Особый отдел империи. История Заграничной агентуры российских спецслужб - Борисов Александр Николаевич

Прибыв в российскую столицу осенью 1889 года, Ландезен под фамилией Миллер сразу же входит в доверие к членам народовольческого кружка: К. Комаровскому, И. Беляеву, Н. Истоминой, С. Фойнитскому. Ссылаясь авторитет своих парижских знакомых Юрия Раппопорта и Владимира Бурцева, он предлагает им свое сотрудничество, имея в виду, конечно же, террористичес-:Кую деятельность. Однако новые знакомцы Ландезена были очень осторожны, и к каким-либо конкретным результатам эти переговоры так и не привели.

Несмотря на то что лидер группы, по прозвищу Блондин, пытался уклониться от немедленных действий, говоря, что для начала ему надо собрать людей и деньги для такого предприятия, Ландезену удалось встретиться с другими членами группы, включая местную активистку Н. К. Истомину и еще одну важную персону, бывшую 9 Петербурге проездом, которую уважительно называли Профессором. Войдя с ними в тесный контакт, Ландезен узнал много подробностей о революционных кругах в Москве, Киеве, Одессе и Вильно, а также получил необходимые ему имена и адреса.

В меморандуме от 29 ноября Дурново объяснил, что он умышленно не стал арестовывать так называемого Профессора, чтобы полиция смогла проследить все его контакты с революционерами в России и за границей. Ландезен, который считал себя в полной безопасности, тем временем посетил Вильно, Москву, Нижний Новгород, Харьков, Одессу и Киев, где у него 27 декабря была назначена встреча с Профессором.

Хотя встреча не состоялась, Ландезен во время своего путешествия узнал, что Профессор, настоящее имя которого было С. Я. Фойнитский, помог петербургской группе сформироваться в центр революционной организации.

Утверждая, что товарищи в Париже должны быть осведомлены о намерениях новой группы для организации сотрудничества, Ландезен попросил Фойнитского передать ему письменную программу действий группы и встретиться 17 декабря в Москве. На встречу явилась революционерка Истомина, но она говорила лишь о терроре как главном средстве борьбы группы. На вопрос Ландезена о конкретных планах группы она отвечала уклончиво, говоря, что «нужен систематический террор, и больше ничего».

В середине декабря Дурново похвалил заграничного агента Л. за «удовлетворительные результаты» его работы. Он не только подтвердил «действительное значение» заговорщиков, уже известных полиции, но и узнал имена новых сообщников, а также адреса двух конспиративных квартир. Теперь Ландезену, используя информацию, полученную при перехвате писем террористов из Парижа в Петербург, и сообщения народовольцев, которые находились в близких отношениях с Бурцевым, оставалось только «забросить удочку» так, чтобы Дурново смог обоснованно арестовать Фойнитского, Истомину и их товарищей.

Ландезен тем временем убеждал террористов в Петербурге, что ничем не сможет им помочь в Париже, если они на деле не докажут свою преданность революции. В начале января к великой досаде Ландезена революционеры сообщили ему, что решили напрямую поговорить с Бурцевым и Раппопортом о нем во время их тайного визита в Россию. Ландезен тут же стал собираться в Париж, а Дурново незамедлительно принял меры, чтобы ни один эмигрант не покидал Парижа или Швейцарии без ведома Ландезена.

Позднее Бурцев вспоминал в своих мемуарах, что неожиданное появление «вечного студента» Ландезена в Париже в середине января, накануне поездки Бурцева и Раппопорта в Россию, вызвало всеобщее удивление, однако никто ничего не заподозрил. Бурцев даже познакомил Ландезена с несколькими членами группы, которые были заняты изготовлением бомбы. Поездка Бурцева и Раппопорта в Россию была решением отчаянным и с самого начала неудачным: полиция установила за ними слежку еще в Европе, и они потеряли массу времени, стараясь замести следы, кружа по Австрии, Сербии и Болгарии. Сам Дурново пристально следил за их передвижениями и вздохнул спокойно, только когда ему доложили, что Раппопорт арестован в начале 1890 года при попытке перейти границу, а Бурцев вследствие этого вынужден вернуться в Париж.

