Лопе де Вега - Том 3

Хоть, Бельтран, и обращен
Весь ваш пыл на этих пав,
Но, их ноги увидав,
В них легко признать ворон.
Вкруг одной такой же крошки
Некий франт ходил павлином,
Но оставил с носом длинным
Он ее, взглянув на ножки.
Ведь и черт хорош собой
На картинах для того,
Чтобы вид копыт его
В нас вселял испуг двойной.
Словом, приравнять к чертям
Ваших судомоек можно.

Силитесь вы безнадежно
Их поставить ниже дам.

Помните, Бельтран, что всяк
Пахнет тем, чем он живет:
Кожей — тот, кто кожи мнет,
Рыбьей чешуей — рыбак,
И посудой — судомойка.

Пусть. И все ж милей вдвойне
Всех духов на свете мне
Свежесть судомойки бойкой.
Словом, спорить не охоч я
С вами об Инес моей.

Значит, впрямь вы близки с ней?

Нет, но стану этой ночью.

Но ведь мне она сказала,
Что мой брат увлекся ею.

Вас назвал сестрой своею
Я ей с самого начала.

Вот и приняла на веру
Ложь твою Инес, Бельтран.

Не к лицу такой обман
Истинному кавальеро.
Вы ж, Флоренсио, бесспорно
Оправдались предо мной,
И с повинной головой
Я должна просить покорно
Мне позволить вас в объятья
Заключить с глубоким чувством.

Мир скрепить, в том поручусь вам,
Счастлив я такой печатью.

Ах!

Лисена здесь! Ну что ж,
Друга я собой прикрою.

Эй, Инес! Так отчего я
На цирюльника похож?

Прочь с дороги!

Неужели
Ты не дашь себя обнять?

Лучше дайте мне понять,
Как вы ширмой стать успели.
Прочь! Известно вам прекрасно,
Кто я.

Так ли уж точь-в-точь
Я похож на ширму?

Прочь!

Стой!

Я закричу!

Напрасно!

Что? Напрасно? Нет, дружок,
Вы меня не хороните!

Нас, Херарда, заслоните,
Чтоб Инес обнять я мог!

Хорошо. Но жду и я
При нужде от вас того же.

Как стерпеть все это, боже!

Ты — моя?

Да, я — твоя.

Я — твоя!

Моя?

Нет.

Нет?
Кто ж «твоя» здесь произнес?

Просто, услыхав вопрос,
Повторила я ответ.
Прочь!

Ты — свет очей моих,
О Флоренсио, отныне!

Свет очей моих!

Унынье
Не должно туманить их,
Раз, Инес, я стал их светом.

Я вам не Инес.

А кто?
Что с тобой? Ты чушь несешь.

Лишь тебя люблю я.

Верю:
Стою, милый, я того.

Мне за это хвастовство
Ты заплатишь в полной мере.

Лишь тебя люблю я!

Рад
Это слышать.

Откровенно
Говорю вам: я — Лисена.
Прочь с дороги, прокурат!

Жизнь моя!

О муки ада!
Как меня господь карает!
Ревность! Кто тобой сгорает,
Для того огонь — прохлада.

Жизнь моя!

Своим успехом
У тебя я горд весьма.

Вы, Бельтран, сошли с ума!
Я ведь только вторю эхом
Излияньям сумасбродным,
Коим страстно предается
Сей Нарцисс, кому придется
Утонуть в ручье холодном[55].

Вздор! Ручьев в Толедо нет.

Милый мой, уйдем отсюда!

Вы, Бельтран, не друг, а чудо!

Злиться зря, Инес, не след.

Ширмой им и впредь, как видно,
Чтоб совсем меня добить,
Сводник, вы решили быть.

Разве это так постыдно?
Хоть мы сводников виним
В самых низких прегрешеньях,
Но в любовных похожденьях
Вечно прибегаем к ним.
Лес ты любишь?

Всей душою.

А ведь часто так бывает,
Что влюбленных прикрывает,
Словно ширмой, он листвою.
Чист ли светлый лик небес?

Да.

А ведь они — покров
Для любых земных грехов.
Стал я ширмою, Инес,
Потому что в этом мире
Все хоть чем-нибудь прикрыто:
Вкруг монарха скачет свита,
Солнце плавает в эфире,
Всунута рука в перчатку,
Втиснута нога в башмак,
Спит под палубой моряк,
Ставят на дыру заплатку,
Золото в песке таится,
Прячутся алмазы в глине,
Снедь и скарб хранятся в скрыне,
Вьет гнездо под крышей птица,
Маскируют дряблость кожи
Притиранья и румяна…
Можно ль порицать Бельтрана,
Коль прикрыл он друга тоже?

Ах, Бельтран! Ужель возможно,
Чтобы обо мне мой милый
За четыре дня от силы
Позабыл так безнадежно?
Ах, Бельтран! Ужель сейчас
Перестала быть я вдруг
Той, с чьего лица ваш друг
Не сводил в Гранаде глаз?
Ах, Бельтран! Ужель обманом
Мне воздать имел он право?