"Фантастика 2025-159". Компиляция. Книги 1-31 (СИ) - Небоходов Алексей

Павел Игнатьевич медленно приподнял брови и протянул:

– То есть… порнография, что ли?

Алексей тут же поднял ладони:

– Ни в коем случае! Это, Павел Игнатьевич, не порнография. Это метафорическое изображение близости. Скорее поэзия, чем физика. Там больше подтекстов, чем текста. Скажем так: тело говорит, душа шепчет, а камера всё это фиксирует на плёнке. Классика, только современная.

Председатель ещё пару секунд помолчал, потом медленно выдохнул:

– Ясно. Поэзия… Ну смотри, поэт, если потом приедет проверка, будешь свои метафоры им лично декламировать.

Алексей понимающе кивнул и, понизив голос до заговорщического тона, доверительно улыбнулся председателю:

– Павел Игнатьевич, кто же будет об этом знать, кроме нас с вами и гостей, которые приедут с набитыми карманами? К тому же публика будет культурная и интеллигентная, из Москвы, между прочим. Для вас лично организуем особое место почётного зрителя. Ведь не каждый день к вам приезжает столичная элита.

Председатель вздохнул, смягчаясь под напором аргументов и обаяния Алексея:

– Болтун ты знатный, Алексей. Чувствую, от тебя хлопот больше, чем пользы. Но если и правда деньги хорошие светят и народ приличный, можно и рискнуть. Только имей в виду: если что-то пойдёт не так, будешь вместе с Валентином Петровичем трактористом у меня работать до пенсии. Пахать землю будешь и приобщаться к искусству народному.

Алексей рассмеялся искренне и легко, словно только что услышал отличную шутку:

– Риск – дело благородное, Павел Игнатьевич! Нам с Валентином землю пахать не привыкать. Мы люди советские, трудностей не боимся. Но, уверяю вас, до этого не дойдёт. Всё сделаем красиво и аккуратно. И деньги будут, и культура, и благодарность райкома за вашу инициативу.

Председатель сдался окончательно, понимая, что спорить с этим московским гостем – дело заведомо проигрышное:

– Ладно, уговорил, Алексей. Делайте ваше кино, но только тихо и без лишней помпы. И запомни: если меня потом будут вызывать в райком, я вас обоих сдам по первому же запросу.

Алексей встал и торжественно пожал председателю руку, улыбаясь искренне и довольный результатом:

– Павел Игнатьевич, даю слово советского интеллигента: всё пройдёт как по нотам. Вы ещё сами попросите повторить это культурное мероприятие.

Выйдя на улицу и вдохнув полной грудью деревенский воздух, Алексей похлопал Валентина по плечу:

– Вот и всё, Валентин. А ты боялся! Учись искусству переговоров, это тебе не сельский хор организовывать.

Валентин мрачно взглянул на Алексея и пробурчал:

– Если что, трактористом ты будешь, а я тебе только флажками махать буду, чтобы не заблудился.

Оба расхохотались и пошли обратно к Дому культуры, чувствуя себя победителями сложной дипломатической битвы, завершившейся очередной предпринимательской победой Алексея.

После успешного завершения дела в Дедрюхино Алексей направил свои верные, если и не быстрые, то уж точно надёжные «Жигули» обратно в сторону Москвы. Дорога была пустынной, скучной и немного задумчивой, как и положено дорогам советской глубинки. Впрочем, самому Алексею скучать не приходилось: он уже держал в голове план следующей важной встречи с человеком, чей авторитет и влияние были столь же значительны, сколь и сомнительны – известным московским дельцом Фролом Евгеньевичем.

Фрол Евгеньевич жил на Большой Ордынке, в старом доме с лепниной и облупившимся фасадом, за стенами которого скрывались совершенно не советские, а очень даже буржуазные порядки. Войти в подъезд можно было только по звонку, а открывал дверь сам Фрол – человек, который мог бы преподавать курсы тонкой дипломатии в Министерстве иностранных дел, если бы не предпочитал более доходные занятия. У Фрола были связи везде – от центральных гастрономов до ЦК, и ни одна просьба не оставалась у него без внимания, особенно если она обещала хоть какую-то выгоду.

