"Фантастика 2025-159". Компиляция. Книги 1-31 (СИ) - Небоходов Алексей

Когда Михаил вошёл в новый павильон, Сергей уже внимательно изучал технику, стоявшую посреди студии, словно реквизит из фантастического фильма. Заметив Михаила, он театрально развёл руками, будто пытаясь объяснить инопланетянину устройство советской стиральной машины:

– Миша, посмотри на это чудо техники! Скажи мне вчера, что буду работать с таким агрегатом, я бы сказал, что коммунизм увидеть проще, чем видеокамеру в Москве. Ты её из секретного НИИ или сразу из будущего привёз?

Михаил улыбнулся и подошёл ближе, рассматривая громоздкий аппарат, пугающий количеством кнопок и переключателей. Он понимал: перед ними не просто техническая новинка, а новый этап их странной карьеры.

– Сергей, – нарочито серьёзно сказал Михаил, осторожно касаясь камеры, словно боялся, что та исчезнет от одного прикосновения, – теперь перед нами фантастические возможности. Больше никаких ночных бдений в лаборатории и вечных проблем с проявкой. Мы вступили в эпоху видеозаписи. Официально заявляю: будущее уже здесь!

Сергей иронично приподнял бровь и изобразил сомнение, достойное инспектора ОБХСС:

– Прогресс – это хорошо, Миша, но мне кажется, неприятностей теперь будет ровно столько же, сколько и возможностей. Даже чуть больше. Не представляю, как ты объяснишь нашим комбайнёрам и дояркам, что они теперь звёзды видеомагнитофонов. Половина испугается, другая сразу попросит копии для домашнего просмотра.

Оба рассмеялись. Михаил оглядел просторный павильон и вдруг ощутил ностальгию по странным временам, когда их киноэпопея только начиналась. Он вспомнил тесный ангар на овощебазе, пахнущий капустой и пылью, с замёрзшими стенами, и улыбнулся:

– Знаешь, Сергей, я скучаю по нашей овощебазе. Там было настоящее искусство: не знаешь, кто первым появится – милиция или крысы. А теперь здесь тепло, светло, чисто – аж неловко становится. Словно не кино снимаем, а принимаем официальную делегацию из соцстран. Скоро начну ностальгировать по старой моркови и капустным кочерыжкам.

Сергей усмехнулся с притворным сожалением:

– Не переживай, Михаил Борисович, скоро тебе организуют съёмки на сельхозобъекте. Чтобы ты не забывал аромат пролетариата. Директора колхозов сами будут проситься на видео: председатель Павел Игнатьевич в главной роли, трактористка Любовь Ивановна – роковая доярка. Придётся отбиваться от добровольцев!

Михаил расхохотался, чувствуя, как напряжение последних дней окончательно его отпускает, уступая место лёгкой эйфории от осознания, как странно и далеко зашли их дела. Он ещё раз обошёл павильон, разглядывая световые установки, крепления для камер и простор, разительно отличавшийся от прежних условий.

– Эх, Сергей, вот оно, режиссёрское счастье – снимать в тепле, сытости и с одобрения самого серьёзного ведомства страны. Но сердце моё навсегда на овощебазе. Там всё было проще и веселее, хоть и на грани фола. Теперь придётся привыкать к цивилизации, хотя это подозрительно спокойно.

Сергей снова ухмыльнулся, глядя на блестящую аппаратуру.

– Не волнуйся, Миша, покой нам только снится, – успокоил его Сергей. – Была бы камера, сценарий всегда найдётся. Особенно под видеомагнитофон, если его утвердят в ЦК.

Они снова засмеялись, представив себе эту нелепую перспективу. Михаил почувствовал в их смехе то особое чувство свободы, ради которого всё и затевалось. Теперь точно ясно: назад пути нет. Только вперёд – к новым и притягательным горизонтам творчества.

Сергей проверял крепления камеры, демонстративно поводя объективом, затем притворно вздохнул и посмотрел на Михаила с наигранной тоской:

– Всё, Мишаня, конец нам с тобой. Продались мы окончательно родному режиму. Раньше хоть романтика была: нелегально, по ночам, как подпольщики. А теперь, – он выразительно постучал по видеокамере, – официально подконтрольные элементы советской культуры. Даже как-то стыдно.

