Ложь во спасение - Бейтс Джереми

В щель между шторами пробивался слабый лунный свет. Он делал морщины на нахмуренном лице Джека особенно заметными. Парень приподнялся на локте, распущенные длинные волосы скользнули по его плечам.

— Все хорошо, — ответила Катрина.

— Дурной сон?

— Да, — призналась она.

— И что в нем было?

— Не хочу об этом говорить.

— Уверена?

— Да, уверена. Но спасибо тебе… Спасибо за все.

Джек молча кивнул и снова лег, а она прижалась к нему всем телом, надеясь, что он не почувствует обжигающие ее глаза слезы.

Глава 10

Настало утро субботы. Катрина сидела на крылечке и потягивала свежезаваренный кофе. На какое-то время она отмахнулась от мыслей о предстоящем вечером мероприятии и увлеченно следила за камышовкой, рыскавшей по лужайке перед домом. Допив кофе, девушка вернулась внутрь. Она сполоснула кружку в раковине и решила приготовить себе завтрак, но в этот момент снаружи раздался гудок автомобиля. Катрина прошла в гостиную и выглянула в окно. За ее хондой припарковался блестящий черный порше, с характерным пологим капотом, большими фарами и задним спойлером. Вчера Катрина видела эту же машину на стоянке перед «Черным дроздом», но она не догадывалась, что тачка принадлежит Джеку.

Водительская дверца открылась, и парень выбрался наружу. Он был облачен в слаксы, белую льняную рубашку, кремовый кардиган и коричневые лодочные туфли, в тон ремню. Вид у него был такой, будто он только что сошел с яхты, пришвартованной в Монте-Карло.

Катрина погладила Бандита по макушке. Пес со скорбным видом лежал на полу. Перед этим, увидев, что хозяйка собирает вещи, он принялся скакать от радости, наивно предположив, что им предстоит очередная поездка. Когда же его поводок в чемодан так и не отправился, прыть животного быстро сошла на нет, сменившись жалобным поскуливанием.

— Я же только на одну ночь, дружище, — принялась успокаивать собаку Катрина. — В мисках — еда и питье. Только, чур, мебель не грызть! — Этой дурной привычкой пес демонстрировал ей всю глубину своей собачьей печали, когда его бросали одного.

Катрина потерлась о его нос, и Бандит вяло лизнул ее в щеку.

— А кто у нас хороший мальчик?

Затем она взяла чемодан и вышла из дома. Джек уже поджидал ее на крыльце, прислонившись к перилам. От одного лишь взгляда на парня у Катрины затрепетало в груди. Она понимала, что влюбляется в него, но осознавала, что идея эта не самая удачная, раз он в любой день может собраться и покинуть город. Вот только ничего поделать с собой девушка не могла. Утром она трижды меняла наряд, пока в конце концов не остановилась на платье с рисунком в виде бабочек и подходящих к нему украшениях.

Джек похвалил ее наряд, положил чемодан в багажник и открыл перед ней дверцу. Затем сел за руль, надел солнцезащитные очки «Рэй-Бэн» и выкатил на улицу. Пока они ехали по западной части города, где располагались такие отели, как «Говард Джонсон» и «Лучший на Западе», парень соблюдал ограничение скорости, но стоило машине оказаться на Айсикл-роуд, окруженной лишь холмами да лесами, он тут же прибавил газу.

Утро выдалось прохладным. На востоке золотой монетой сияло солнце. Местность уже вовсю пылала осенними красками: оранжевыми кустами черники, горчично-желтыми альпийскими лиственницами и осинами и темно-красными кленами. На заднем фоне высились горы с заснеженными вершинами — эти неподвижные тысячелетние монолиты, равнодушные к человеческим представлениям о времени и скорости.

— Слушай, Джек, — заговорила Катрина, — а мы ведь так и не обсудили за рюмашкой на сон грядущий, чем ты занимаешься.

— У меня как раз перерыв в деятельности, — сообщил парень, обгоняя зеленый седан.

— А до этого чем занимался?

— Владел небольшим спортивным залом. Ринг, груши, качалка. А потом мне повезло с кое-какими вложениями.

Признание парня девушку слегка разочаровало. Джек был для нее сущей головоломкой: воплощение обаяния и харизмы и при этом сплошная загадка. Хотя она и сама не знала, какую профессию ожидала услышать, однако отход от дел и жизнь на ренту показались ей скучноватыми.

