Японская новелла - Судзуки Сёсан

После того, как Исикава занял пост начальника сёгунской гвардии, служивший вместе с ним Яманака Фудзисаэмон, муж тетки Иори, весной следующего года оказал содействие женитьбе племянника; Иори тогда было тридцать лет, а женой его стала старшая сестра жены некоего Аритакэ, родственника жены Яманаки — вассала Тоды Авадзи-но ками Удзиюки³⁴.

Как могло случиться, что младшая сестра вышла замуж прежде старшей? Очень просто. Дело в том, что старшая состояла на службе в княжеском доме. Сестры были дочерьми Сироэмона из селения Макадо провинции Ава. Старшая дочь Рун во втором году Хорэки поступила в услужение к советнику Овари Мунэкацу³⁵. В тот год, когда она поселилась в особняке у ворот Итигая, ей исполнилось четырнадцать лет.

В одиннадцатом году Хорэки главой клана стал Мунэтика³⁶. Рун продолжала служить в той же должности. Так минуло четырнадцать лет. Тем временем ее младшая сестра стала женою сына Аритакэ, вассала Тоды, и поселилась в усадьбе Сатосакурада.

Двадцати девяти лет Рун оставила службу в доме Овари и поселилась в доме младшей сестры, которой к тому времени едва исполнилось двадцать четыре года. Она поделилась с сестрой намерением выйти замуж, если найдется достойная партия.

Яманака охотно взял на себя переговоры с Иори; Аритакэ же, в свою очередь, оказал ему материальную помощь. Так дело сладилось, Рун, урожденная Утики из провинции Босю, стала женою Минобэ и переехала из усадьбы Тоды в Сатосакураде к нему в дом на Банте.

Рун, пожалуй, нельзя было назвать красавицей. Но если красивая женщина служит, так сказать, парадным украшением дома, то Рун была воплощением, уюта и покоя. Она обладала отменным здоровьем, терпением, проницательным умом и искусными руками, не чуравшимися никакой работы. Возможно, скулы у нее были несколько шире, чем хотелось бы, но зато глаза и лоб свидетельствовали о высоких душевных качествах.

Что касается Иори, то он был импозантен, светлокож, искусен в военном деле и не лишен учености. Единственным его недостатком была вспыльчивость.

Рун привязалась к мужу всей душой, неизменно проявляла нежную заботу о нем и старалась во всем потрафить его семидесятивосьмилетней бабке. Иори был счастлив, что ему досталась такая прекрасная жена. Со временем он научился смирять свой гнев и стал более терпимо относиться к окружающим

В следующем, пятом году Мэйва начальником сёгунской гвардии стал Мацудайра Ивами-но ками Нориясу.

В ту пору Миясигэ, младший брат Иори, носивший тогда еще имя Ситигоро, оказался в одном из отрядов Мацудайры. Таким образом, оба брата стали исполнять сходные обязанности.

Служащие сёгунской гвардии посменно несли дежурство в замке Нидзё в Киото и в Осакском замке. В восьмом году Мэйва, через четыре года после женитьбы Иори, Мацудайра Ивами-но ками был назначен начальником замка Нидзё. Миясигэ Ситигоро должен был следовать за ним в Киото, но он как назло серьезно занедужил. В те времена можно было предложить вместо себя замену, и он предложил Иори. Рун была на сносях и потому осталась в Эдо. В Киото она смогла приехать лишь в четвертом месяце восьмого года Мэйва.

Лето Иори прослужил в Киото без всяких происшествий. Но вот в самом начале осени он проходил однажды по улице Тэрамати³⁷ мимо закладной лавки. Его внимание привлек великолепный меч старинной работы, не выкупленный его владельцем. Иори давно мечтал о таком мече и решил его немедленно купить, невзирая на высокую цену — сто пятьдесят рё, которых у него не имелось в наличии. Впрочем, сто рё были при нем, он постоянно носил их за поясом на всякий случай. Сейчас он готов был с ними расстаться, но где добыть еще пятьдесят рё? Строго говоря, сто пятьдесят рё — не такая уж безумная цена, но он все-таки поторговался с лавочником для порядка, и они сошлись на ста тридцати. Иори пообещал скоро вернуться, надеясь взять недостающие тридцать рё в долг у кого-нибудь из сослуживцев.