Благодаря этому Ландезен не был тогда разоблачен, а директор Департамента полиции не торопился арестовывать Истомину и ее товарищей, так как это означало бы, что полиция знает об их связи с Бурцевым и Раппопортом. Аресты отложили на осень, когда Дурново послал целый отряд агентов в низовье Волги для проведения операции. Ее успешному исходу во многом способствовал бывший террорист, а в то время агент охранки с десятилетним стажем Иван Окладский, которого Ландезен сумел внедрить в ряды заговорщиков на юге страны.

В ноябре 1890 года, имея информацию от Ландезена, главный сыщик Департамента полиции Е. П. Медников лично арестовал М. Н. Сабунаева, признанного лидера «Народной воли» в Поволжье. В конце того же года С. В. Зубатов и сыщики из «летучего отряда», используя донесения Ландезена, планомерно выслеживали и арестовывали народовольцев. Ландезен-Миллер успел посетить Москву, Нижний Новгород, Харьков и Киев, всюду Завязывая новые связи и знакомства. Однако в целом затея Рачковского — Ландезена спровоцировать народовольческие группы России на террор не удалась, и в январе 1890 года по указанию Департамента полиции Ландезен спешно возвращается в Париж.

Все, что произошло в дальнейшем, с лихвой вознаградило его за неудачу петербургской командировки. Предварительная работа по подготовке покушения на Александра III в кружке Кашинцева — Степанова была к этому времени практически завершена, а Ю. Раппопорт и Л. Бурцев рвались в Россию, чтобы лично на месте проверить надежность явок и адресов. Но нужны были деньги. Нечего и говорить, что возвращение «студента» Ландезена из России было встречено его товарищами «на ура».

Вот как описывал этот эпизод Бурцев:

«И вот неожиданно, когда мы все были в сборе на моей квартире и о чем-то весело беседовали, раздался стук в нашу дверь. Я открыл дверь и на лестнице увидел Ландезена. Он, как будто издали, рассматривал нас и почему-то стоял некоторое время на пороге, не решался войти к нам. Потом-таки мы поняли, почему он не решался сразу войти в комнату. Он, конечно, мог предполагать, что за время его отсутствия его расшифровали и встретят совсем иначе, чем бы ему хотелось. Но мы, увидев его, все как-то радостно закричали. И он понял, что опасаться ему нечего. Он вошел тогда к нам и стал рассказывать о своей поездке в Россию. Оказывается, по его словам, он, устраивая свои денежные дела с родителями, по пути кое-что видел, кое-что слышал, даже кое-что привез нам, что нам нужно для поездки в Россию. Вскоре мы получили от него небольшие деньги, отчасти наличными, отчасти какими-то бумагами, а также паспорта для поездки в Россию».

Сразу же после испытания бомбы члены кружка должны были немедленно выехать в Россию для организации покушения на Александра III, причем Ландезен собирался сделать это одним из первых. Затея эта, однако, провалилась. Раппопорт был арестован 12 апреля 1890 года на границе в Унгенах. Бурцев, узнав об этом, предпочел скрыться.

Накануне предполагаемого отъезда террористов в Петербург Ландезен решил, что ему полностью доверяют и можно перейти к действиям. Он предложил группе провести испытания взрывчатки на отдаленной окраине, чтобы не привлекать к себе внимания. Место это, как утверждал Ландезен, указал ему один хороший знакомый. Ландезен при этом понимал, что действовать надо быстро, до возвращения Бурцева, который может разоблачить его как шпиона. Тем временем заговорщики держали совет и договорились встретиться 29 мая в назначенном месте в лесу Ренеи для проведения своей секретной операции. «День был назначен, — вспоминал Степанов, — и было условлено, что мы встретимся с Ландезеном утром на вокзале, откуда и двинем по назначению. Что касается вещей, которые нам понадобились для опытов и были приготовлены на нашей квартире, то Ландезен должен был накануне зайти к нам и захватить с собой чемоданчик, в котором они были изящно упакованы». На назначенную накануне встречу бомбистов Ландезен опоздал, а когда все-таки явился, то от злополучного чемодана, начиненного взрывчаткой, кагегорически отказался, благоразумно оставив его до утра у своих товарищей.