— Раз у тебя был спортивный зал, значит, ты умеешь боксировать? — продолжила расспрашивать Катрина.

Джек взглянул на нее, и она увидела два своих крошечных отражения в стеклах его очков.

— Боксировать? Ну конечно. Хотя сейчас-то я, пожалуй, несколько подрастерял форму. Еще в детстве я начал заниматься карате, потом дзюдо, а после кикбоксингом и боксом.

— И ты был, хм… Ты участвовал в соревнованиях?

— Да, несколько лет.

— Ух ты! — Это действительно ее впечатлило. Джек и вправду обладал крепким сложением, однако парень мало походил на человека, который все время проводит на ринге: он казался довольно сдержанным, да и в красноречии ему не откажешь.

— А сама-то ты как? — взялся за нее Джек. — Только учительницей работала?

Катрина кивнула.

— Это отец заставил меня поступить в педагогический колледж. Для него главным всегда были стабильность и безопасность.

— Но детей-то ты любишь?

— О да, несомненно! Не пойми меня неправильно. Возможно, я бы и не выбрала профессию учителя, если бы это зависело от меня, но работа мне нравится, и мне нравятся ученики… э-э, большинство из них. А ты сам откуда?

Джек взглянул на нее.

— Ты имеешь в виду, где я родился?

— Родился, вырос, да.

— Родился в Колорадо. Моя мать из индейцев оджибве. А предки отца обосновались в Штатах еще во времена Джорджа Вашингтона. Пока я рос, мать сидела со мной. А отец был лесорубом. Потом я серьезно заболел. Лейкемия. Меня положили в больницу, и несколько месяцев я провел в отделении с другими детьми. Все они были безнадежны. Матери там все время плакали, а отцы старались сдерживаться. Все это вспоминается как постоянное горе. Да, только так и можно описать. Горе, повсюду горе. Большинство ребят, с которыми я подружился, умерли.

— Боже, Джек! — ахнула Катрина. — Но ты выкарабкался.

— Да. Один из немногих в отделении, кто выжил. Вот только дома было ненамного лучше. Отец пил напропалую. Постоянно избивал мать, меня тоже поколачивал. Поэтому-то я и занялся карате. Нет, ты можешь поверить? Занялся карате, чтобы защищать мать от отца-драчуна…

— И сколько тебе было лет?

— Девять или десять. Но он порол меня еще лет до четырнадцати. И вот однажды ночью завалился домой и принялся доставать мать из-за какой-то ерунды. Бил ее до тех пор, пока она не свернулась клубком на кровати, умоляя его остановиться. Я… — Парень осекся. — Скажем так, отец ушел и больше не вернулся. Это был последний раз, когда мы с матерью его видели. Но спортивный зал я не оставил. Дзюдо, кикбоксинг — все это было мне по душе. В конце концов я бросил школу и стал работать на владельца спортивного зала, который был уже стариком. Золотое сердце, вот только напрочь лишен коммерческой жилки. Залу грозило банкротство, ну и я вроде как помог ему устоять на ногах. Со временем мы стали партнерами, а потом я выкупил его долю, сделал кое-какие вложения. — Он пожал плечами. — Так что вот так.

Какое-то время Катрина молчала, осмысливая его рассказ.

— Мне очень жаль, Джек, — произнесла она наконец, — что тебе столько довелось перенести.

— Это жизнь, — отозвался он. — Живешь, учишься, растешь. Я не стал бы тем, кем являюсь сегодня, если бы не прошел через все это дерьмо ребенком. И уж вряд ли бы мчал по шоссе этим прекрасным утром с такой милой пассажиркой рядом, обернись все по-другому. — Джек подмигнул ей.

Катрина не удержалась от смеха и покраснела:

— Ты просто нечто!

— Ты тоже, Кэт. Я серьезно. Подобных тебе женщин я нечасто встречал.

Ей захотелось расспросить парня об этом, о его прежних отношениях. И все же она решила, что за одно утро выведала и без того слишком много, и потому сменила тему:

— А почему Ливенворт? Ты говорил, что здесь проездом, но почему именно здесь? Я хочу сказать, место красивое и всякое такое, но все-таки не совсем подходящее для…