Алексей оставил машину у подъезда, проверил себя в зеркале заднего вида, пригладил волосы и поднялся к Фролу. Тот встретил его в прихожей, одетый в дорогой костюм с иностранным лоском и в тапочках, явно привезённых из-за границы. Сам Фрол был высоким, худощавым мужчиной с проницательным взглядом человека, которому за пять минут до конца фильма становится ясно, кто убийца.

– Лёша, дорогой, какими судьбами? Снова проблемы с таможней или торговлей австралийской шерстью? – Фрол говорил неторопливо, как человек, привыкший, что его внимательно слушают.

– Нет, Фрол Евгеньевич, таможня нас пока миловала, а с шерстью мы давно завязали, – Алексей широко улыбнулся, демонстрируя располагающее добродушие человека, у которого есть выгодное предложение. – Сегодня дело намного интереснее шерсти. Речь идёт, можно сказать, о культурной революции в отдельно взятом колхозе.

Фрол заинтересованно вскинул брови, приглашая Алексея жестом пройти в гостиную:

– Ох, Алексей, революции – это не моё, у меня сердце не железное. Но любопытство, признаться, уже разыгралось. Выкладывай, что за революцию ты затеял?

Алексей неторопливо уселся в удобное кресло, тщательно подбирая слова:

– Смотри, Фрол Евгеньевич, ситуация следующая. Есть у нас кинолента, эксклюзивная, показывать которую в широких кругах нежелательно, но крайне выгодно. Планируем закрытый показ, строго для проверенных товарищей, готовых заплатить приличные деньги за удовольствие. Фильм, мягко говоря, не совсем соответствует официальным советским канонам морали.

Фрол задумчиво покачал головой, с лёгкой иронией улыбаясь уголками губ:

– Алексей, ты меня пугаешь. Это кино о любви в широком смысле или всё же в узком, тесном, интимном? Мне, как деловому человеку, важно знать степень узости.

Алексей сделал вид, что задумался, затем хитро сощурился:

– Скажем так, Фрол Евгеньевич, это кино о сантехнике и её роли в личной жизни советского человека. Очень подробно и откровенно показано, как простой сантехнический вызов может перерасти в увлекательное взаимодействие двух, а то и более товарищей. Сюжет сантехнический, а подтексты – любовные, понимаешь?

Фрол негромко засмеялся, прищуриваясь от удовольствия:

– Прекрасно понимаю. Сантехника – это всегда увлекательно. Только скажи мне, кто же те отважные граждане, которые готовы платить деньги за такое рискованное удовольствие?

Алексей откинулся на спинку кресла и заговорил спокойно, как профессор на лекции:

– Граждане весьма обеспеченные и весьма скучающие. Это директора магазинов, баз, снабженцы, даже пара комсомольских деятелей. Короче говоря, народ с положением, деньгами и острой нехваткой живых впечатлений. Мы предлагаем им билет на показ в колхозе: место тихое, уединённое, случайных зрителей нет, конфиденциальность гарантирована. Цена билета – семьдесят рублей. Деньги серьёзные, а удовольствия, сам понимаешь, неимоверные.

Фрол задумчиво провёл рукой по подбородку, снова тихо засмеявшись:

– Семьдесят рублей за билет? Алексей, да за такие деньги я сам готов участвовать в съёмках вашего сантехнического триллера. Но учитывая риск и сложность ситуации, думаю, моя помощь в продаже билетов будет не лишней. Вопрос только один: на каких условиях будем сотрудничать?

Алексей широко развёл руки, делая вид, что готов к любым условиям:

– Фрол Евгеньевич, ты человек опытный и мудрый, с тобой торговаться – себе дороже. Десять процентов от общей выручки – вполне честная и достойная комиссия. Тем более, что никто лучше тебя не справится с такой деликатной задачей, как продажа билетов на сантехническое кино высшей пробы.

Фрол сделал паузу, будто прикидывая цифры, затем медленно улыбнулся, подтверждая своё согласие:

– Десять процентов… Что ж, Алексей, ты, как всегда, умеешь расположить к себе людей. За твоё здоровье и талант надо выпить, не иначе. Договорились, десять процентов от твоего сантехнического искусства мои, а я уж сделаю так, чтобы ваши билеты ушли как тёплые пирожки.

Алексей облегчённо выдохнул и поднялся, протягивая руку: