Рауль Мир–Хайдаров - Не забывайте нас...
ЧИТАТЬ КНИГУ ОФЛАЙН в приложении ios/android
Что тут было! Шайхи, до этого не сказавший ни слова, извергал потоки ругани и угроз и требовал возместить ущерб. Отчим соглашался держать ответ, только просил показать квитанцию, сколько и чего нужно возместить. Впервые ушел Шайхи несолоно хлебавши и долго помнил отчиму этот мешок пшеницы, а тому пришлось самому, за свой счет, весь Новый год чинить установку.
Фуат Мансурович думал, что все это было давно и за давностью лет быльем поросло. Оказывается, нет, борьба Исмагиля–абы не прекращалась, и, кто знает, может быть, этой фразой насчет пенсии отчим передавал ему эстафету. Ведь сам же Фуат Мансурович недавно за столом рассказывал услышанное от друзей, что Ибрай, сын Шайхи, в бытность здесь секретарем райкома комсомола обобрал сельские библиотеки всего района, почистил в целинных совхозах и колхозах и даже до дальних казахских аулов добрался, «просветитель».
Утром, по прохладе, все вместе, втроем отправились на вокзал. Едва вышли из калитки, по Украинской пронеслась яркая цепочка велосипедистов, на миг ослепив их хромом и разноцветным лаком гоночных итальянских «феррари», напоследок еще раз напомнив Бекирову о голубом «диаманте».
Поезд подошел скоро, и поскольку стоянка была всего трехминутной, Фуата Мансуровича быстро и суетливо определили в вагон. Он стоял один в тамбуре с распахнутой дверью и смотрел на своих стариков. Мать рядом с отчимом казалась высокой, крепкой и еще молодой, а он, в ярком мальчиковом свитере, с седым бобриком волос, выглядел таким беззащитным, что у Фуата Мансуровича перехватило горло.
Уже по старинке отбил отправление станционный колокол Мартука, а поезд почему-то не трогался. И вдруг из глухого, заброшенного станционного сада за спиной Исмагиля–абы Бекирову послышался голос печального Кашафа: «Не забывайте нас… не забывайте нас…»
Тепловоз неожиданно мощно рванул, и состав тут же набрал ход. Фуат Мансурович, ухватившись за поручни, высунулся и сквозь нарастающий грохот колес вдруг отчаянно, словно видел в последний раз, закричал:
— Отец!.. Отец!
Ялта, август 1978