Жоржи Амаду - Тереза Батиста, уставшая воевать

— Какая честь, доктор! Судья ещё не пришёл, но я сейчас же сбегаю за ним, почтеннейший живёт в пансионе Агриппины, здесь близенько. Как его зовут? Доктор Πио Алвес, он был судейским чиновником в течение многих лет, в конце концов был назначен судьёй в Барракан.

Поджидая судью, доктор разглядывал из окна невзрачную панораму городка, и раздражение его нарастало: он не любил, когда его не слушались и когда он обманывался в людях. Разочарования одно за другим накапливаются в жизни.

Важно, с озабоченным видом и подёргивающейся губой в помещение вошёл судья доктор Пио Алвес, как всегда, готовый к обидам. Постоянная жертва несправедливости, всегда теснимый на задний план, вечно вынужденный уступать место какому-нибудь протеже, он считал себя жертвой заговора духовенства, правительства и народа, объединившихся для того, чтобы наносить ему на каждом шагу удар за ударом. Он судил с упрямым, недовольным видом, выносил тяжкие приговоры, был безразличен ко всему на свете, кроме буквы закона. Когда взывали к его пониманию, состраданию, милосердию и прочим человеческим чувствам, он высокопарно отвечал, что его сердце — хранилище законов и оно подвластно известной аксиоме dura lex, sed lex! [28]

Вечная озлобленность и зависть сделали его честным, однако на его посту подобный капитал не приносит хороших процентов. К доктору Эмилиано он относился со страхом и ненавистью, считая его одним из виновников своего медленного продвижения по служебной лестнице: будучи кандидатом на пост судьи в Кажазейрасе-до-Норте (там его супруга получила в наследство недвижимость), из-за одного столичного адвоката, мужа родственника Гедесов, единственным достойным званием которого было звание мужа-рогоносца, не был туда назначен, тогда как назначение уже готовилось. Но тут вмешался док-тор Эмилиано Гедес и выхлопотал эту самую должность для рогоносца доктора Эустакио. Некоторое время спустя доктор Пио добился-таки себе повышения: он стал судьёй в Барракане, однако целью его по-прежнему оставался Кажазейрас-до-Норте, живя там, он мог заниматься фазендой и сделать её основным источником дохода. Получив указание нести спорный процесс, в котором был замешан сын доктора Эустакио, Пио решил, что пробил его звёздный час: по всему похоже, Даниэл мог стать главным виновником, а не сообщником убийства капитана Жусто, однако, к несчастью, — dura lex, sed lex! — нож подняла девчонка.

За судьёй семенил умирающий от любопытства секретарь, однако доктор Эмилиано, пожелав остаться наедине с судьёй, жестом отослал его.

— Вы хотели говорить со мной, доктор? Я к вашим услугам. — Судья силится сохранить спокойствие, но губа его всё время подёргивается.

— Садитесь, поговорим, — приказал доктор Эмилиано, будто верховным судьёй, высшей властью здесь, в суде, был он.

Судья колеблется: куда ему сесть? В судейское ли кресло, чтобы выказать своё превосходство и внушить почтение доктору?

На это у него не хватает мужества, и он садится у стола. Доктор Эмилиано продолжает стоять, устремив взгляд в окно. Безразличным тоном он заговаривает:

— Доктор Лулу Сантос передал вам моё поручение, или оно не дошло до вас?

— Адвокат был у меня, высказал свои доводы, я согласился с ним и распорядился выпустить на свободу несовершеннолетнюю, арестованную полицейским инспектором. Ваш доверенный взял её на поруки.

— Выходит, он не передал вам моего поручения? Я ведь велел сказать, чтобы вы сдали дело в архив. Вы его уже сдали?

Нервный тик у судьи усиливается: гнев доктора хотя и проявлялся редко, но удовольствия не доставлял.

— Сдать в архив? Невозможно! Речь идёт о преступлении, совершённом в отношении влиятельного лица, вызвавшем смерть последнего.

— Влиятельного? Ничтожного! И почему невозможно? В деле фигурирует молодой студент, мой родственник, сын судьи Гомеса Нето. Говорят, вы требуете его осуждения.

— Как сообщника… — Судья понижает голос. — Хотя, по-моему, он больше чем сообщник, он прямой соучастник.

— Хотя я бакалавр права, но пришёл сюда не как адвокат, мне некогда. Послушайте, вы должны знать, кто хозяин края, и доказательство тому вы однажды уже получили. Я слышал, что у вас ещё не прошло желание быть судьёй в Кажазейрасе. Теперь такая возможность вам представляется: берите бумагу и пишите постановление о сдаче дела в архив, достаточно двух строк. Но если вы с этим не согласны, то я советую вам вернуться в Барракан, а я постараюсь добиться, чтобы дело передали другому судье, который будет мне по вкусу. Ваша судьба в ваших руках, решайте.

— Это преступление серьёзное…

— Не заставляйте меня терять время попусту, я прекрасно знаю, что преступление серьёзное, и именно потому предлагаю вам пост судьи в Кажазейрасе. Решайте, не заставляйте меня повторять, тратить время попусту. — Он нервно бьёт себя кнутом по ноге.

Доктор Пио Алвес медленно поднимается и идёт за бланком решений. Сопротивляться бесполезно, если он настоит на своём, то останется прозябать в Барракане и кто-то другой, заручившись признательностью доктора, сдаст дело в архив. Конечно, дело изобилует нарушениями закона, начиная с заключения в тюрьму и избиений несовершеннолетней, допроса без присутствия компетентного судейского чиновника, без адвоката, защищавшего ce интересы, и, сверх того, ввиду отсутствия доказательств и заслуживающих доверия свидетелей; в деле действительно многого нет, причин сдать его в архив более чем достаточно. И порядочный судья не позволит себе поддаться низкому чувству мести, недостойному служителя Фемиды. Кроме того, какое имеет значение, что в архиве сертана появится ещё одно дело? Никакого, конечно… Доктор Пио изучил всеобщую историю, читая Зевако и Дюма: Париж стоит свеч. А Кажазейрас разве не стоит заключения сдать дело в архив?

Когда он наконец закончил писать — почерк мелкий, латинские буквы, — то поднял глаза на стоящего у окна доктора и улыбнулся:

— Это из уважения к вам и вашей семье.

— Спасибо, и примите мои поздравления, сеньор судья Кажазейраса-до-Норте.

Эмилиано подошёл к столу, взял дело и перелистал. Прочёл куски из допросов и показаний Терезы и Даниэла — какая мерзость! Бросил дело на стол, повернулся и направился к выходу.

— Рассчитывайте на назначение, сеньор судья, но не забывайте, что и впредь меня интересует всё, что происходит в этом краю.

Всё ещё в раздражении, он вернулся на завод.

Несколько дней спустя Эмилиано направился в Аракажу, намереваясь наведаться в филиал банка, и там встретил Лулу Сантоса, из разговора с которым он понял, что Тереза и знать не знала о его вмешательстве в её дело и его интересе к ней. Это значило одно: Эмилиано не обманулся, блеск её глаз говорил не только уме и красоте, но и об отваге.