Алексей Колышевский - Откатчики. Роман о «крысах»

– В таком случае, когда вам было бы удобно подъехать на собеседование?

Герман взглянул на часы и понял, что на собеседование он никак не успеет. Чертыхнулся про себя:

– Девушка, тут такое дело: я, к сожалению, смогу подъехать только через две недели. У меня самолет через пять часов, и мне к вам никак не поспеть.

К его полному удовлетворению, девушка согласилась:

– Меня это вполне устраивает, тем более что наш новый коммерческий директор, Константин Дынин, приступит к своим обязанностям как раз через две недели, и вы сможете сразу же побеседовать с ним.

Гера вспомнил Турцию и лениво развалившегося в кресле Загребского:

– А Загребский уволился?

Девушка замялась. Видимо, подбирала подходящие слова. Наконец, словно бы через силу, выдала:

– Рома Загребский погиб.

Гера даже сел от удивления:

– Как погиб? Когда?! При каких обстоятельствах?!

– Я точно не знаю, но, кажется, его сбила машина.

Гера понял, что расспрашивать дальше – дело неэтичное, и быстро закончил разговор, договорившись на точное время собеседования в офисе «Патиссона» ровно через пятнадцать дней.

В Рим они долетели без происшествий. «Al Italia» не зря считается одной из самых надежных авиакомпаний мира. Герман никогда не проявлял патриотизма в том, что касалось авиаперевозок. Летать исключительно регулярными рейсами иностранных авиакомпаний «с именем» он начал после того, как несколько лет назад с бывшей женой и сыном они пытались улететь из египетского аэропорта Хургада назад в Москву. Рейс был чартерный. Выполняла его авиакомпания «С007», и вместо того, чтобы попасть в Москву, как и положено, «в 16.30, 28 августа», старенький самолет, в котором все пропахло, по выражению маленького сына Германа, как-то раз видевшего в зоопарке хомячков, этими самыми хомячками, доставил их только до Рязани. Там он вынужден был совершить экстренную аварийную посадку из-за того, что у самолетика начал прямо в полете отваливаться хвост. При всем при этом он сделал это вовсе не двадцать восьмого августа, как и обещала девушка, продавшая Гере билеты в офисе этой самой «С007». Глаза девушки были скошены в сторону от постоянного вранья клиентам. Самолетик опоздал ровно на сутки, то есть прилетел в Хургаду двадцать девятого. Ровно сутки, обливаясь потом, голодные, злые люди, обремененные ноющими и норовящими упасть в обморок детьми, в бессильной злобе проклиная невероятный сервис авиакомпании, провели в зале ожидания аэропорта. Без пищи, без воды, с одним-единственным сломанным туалетом на всех! И так в течение двадцати четырех часов, каждую минуту надеясь, что долгожданный самолет вот-вот прилетит.

Из Рязани, после посадки на военном аэродроме десантной дивизии, каждый из счастливых от осознания того, что «все-таки долетели, чтоб нам быть здоровыми всю жизнь», пассажиров добирался уже своим ходом. Кто на поезде, кто на попутной машине, кто на рейсовом автобусе. После такого безобразного «выхода на бис» в конце отдыха, перечеркнувшего этот самый отдых к чертовой матери, этой так называемой авиакомпании, Герман зарекся когда-либо летать чартерными рейсами отечественных авиаперевозчиков. Куда лучше, по его мнению, было расстаться с несколькими сотнями долларов и лететь, ощущая себя белым человеком и, что самое главное, имея в душе уверенность, что самолет донесет его до нужной точки в целости и сохранности и приземлится в то самое время, что указано в билете. Ожидая несколько часов назад в Шереметьево-2 посадки на свой рейс, они с Настей наблюдали погрузку людей в самолет какого-то очередного чартера в Анталию. То, что это была именно «погрузка» – посадкой назвать это было невозможно – было совершенно точно. На взлетную полосу лайнеры выруливали один за другим. «Боинг» итальянской авиакомпании шел впереди, и в какой-то момент, когда самолет разворачивался, Герман в иллюминатор показал Насте на старенькую «Тушку», со смехом продекламировав двустишие из любимого с детства «Мистера Твистера» Маршака:

А затем рассказал ей все, что он думает о чартерных рейсах. Настя с ужасом качала головой и соглашалась…

В Риме они поселились в пятизвездном отеле «Regina», что на via Veneto. Вечером гуляли по Вечному Городу, любовались ночными видами, ужинали в ресторане рядом с развалинами Форума. За ужином выпили замечательного итальянского вина, как известно, лучшего в мире. Настя рассказывала о своих впечатлениях после интервью с различными известными персонами.

– Ты знаешь, у меня никогда не было восприятия так называемых знаменитостей как таковых. Не то чтобы я страдала от вечной болезни репортеров «снять со всех публичных людей штаны и показать, что ничего принципиально нового там нет», но превозносить до небес какую-нибудь безголосую певичку, писательницу с лексикой букваря или заплывшего жиром депутата-порномана, я не могла себе позволить с детства.

– Это твоя форма общественного протеста?

– Нет. – Настя задумчиво посмотрела сквозь бокал, наполненный вином, на стоящую между ними зажженную свечу в изящном серебряном подсвечнике. – Скорее это протест против пошлости. Истинная культура вокруг нас рушится. По модному радио выступают какие-то малолетние дуры, критикующие роман Булгакова «Мастер и Маргарита». На той радиостанции есть рубрика, которая называется «После обложки». Понятно, что рубрика книжная и ведущий, один бывший переводчик видеофильмов, всегда сам ее прекрасно вел, без помощников. С его статусом, прекрасным вкусом добряка-интеллектуала и книголюба это несложно. Но однажды он пригласил в передачу каких-то двух 20-летних девушек, которые, пересыпая свою речь словечками «клево», «прикольно», «по кайфу» и тому подобное, принялись обливать помоями «Мастера». И, мол, нет в нем, в этом романе, «экшена», и любовная линия «лажовая», и «религии чересчур много», и еще много чего в этом роде радостные девушки, кажется, их звали Маша и Женя, перебивая друг дружку, как торговки на рынке, выдавали в эфир. Меня хватило на три минуты. А затем я так ударила по радиоприемнику, что он с тех пор не работает. Не выдержала… А мой любимый Виталий Вульф, представляешь? Тот самый Вульф, который был для меня проводником в мир вечного искусства и кого я всегда считала эталоном вкуса, в своей телепередаче принялся нахваливать артиста Певцова. Я ничего не имею против Певцова, но после этого я не удивлюсь, если Вульф как-нибудь сделает передачу о Ксении Собчак и ее вкладе в российскую культуру.

Герман лишь пожал плечами. Он давно уже не смотрел телевизор и почти не читал газет, так как решил не увеличивать собственный и без того сверхдостаточный внутренний уровень стресса.