Наталья Иванова - Новый Белкин (сборник)

С начала учебного года на время ремонта у меня в этой квартире поселились два парня из Омска. Один из них – Денис – учился со мной на одном курсе, изучал хинди, а другой был просто дэновским земляком, другом детства, и его звали Лехой. Дэн был, пожалуй, единственным, с кем я сдружился в институте. Кликуха у него была Сяопин – Дэн Сяопин, хотя на китайца он был совсем не похож, рожа сибирская. Просто так получилось, наверное, из-за того, что его Дэном звали.

Парни ругались на пыль, которая въедалась им в волосы, жаловались на сквозняки, но продолжали там жить. С приездом Аленки я уступил им опрокинутый шкаф, поскольку стал ночевать дома, и отдал одну связку ключей. У Дэна была комната в университетском общежитии, но Леху туда не пускали. А Леха хотел немного пожить в столице.

Ребята исправно поили меня пивом, рассказывали, как я их выручил, но помогать отказывались. Да я и сам не доверил бы другим людям такую ответственную работу, как отделка личных потолков будущего своего жилища. А может быть, и доверил бы профессионалам, но на это не было денег. Вообще, чем больше я влезал в этот ремонт, тем лучше понимал, что денег все равно не хватает, хотя я и зарабатывал не в пример больше, чем раньше.

В прошлом году во время больших перерывов после второй пары в университете мы с Дэном Сяопином частенько вытряхивали вместе на ладонь мелочь из карманов, чтобы купить на двоих пачку «Астры», а теперь Дэн ходил в длинной кожаной куртке и курил только американские сигареты. Они часто брали дорогое пиво и готовили себе исключительно пиццу, покупая ее в киоске замороженной. Спрашивать Дэна, откуда у него бабки, не хотелось, и я ждал, что, может быть, он сам проговорится. И он проговорился как-то после ящика «Старопрамена» на троих.

В этот вечер, ложась спать рядом с Аленкой, я сказал немного в сторону, чтобы не очень сильно дышать на нее пивом: «Подожди еще немного, я скоро получу три лимона».

Не знаю, как Сун обходился один, но нового помощника он почему-то не завел. Увольняясь от него, я пообещал свою помощь в случае необходимости – ну мало ли, какая-нибудь важная встреча или что-нибудь еще, но он так и не воспользовался моим предложением. Зато я раз в месяц, может, чуть реже, наведывался к нему на ужин. Кормил он по-прежнему хорошо. И поил.

На следующий день после того, как я обещал жене три миллиона, он позвонил мне и пригласил зайти вечером. Я зашел. В его комнате за красиво сервированным столом сидели соседи – пожилая пара из квартиры напротив. Видно, он с ними сошелся от скуки в последнее время. Старичок держал на коленях аккордеон, а в руке вилку.

Сун представил меня, как всегда, немного торжественно и указал мне место за столом.

– Мои уважаемые соседи не говорят по-английски, поэтому я попрошу тебя переводить им. – Старички с уже румяными от водки лицами радостно кивали. Сун поднял рюмку: – Сегодня мой день рождения. Поэтому я пригласил тебя и их тоже. Я хотел, чтобы собрались люди, которые помогают мне в чужой стране. Я почувствовал, что советско-китайская дружба – это не просто слова. Я хорошо, хорошо почувствовал это. И поэтому я хочу выпить за советско-китайскую дружбу и за твоего деда. И за моих уважаемых гостей.

Суна немного несло, и я вдруг понял, что он пьяный. Вид у него был грустно-сосредоточенный, волосы свешивались на лоб, рубаха на боку была немного выправлена. Он речитативом произносил тост, все больше и больше повторяясь, а старички кивали. Потом старик, не дождавшись конца речи, выпил и растянул меха. Сун всем кивнул и тоже выпил.

И запел «Подмосковные вечера» на китайском языке. А дед хорошо аккомпанировал ему, только, по-моему, слишком медленно. Вообще, все это напоминало какой-то авангардный фильм или спектакль. Есть же такое кино не для всех. Я как-то видел фильм, там минут десять подряд камера едет по коридору с тусклыми лампочками, едет, поворачивает в какие-то своротки. Очень на нервы действует.

И тут то же самое. Сидит, поет русскую песню, а сам, наверное, про свой Китай вспоминает. И еще руками плавные движения делает, как будто взвешивает в руках шелковые ткани или медленно раздвигает паутину. Я знаю, что в таких ситуациях надо делать. Если уж опоздал на праздник, то надо срочно догонять, а то тоскливо станет глядеть на окружающие тебя рожи. И я стал догонять, сам себе подливая, тем более что Сун распутывал свою паутину и не ухаживал за гостями.

Потом бабка уже не выдержала и подхватила «Вечера» с середины куплета довольно хорошим голосом. Почему он не пригласил хотя бы Ивана с Пань Пэном? Сидит с соседями.

Теперь Сун запел другую песню. Шань шан йоу гэ сяо шу. На горе стоит маленькое дерево, под горой стоит большое дерево, я не знаю, я не знаю, я не знаю, – какое выше, какое больше. Глаза еще больше сузились и глядят в одну точку. Нет, настроение этого застолья мне как-то совсем не подходит сегодня. И я стал думать о своих миллионах.

Дэн вчера сказал, что они продали в Омске две квартиры. Не свои, правда, а чужие. Поэтому и при деньгах. Показал даже паспорт фальшивый – на вид совершенно настоящий паспорт, ни к чему не придерешься. Фотка сяопиновская, только фамилия другая и прописка. Они, говорит, на каждую квартиру новые делали у одного мужика.

В общем, снимают хату, заключают даже договор об аренде. Дают в газету объявление о продаже, находят купца и берут у него залог, потом мотают. Но нужно, чтобы квартира знакомая была, чтобы у них документы на нее были на руках. А дальше вообще делать нечего – все уже отработано, отлажено. Вот сейчас ищут как раз в Москве квартиру для такой операции. Кстати, не знаю ли я чего-нибудь подходящего? А чего тут знать? Вот она, квартира, берите, продавайте, я полностью – за.

Леха говорит – нет, с тобой нельзя. Ты и так нас выручил, мы тебя впутывать в это не будем. Ни за что. Давай лучше пиво дальше пить. А про то, что мы рассказали, – забудь.

А я что, хуже других, что ли? Ничуть не хуже. Я тоже, может, хочу их ящиком «Старопрамена» угостить. Квартира моя – что хочу с ней, то и делаю. Захочу – вообще подарю ее кому-нибудь.

– Но только, смотри, Серега, мы тебя нисколько не заставляем. Ты сам предложил.

– Конечно, сам. Никто меня не сможет заставить. Просто я сам решил.

– Тогда лады. Но ты еще подумай до завтра, а то утром проснешься, испугаешься и передумаешь.

И я, действительно, немного испугался утром и хотел передумать, но тут вспомнил, что уже обещал Аленке три лимона. Ну а тогда раз так, значит, так. Будем продавать. Немного страшно, конечно, но ведь моя задача совсем простая – официально сдать им хату, потерять документы на нее, а потом прийти, удивиться, что там живут другие люди, и вызвать милицию. Ни к чему не придерешься – я вообще пострадавший получаюсь. А сделка незаконная, так что квартира моя остается в любом случае.