Патриция Вентворт - Вмешательство мисс Сильвер. Когда часы пробьют двенадцать

Краска сбежала с лица Филиды.

— Откуда ты знаешь… что кто-то пришел и признался?

Элиот ответил:

— Знаю.

— Но… откуда?

Помедлив, он сказал:

— Кое-что пропало. А потом оказалось на месте.

— Что пропало?

Он покачал головой:

— Не спрашивай пока. Но в любом случае мне известно, что вчера ночью кто-то побывал в кабинете.

Филида взглянула на Элиота и призналась:

— Я там была.

Его рука тяжело опустилась на ее плечо.

— Ты понимаешь, что говоришь?

Она кивнула:

— Конечно, понимаю. Я пошла в кабинет, поскольку хотела поговорить с дядей Джеймсом.

— После того, что он сказал за ужином, у тебя хватило глупости пойти к нему?

Отчего-то грубость Элиота оказала необыкновенно воодушевляющее действие на Филиду. Вежливые незнакомцы не ругаются. Вот он, Элиот, — в гневе. Нечто очень приятное и знакомое.

— Да перестань. Я ни о чем таком не подумала. Просто хотела с ним поговорить.

Ни один мужчина не в состоянии понять, какой хаос творится в голове у женщины. Элиот уставился на жену.

— Он объявил сама знаешь о чем за ужином, и ты «не подумала»? Ты просто хотела поговорить? О чем же?

— О нас с тобой.

Он отступил и стал расхаживать по комнате, пока не наткнулся на туалетный столик. Элиот остановился, повернувшись к Филиде спиной, перебирая мелочи, которые на нем лежали, — ножницы, пуховку, маленькую баночку с кремом, карандаш.

— Зачем тебе это понадобилось?

Улыбка на мгновение показалась на губах Филиды, дрогнула и исчезла, ее глаза увлажнились. Если бы Элиот взглянул в зеркало, он бы все увидел. Но он не отводил взгляда от дурацких безделушек, которые отчего-то бередили сердце и вызывали необъяснимую злость.

Филида ответила:

— Я подумала, что так надо.

Элиот развернулся и подошел к жене.

— Кто-нибудь видел тебя, когда ты приходила или уходила?

— Кажется, нет.

— Во сколько это было?

— Не знаю… в одиннадцатом часу. Я пробыла в кабинете минут двадцать, но, честное слово, точно не помню. Я тогда не смотрела на часы.

— Что значит «тогда»?

На лице Филиды отразился испуг. Она подошла ближе.

— Потом я легла спать… и проснулась… потому что приснился кошмар. А когда я открыла глаза, мне показалось, что я слышу крик. Элиот, ты думаешь, что…

Он быстро спросил:

— И ты посмотрела на часы? Сколько было времени?

— Едва за полночь… может, прошло всего полминуты. Я включила свет и выглянула. Значит… это случилось тогда?

— Похоже на то. Послушай… не распространяйся об этом ни с кем. Ты вернулась к себе около десяти, легла спать и проспала до утра. Ты ничего не слышала и ничего не знаешь — вот твоя тактика. Молчи как рыба. Ты меня слышишь?

Она отозвалась:

— Я… не уверена…

Элиот схватил Филиду за плечи и встряхнул.

— Ты слышала, что я сказал? Ты сделаешь то, что тебе велено! Я не хочу, чтобы ты в это впутывалась, и точка!

Что-то в глубине души Филиды запело. Если бы Элиоту было наплевать на нее, он бы так не злился. А он страшно разозлился. Ее муж стоял, до синяков стискивая ей плечо. Она опустила голову, скрывая то, что не желала выказывать. И в это мгновение открылась дверь — вошла Грейс Парадайн.

Успев собрать в высокий пучок волосы, она не нашла времени переодеться и была в халате сливового цвета и шлепанцах, отделанных мехом. То, что увидела мисс Парадайн, несомненно, могло подать повод к неверному толкованию: Филида стояла, опустив голову, а Элиот держал ее за плечи. Это напоминало незавершенные — или едва начавшиеся — объятия. Глаза Грейс Парадайн блеснули, когда она спросила:

— Что здесь происходит?

Элиот пожалел, что приличия воспрещают ему дать ответ, мгновенно пришедший на ум. Нельзя пикироваться с женщиной, которой предстоит узнать, что она только что лишилась брата в результате несчастного случая. Он лишь бросил:

— Филида вам расскажет, мисс Парадайн. — И вышел из комнаты.

Грейс Парадайн подошла к Филиде и обняла ее.

— Ну, девочка, не расстраивайся. Я даже не думала, что… Да как он посмел сюда прийти? Это возмутительно! Но, пожалуйста, не огорчайся, я уж позабочусь, чтобы впредь такое не повторилось.

Филида не поднимала лица. Она негромко ответила:

— Я расстроилась не из-за Элиота, тетя Грейс.

Грейс Парадайн застыла.

— А из-за чего?

Филида собралась с силами. Если именно ей предстояло сообщить страшную новость, нужно было сделать это быстро, поэтому она продолжила:

— У нас беда. Элиот пришел, чтобы рассказать. Случилось нечто ужасное. Дядя Джеймс…

— Что?! — в ужасе произнесла Грейс Парадайн.

— Тетя Грейс… он умер.

Семья собралась в гостиной мисс Парадайн — красиво обставленной комнате с темно-синими шторами и мебелью, обитой такой же тканью. Там стояли несколько кресел в стиле XVIII века и старое ореховое бюро, на гладких кремовых стенах висели полдесятка неплохих акварелей. Но в первую очередь внимание привлекали и удерживали многочисленные фотографии Филиды, снятой во всех ракурсах, — с раннего детства до недавних журнальных вырезок. Разумеется, за одним примечательным исключением. Нигде, хотя бы на любительском снимке, не было Филиды в свадебном платье. Фотографии запечатлели Филиду Парадайн, а не Филиду Рэй. Впрочем, лишь посторонний человек удивился бы этому. В семье слишком привыкли, чтобы обращать внимание, — а сейчас здесь собрались только свои. Грейс Парадайн, Фрэнк и Бренда Амброз, Марк и Ричард Парадайны — сестра, пасынок, дочь, племянники. И Филида.

Мисс Парадайн держала речь, когда в комнату вошел Элиот Рэй. Он закрыл за собой дверь и окинул взглядом присутствующих — Грейс Парадайн и Филида на кушетке, Марк у окна, спиной к собравшимся, Фрэнк Амброз и Дики у камина (Фрэнк стоял, облокотившись на каминную полку, Дики крутил какой-то шнурок, оба явно напряжены и растеряны). Бренда, прямая как кол, в старинном кресле, черная фетровая шляпка чуть съехала набок.

Грейс Парадайн не обратила никакого внимания на то, что дверь открылась и закрылась. Она продолжала низким звучным голосом:

— Я сомневаюсь, что здесь могут возникнуть какие-либо вопросы. Брат был не в себе. Не помню, когда я в последний раз испытала такой шок. Нет никакой необходимости упоминать о случившемся — это было бы величайшей несправедливостью по отношению к его памяти. Он никогда бы не сказал такое, находясь в здравом уме. Это… — низкий голос задрожал, будто у мисс Парадайн перехватило горло, — …это так мучительно. Мы все понимаем, что произошло, и, несомненно, хотим забыть как можно быстрее. Мы не желаем помнить Джеймса таким…