Троецарствие - Гуань-чжун Ло

Дэн Ай отвечал бранью. Тогда Чжун Хуэй приказал отправить Дэн Ая и его сына в Лоян, а войска их принял под свое начало. Молва об этом быстро разнеслась по всей стране.

— Вот теперь осуществилась мечта всей моей жизни! — сказал Чжун Хуэй, обращаясь к Цзян Вэю.

— В старину Хань Синь не послушался совета Куай Туна и погиб во дворце Вэйян, — произнес Цзян Вэй. — Дай-фу Чжун тоже не послушался Фань Ли и пал от меча в Уху. Но разве не гремит в Поднебесной слава об этих двух мужах? Неудача постигла их не потому, что они задумали свое дело слишком рано, а потому, что они не понимали, как надо действовать на пользу себе, а не во вред! Вы совершили великий подвиг, и слава ваша пугает Сыма Чжао. Почему бы вам сейчас не исчезнуть подобно тому, как исчезают следы лодки на воде? Ведь вы можете укрыться в горах Эмэйшань, как это сделал Чи Сун-цзы [114]].

— Ну, вот еще! — усмехнулся Чжун Хуэй. — Мне еще нет и сорока, надо думать об успехах, а не пребывать в безделье!

— Если вы не хотите удаляться на покой, то вам надо действовать! — сказал Цзян Вэй. — А для этого нужен светлый ум! Не судите меня строго за мою откровенность.

— Вы поняли мое желание! — Чжун Хуэй хлопнул в ладоши и весело рассмеялся.

С этого дня два полководца стали неразлучны и не решали ни одного дела, не посоветовавшись друг с другом.

Цзян Вэй послал Хоу-чжу секретное письмо.

«Потерпите, государь, еще несколько дней, — писал он. — Я устраню опасность для династии и восстановлю порядок в стране. Ханьский правящий дом не может быть уничтожен, как солнце и луна, которые исчезают для того, чтобы появиться вновь».

Как раз в то время, когда Чжун Хуэй совещался с Цзян Вэем, ему подали письмо Сыма Чжао. Цзиньский гун сообщал, что он сам прибыл в Чанань, опасаясь, что одному Чжун Хуэю будет трудно справиться с Дэн Аем, и обещал увидеться в ближайшее время.

Чжун Хуэй встревожился:

— У меня войск в несколько раз больше, чем у Дэн Ая! Ведь Цзиньский гун знает, что я и один прекрасно справлюсь с его поручением! Зачем же он явился? Не подозревает ли он и меня в мятеже?

— Если господин подозревает своего слугу в преступных замыслах, слуге остается недолго жить, — сказал Цзян Вэй. — Разве вам мало примера Дэн Ая?

— Правильно, — воскликнул Чжун Хуэй, — я уже принял решение! Если меня ждет удача, то вся Поднебесная достанется мне, а если нет — я уйду в западную часть Шу и сделаю так, как в свое время сделал Лю Бэй!

— Между прочим, мне недавно стало известно, что умерла императрица Го! Вы можете объявить, что она оставила вам повеление покарать Сыма Чжао за убийство государя. А ведь с вашими способностями покорить Поднебесную так же легко, как свернуть цыновку!

— Согласны ли вы быть начальником моего передового отряда? — спросил Чжун Хуэй. — В случае успеха мы поровну разделим богатство и почет.

— Готов служить вам так же верно, как служат человеку собака и конь! — воскликнул Цзян Вэй. — Но у меня есть опасение, что ваши военачальники не захотят повиноваться мне.

— Это мы уладим! Завтра праздник Юань-сяо, мы зажжем во дворце фонарики и пригласим военачальников на пир. Если кто вздумает своевольничать — убьем, и только!

На следующий день все военачальники получили приглашение на празднество. Когда вино обошло несколько кругов, Чжун Хуэй, держа в руке кубок, вдруг заплакал.

— Что с вами? — с беспокойством спрашивали его военачальники.

— Покойная императрица Го оставила мне указ покарать Сыма Чжао за убийство государя, — ответил Чжун Хуэй. — Кто согласен поддержать меня, напишите свои имена.

Военачальники испуганно переглянулись. Тогда Чжун Хуэй выхватил меч и закричал:

— Отрублю голову тому, кто нарушит мой приказ!

Военачальники стали подписываться. А после пира Чжун Хуэй приказал посадить всех под стражу во дворце.

— Мне все же кажется, что военачальники не смирились, — говорил ему Цзян Вэй. — Зарыть бы их в землю живьем!