Михаил с весельем подхватил тему, приподняв бровь:

– Сергей, таков уж наш творческий путь. Эпоха требует жертв, и, если нам суждено попасть в ряды преданных делу партии, предлагаю гордо нести знамя официального кино. Давай, кстати, на заставке следующего фильма снимем красный флаг с серпом и молотом? Для закрепления новой линии. Представляешь реакцию зрителей на закрытом просмотре? Партия и эротика – в одном кадре с санкцией государства!

Сергей удовлетворённо хмыкнул и театральным жестом поправил волосы:

– Гениально, товарищ режиссёр! Осталось придумать соответствующий слоган. Например: «Одобрено пленумом ЦК. Смотреть с высокой социальной ответственностью». Или: «Эротика – не роскошь, а средство идейного воспитания масс». Думаю, товарищи сверху будут в восторге.

Они снова рассмеялись. В этот момент дверь павильона распахнулась, и внутрь вошли оживлённые Ольга, Катя и Алексей, бурно что-то обсуждая. Михаил улыбнулся их радостным лицам и сделал приглашающий жест:

– Команда в сборе! Проходите, товарищи официальные кинематографисты, знакомьтесь с новой техникой и морально готовьтесь работать на благо советского зрителя.

Ольга с интересом оглядела павильон и подошла к Михаилу, улыбаясь с лёгкой иронией:

– Теперь мы, значит, не просто нелегалы, а официальные авторитеты? Надеюсь, твоя творческая дерзость от этого не пострадает. Не хотелось бы скучать на съёмках.

– Не переживай, Оля, – усмехнулся Михаил. – Дерзости у нас хватит на всю студию, а независимость теперь будем проявлять исключительно в творчестве. Кстати, Сергей предлагает снимать красный флаг на заставку. Символично и со вкусом. Как тебе?

Ольга закатила глаза и с притворным ужасом взглянула на Петрова:

– Сергей, только не говори, что серьёзно! Хотя, почему нет? Если уж легализовались, то по полной программе. Начальство сразу оценит наш патриотизм и выделит дополнительную плёнку на всякий случай.

Катя с трудом сдерживала смех, тут же присоединившись к беседе:

– Представляю, как мы будем утверждать сценарии в парткоме, в присутствии ответственного за нравственность! И никакой самодеятельности, только согласованные с ЦК сценарные решения!

Алексей ухмыльнулся и, опершись о стол, добавил с сарказмом:

– Главное, чтобы каждый кадр проходил идеологический контроль. А то вдруг случайно подорвём моральные устои развитого социализма.

Тем временем Ольга уже увлечённо обсуждала с Катей детали съёмок, внимательно разглядывая эскизы костюмов и комментируя каждую мелочь:

– Посмотри, Катюш, настоящий праздник! Теперь наконец перестанем экономить на тканях и фасонах. Представляешь, как изменится восприятие наших фильмов, когда актёры перестанут выглядеть, будто играют в сельском клубе. Теперь по-настоящему почувствуем себя звёздами!

Катя энергично кивнула, весело рассмеявшись:

– Точно, Оль! Наконец-то достойно выглядеть будем. Уже вижу лица на закрытых просмотрах, когда зрители впервые увидят нас в нормальных костюмах, а не в платьях из штор и простыней. Просто обязаны сделать афишу в этих роскошных нарядах!

Обе дружно засмеялись с явным облегчением, наслаждаясь новым статусом.

Михаил с улыбкой наблюдал за ними, ощущая странную гордость. Всё это казалось комичным и совершенно реальным одновременно. Теперь он точно понял: их путь был не случайностью, а настоящим приключением с риском, талантом и иронией эпохи.

Алексей, внимательно слушавший девушек, вдруг слегка нахмурился, словно вспомнил что-то важное, и осторожно вмешался в разговор:

– Это всё, конечно, прекрасно, дорогие будущие звёзды мирового кинематографа, – он сделал паузу, подбирая слова, – но у меня возник вопрос творческо-производственного характера. Михаил, насколько теперь нам придётся ограничивать себя в сценарных решениях? Чем больше официальности, тем меньше свободы. Не будем ли согласовывать каждую реплику с людьми в серых костюмах?

В голосе Алексея прозвучала лёгкая тревога, разбавленная привычной иронией – его вечной защитой от серьёзности. Сергей, закончив настройку камеры, внимательно прислушивался к разговору и демонстративно вздохнул: