Джон ван де Рюит - Малёк

Но я не сомневаюсь, что вчера ночью мы видели именно Макартура.

18.30. Как же хочется написать, что мы разгромили Кингз-колледж, уничтожили этих несчастных свиней! Как хочется похвастаться, что я сбил пять калиток и заработал выигрышные очки и наш рекорд не побит! Но увы, этого сделать я не могу.

Несмотря на речь при Азенкуре и многие другие речи, произнесенные Папашей, Кингз порвали нас в клочки. Их молниеносный первый подающий вонзился в глотку нашим отбивающим, как гигантская зубастая крыса — в головку мягкого сыра. Как только Саймона выбили на тридцати одном очке, наша последняя надежда рухнула, и мы обмякли, как шоколадные зайцы в витрине магазина в жаркий день. Результат: выбыли из игры на 66 очках. Позор! Встав бэтсменом, я тут же блокировал ногой мяч, который даже не видел. Мои достижения как подающего? Бросил один мяч, и бэтсмен противника отбил его на шесть перебежек (так они и выиграли).

Команда Кингз-колледжа торжествовала. Мы были раздавлены. Сидели в раздевалке, повесив головы. Спустя некоторое время послышались шаги и стук Папашиной трости о бетонную дорожку. Дверь со скрипом отворилась. Папаша вошел, оглядывая место действия, а затем расхохотался. Мы смотрели на него как на сумасшедшего (которым он и является). Затем он прошелся по рядам, похлопывая нас по спинам и покрикивая: «А ну хватит рассиживать с таким видом, будто завтра солнце не взойдет!»

Садясь в автобус, мы уже распевали школьный гимн. Мы пели и кричали всю дорогу до школы, а когда приехали, ребята встретили нас аплодисментами — подумали, что мы выиграли. Мы лишь помахали им и показали поднятый кверху большой палец — не время было объяснять, что мы не набрали и пятидесяти перебежек.

Оказалось, что мы не одиноки. Все наши команды без исключения продули Кингз-колледжу. Сборная старшеклассников набрала лишь 101 очко и сдалась после восьмой сбитой калитки.

Я взял из автобуса сумку и поплелся в нашу населенную призраками спальню, все еще напевая школьный гимн и почему-то чувствуя себя счастливым после нашего первого позорного поражения.

Геккон решил подготовиться к выходным в самом сердце чернокожей Африки и вытащил меня из постели в неведомый час. Так начался наш «день невероятных приключений».

Перед восхождением к «вратам ада» мы спугнули горного козла, который бросился вниз по склону с паническим свистом. (Странно, что козел свистит, как птица.) Проглотив прихваченный с собой завтрак в нашей любимой наблюдательной точке, мы отправились за невероятными приключениями.

Зеленую пустынную змею (думаю, она не ядовита)

Трех синеголовых ящериц

Фазана (правда, Геккон сказал, что это куропатка)

Верна (он гулял на четвереньках в лесу вместе с Роджером)

Мы также нашли большую кучу камней, испещренных белыми метками. Геккон был убежден, что мы наткнулись на наскальную живопись древних бушменов из племени сан (ныне вымерших). Я охладил его пыл, предположив, что это какашки ибиса. К единому мнению мы так и не пришли.

Остаток дня обсуждали с ребятами призраков, и Макартура в частности. Геккон очень гордился, что призрак особо выделил его из группы. Он считает, что, если Макартур появится снова, надо попробовать с ним заговорить. Может, даже спросить, убили ли его.

Берт надорвал спину — катал Джулиана на себе до столовой. Саймон видел, как Джулиан в гостиной натирает ему поясницу разогревающей мазью.

Случилось непостижимое. В ванной собралась толпа ребят. В центре на полу лежал Щука в полубессознательном состоянии и бормотал что-то в бреду. Его левый глаз раздулся до размеров крикетного мяча, и Джулиан (наша Флоренс Найтингейл[51]) тут же примчался с ледяным компрессом. В углу стоял промокший до нитки Верн (оправдывая свое прозвище Человека Дождя). По костяшкам его правой руки текла кровь. Внизу Роджер мяукал и терся о его лодыжки.

Не требовалось большой сообразительности, чтобы понять, что Верн только что вырубил Щуку.

16.00. В качестве награды купил Верну хот-дог в местной лавке. Он просиял и торжественно пожал мне руку. Затем достал из булочки сосиску, разломал ее на маленькие кусочки и скормил Роджеру. Наконец съел пустую булку и, не произнося ни слова, снова пожал мне руку и ушел. Роджер ступал за ним, держа хвост трубой.

Из нашей гостиной украли телевизор. Лутули так рассвирепел, что не сможет посмотреть утренние новости, что заорал что есть мочи и побежал в корпус Барнс. Вскоре собралась толпа ребят и учителей, и все пялились на пустую полку, где стоял телевизор. Мы все в недоумении — корпус на ночь запирают.

21.00. Во второй раз в этом году Укушенный запер всех нас в общей гостиной. Непонятно, чего он хочет добиться таким образом — как и в прошлый раз, все ребята лишь тупо уставились в стену и никто ни в чем не признался. Эта третья осада, устроенная учителями в этом году (включая банановый конфуз), и каждый раз учитель, задумавший нас расколоть, в конце концов выходит полным чукчей. Придумали бы что-нибудь новенькое, что ли.

23.30. Старосты перерыли весь корпус, и нас отпустили.

Единственный смешной момент случился часов в одиннадцать, когда Грег Андерсон приказал Бешеному Псу включить телевизор. Пес радостно вскочил и подбежал к пустой полке, а затем смущенно потряс головой и снова сел на пол.

07.45. Мистер Гаррисундер, заместитель завхоза, вошел в гостиную с нашим телевизором и как ни в чем не бывало воткнул его в розетку. Добро пожаловать в наш дурдом!

Мама позвонила и сказала, что Черныш гонялся за новым очистителем и свалился в бассейн. Папа заявил, что, несмотря на явную нехватку или даже полное отсутствие мозгов, песик сразу сообразил, что делать, и оказался хорошим пловцом. Более того, ему пришлось плавать несколько часов, пока родители не пришли — он не знал, как выбраться из бассейна.

Рэмбо с восторгом сообщил, что наконец убил гадюку Селесту. Он скормил ей крысу Альберта, вымоченную в смеси парафина, лакировочного средства и древесного клея. Гэвин, староста, что живет под лестницей, обезумел от горя при виде двойного убийства (хотя ни разу не заподозрил, что дело нечисто) и отказался избавляться от трупа змеи. Рэмбо говорит, что он уже несколько дней не выходил из своей каморки и проводит все время, играя на диджериде и извлекая из инструмента очень странные звуки.