались мелкие камни и обломанные ветки.

Катя, ругаясь и не слыша сама себя, вывернула руку врачихи, выдернула из кобуры пистолет.

— Да лежи ты спокойно, венерологичка фигова!

Катя, сунув «ТТ» за пояс, переждала очередной свист — рвануло у невидимой дороги, — и встала на колени. Опасаться пули в голову не приходилось: Окунев слабо ворочался на земле, остался там, где его сбила взбунтовавшаяся подконвойная.

— Эй, фельдшерица, вставай. Кажется, нашего охранника зацепило, — Катя для убедительности постучала стволом пистолета по бедру врачихи. Мотя одернула юбку и поднялась на четвереньки.

— Задницу выше! Окажешь первую помощь.

— Здесь стреляй, сволочь, — Мотя придушенно всхлипнула.

— Да успею я тебя расстрелять. Бойцу помоги.

Женщины выпутались из колючих ветвей, пригибаясь под приближающимся свистом, побежали к лежащему солдату. Снова грохнуло у дороги.

Окуневу осколком разворотило ключицу. Боец лежал бессильно, на тощих мальчишечьих щеках блестели влажные дорожки. Глянул — глаза бесцветные, прозрачные.

— Меня убило.

— Нет еще! — рявкнула Катя. — Рукой только не маши, повредило ее. Сейчас тебя доктор перевяжет.

— У меня пакета нет, — тупо пробормотала Мотя и принялась поправлять каску.

— Кобыла ты гулящая, а не военфельдшер! — Катя старалась не смотреть на широкую рану, на синевато-белый торчащий осколок кости. — Белье хоть чистое? Рви давай.

— У меня пакет есть, — выдохнул мальчишка. — В кармане…

Катя нашарила пакет первой помощи.

— Работай!

Надо отдать должное, бинтовала Мотя уверенно. Боец от первых же прикосновений отключился, белоснежный бинт на глазах пропитывался красным. Младший лейтенант умело пристроила руку раненого, даже закрепила ремнем.

— Умеешь, — одобрила Катя, подбирая подсумки бойца.

— Только в затылок не стреляй, — прошептала военврач, склоняясь к раненому.