— Я уже велел выкопать ямы и запастись батогами. Непокорных забьют до смерти и закопают.

Этот разговор случайно услышал близкий Чжун Хуэю военачальник Цю Цзянь, который когда-то был подчиненным военачальника Ху Ле, ныне тоже посаженного под стражу. Он обо всем рассказал Ху Ле.

— Кто бы подумал, что у Чжун Хуэя могут быть такие намерения? — в страхе произнес Ху Ле. — А моего сына Ху Юаня с войском нет здесь! Будь добр, во имя нашей старой дружбы, извести его! Тогда я умру спокойно.

— Не тревожьтесь, господин, — заверил его Цю Цзянь. — Я что-нибудь придумаю.

Затем он отправился к Чжун Хуэю и сказал:

— Вы заперли военачальников во дворце и не даете им ни воды, ни пищи. Разрешите мне накормить их.

Чжун Хуэй разрешил и приказал еще строже присматривать за арестованными.

— Помни! — наказывал он. — В этом важном деле я полагаюсь на тебя! Смотри не проболтайся!

— Можете быть спокойны! — заверил Цю Цзянь. — Уж я-то знаю, что значит быть строгим!

После этого Цю Цзянь подослал к арестованным военачальникам доверенного человека Ху Ле, и Ху Ле передал этому человеку письмо для своего сына Ху Юаня.

Получив письмо отца, Ху Юань заволновался и дал знать о случившемся во все лагеря. Тотчас все военачальники собрались в лагерь Ху Юаня.

— Пусть нам грозит смерть, все равно не станем служить мятежнику! — кричали они.

— В восемнадцатый день первого месяца мы ворвемся во дворец и покончим с Чжун Хуэем! — сказал им Ху Юань.

Цзянь-цзюнь Вэй Гуань остался очень доволен замыслом Ху Юаня. А тот привел в боевую готовность свое войско и послал человека предупредить отца. Ху Ле в свою очередь оповестил всех арестованных военачальников о том, что помощь близка.

В то же время Чжун Хуэй обратился к Цзян Вэю с таким вопросом:

— Не знаю, к добру или нет я видел во сне, будто меня искусали змеи?

— Видеть во сне драконов и змей — к счастью! — ответил Цзян Вэй.

Чжун Хуэй перестал тревожиться.

— Батоги уже готовы, — сказал он. — Не пора ли приступать к опросу военачальников?

— По-моему, в этих людишках прочно засел дух неповиновения. Ради вашей безопасности лучше поскорее с ними расправиться, — произнес Цзян Вэй.

Чжун Хуэй попросил его взять на себя расправу с непокорными военачальниками. Цзян Вэй собирался приступить к делу, как вдруг острая боль пронзила его сердце, и он в беспамятстве рухнул на пол. Приближенные подхватили его под руки, чтобы увести домой, но в этот момент доложили, что к дворцу направляется большая толпа. Чжун Хуэй приказал разузнать, в чем дело, но во дворец уже ворвались воины.

— Это взбунтовались военачальники! — закричал Цзян Вэй. — Надо их уничтожить!

Чжун Хуэй приказал запереть двери зала и послал своих воинов на крышу, чтобы они отбивались от нападающих черепицей. С обеих сторон было убито несколько десятков человек. Вокруг дворца вспыхнуло пламя. Наконец, нападающим удалось выломать двери, и они хлынули в зал. Чжун Хуэй выхватил меч, но тут же упал, пораженный стрелой. Затем ему отрубили голову.

Цзян Вэй с обнаженным мечом бегал по крыше и разил направо и налево. Но режущая боль в сердце возобновилась, и, обратившись лицом к небу, он воскликнул:

— Все мои расчеты рухнули! Видно, не судьба была им осуществиться!

С этими словами Цзян Вэй пронзил себе грудь мечом. Было ему в то время пятьдесят девять лет.

Многочисленные приверженцы Чжун Хуэя были перебиты во дворце. Вэй Гуань приказал всем воинам разойтись по своим лагерям и ждать приказа вана. Но вэйские военачальники не унимались. Горя местью, они распороли Цзян Вэю живот и вырвали желчный пузырь, который был величиною с куриное яйцо. Вся семья Цзян Вэя была казнена.

После гибели Чжун Хуэя и Цзян Вэя, военачальники, подчиненные Дэн Аю, бросились освобождать своего полководца. Кто-то предупредил об этом Вэй Гуаня, и он воскликнул:

— Ведь это я арестовал Дэн Ая! Теперь он сживет меня со свету!