Симодзима Кандзаэмон, слывший среди сослуживцев самым состоятельным, охотно ссудил ему нужную сумму, хотя особой дружбы между ними не водилось. Итак, Иори стал обладателем великолепного меча и сразу же отнес его заново отполировать.

Когда меч был отполирован, Иори на радостях пригласил к себе ближайших друзей: Янагибару Кохэя и еще несколько человек. Вдруг в самый разгар пирушки на пороге появился Симодзима. Поскольку никогда прежде он сюда не захаживал, Иори почувствовал неловкость, подумав, что тот явился требовать долг. Тем не менее он пригласил Симодзиму разделить с ними компанию и налил ему сакэ.

Симодзима приглашение принял, но, слово за слово, стал задевать Иори. Он-де не требует денег, но обижен: приобрести меч помог он, а на смотрины его не пригласили, поэтому он явился без всякого приглашения. Однако этого язвительного замечания, как видно, Симодзиме показалось мало, и под конец он заявил:

— В нашем деле меч — вещь необходимая; я одобряю, что вы не остановились перед займом ради его приобретения. Но еще и отдать его в полировку — это уж слишком. К тому же, приобретая что-то в долг, совсем непристойно устраивать вечеринку и любоваться луной.

Язвительный тон Симодзимы задел Иори больше, чем сами слова. Он насупился, присутствующим тоже сделалось неловко.

— Я терпеливо выслушал вас, — с достоинством начал Иори. — Я задолжал вам деньги, это особый разговор, и мы к нему еще вернемся. Но сейчас из уважения к моим гостям я прошу вас удалиться.

Симодзима этого не ожидал.

— Ах так, вы указываете мне на дверь! Хорошо же! — Вставая, он пнул ногой сервированный для него столик. Мертвенно-бледный Иори схватился за меч и в мгновение ока оказался лицом к лицу с Симодзимой.

— Набитый болван! — крикнул тот, и в тот же миг Иори полоснул его мечом по лицу.

Раненый Симодзима тоже вытащил меч, но пустить его в ход не решился, выскочил вон из дома.

Когда Иори явился на дежурство, Симодзима встретил его с обнаженным мечом.

— Прочь с дороги! — воскликнул Иори, но тот не двинулся с места. Тогда Иори рассек ему руку и заставил отступить.

После этого случая Симодзима держался на расстоянии. Иори не раз порывался его разыскать, но Янагибара неотступно следовал за ним и урезонивал:

— Если он трус и предпочитает не показываться на глаза, оставь его в покое.— Он надеялся, что Симодзима выживет и Иори избежит тяжкого наказания за свой поступок.

Иори отдал Янагибаре свой меч, уныло опустился на татами.

— Мы все были свидетелями происшедшего в тот вечер, — сказал Янагибара — Вел он себя, действительно, вызывающе. Но все-таки зачем тебе надо было хвататься за меч?

Глаза Иори затуманились слезами. После долгой паузы он ответил стихами:

Рана на лице Симодзимы вопреки ожиданиям оказалась серьезной, через несколько дней он скончался. Иори препроводили в Эдо и подвергли допросу. Он был признан виновным. Вынесенный ему приговор гласил: “Ввиду того, что поступок совершен в состоянии аффекта, положенная за него смертная казнь заменяется более легким наказанием. Виновный переводится в штрафное подразделение Аримы Сайё-носкэ Масацунэ, жалованья и прочих пособий лишается”.

Из усадьбы Аримы на Сайхайбаси³⁸ Иори перевели в Маруоку провинции Этидзэн. Произошло это в восьмом месяце после смены эры Ансэй³⁹.

Члены семьи Минобэ поселились у родственников. Бабушка Иори по имени Тэйсёин теперь жила у Миясигэ Ситигоро. Жена его Рун и сын Хэйнай, так никогда и не увидевший своего отца, переехали к Касихаре Синхатиро — дальней родне Аритакэ. Года через два бабушка Тэйсёин затосковала и попросила отправить ее снова к Рун, но вскоре, ничем особенно не болея, скончалась; было ей восемьдесят три года, а случилось это в двадцать девятый день восьмого месяца третьего года Анъэй⁴⁰.

На следующий год, двадцать восьмого числа третьего месяца четвертого года Анъэй, во время эпидемии оспы умер пяти лет от роду Хэйнай.