Ирина Степановская - Круговая подтяжка

– Значит, пойдешь все-таки завтра на операцию? – уткнувшись лицом в Никину шерстяную теплую юбку, спросил он.

– Пойду, конечно! Такая удача выпадает только раз в жизни. – Ника ласково гладила его по голове. – Я уже и не ждала, что мне позвонят.

– И не боишься? – Парень поднял голову и посмотрел ей в лицо.

– Хуже не будет, – ответила Ника. – А к боли я привыкла, когда в больнице лежала, тогда, два года назад. Да и потом, ты знаешь, какой врач будет меня оперировать? У него своя клиника. В Москве только он делает такие операции.

– А чего это он сам стал тебе звонить?

– Вот не знаю. Я так поняла, что он вроде сам хотел, но ему там одна стервозная тетка не позволяла.

– Да он небось клеится к тебе. Вот и позвонил! Имей в виду. Если что, я ему морду набью! – После этих слов воинственный дух в Никином кавалере угас, и он снова прилепился к коленям девушки, как к мамке.

– Ой, ну ты дурак, Серега, такой дурак!

Парень вытащил из кармана бумажку.

– Пока ты там будешь лежать, меня в армию заберут, поняла? Повестка пришла.

– Ну-ка, покажи! – Ника испугалась. – Что ж ты молчал-то? На какое число?

– Через неделю. Думал, скажу тебе перед уходом. Сюрприз.

– Ты, видно, совсем идиот! Надо что-то делать!

– Ника! Давай поженимся перед моим уходом! – Сергей говорил очень серьезно.

– А что это даст? Детей нет – все равно заберут! – Ника пожала плечами, хотя само по себе предложение было ей лестно. Из-за рубцов и неправильного рта она теперь себя считала не совсем полноценной по сравнению с другими девушками. – Надо выход искать! У родителей в военкомате знакомых нет?

Парень отвалился от нее и с досадой почесал голову.

– Батя сказал, чем с пацанами во дворе всю ночь напролет неизвестно чем заниматься, лучше уж в армию идти. А сам он, между прочим, не служил. Он на закрытом заводе работал. Его не взяли.

– Что это он так? – удивилась Ника. – Я думала, он у тебя нормальный.

– Да ты ж знаешь, я дорогую тачку разбил, вот он и злится. – Сережа сказал и вдруг подумал, что этот факт выставляет его как бы не совсем мужчиной. Он решил поправиться: – Эти лохи хотели с батяни бабки получить, но я все на место поставил. – Он со значительностью подмигнул Нике и ухмыльнулся. – Вот отец и боится, как бы они меня не нашли… Говорит, лучше в армию. Но у меня ж своя голова на плечах.

– Голова, а не работает… – протянула Ника.

– В смысле? – обиделся парень.

– Ну, в смысле! Сидишь у родителей на шее. Не учишься, не работаешь…

– Так зачем мне устраиваться, если все равно от армии не отмазаться? И потом, меня сейчас на хорошую работу все равно не возьмут. Ладно, отец не обеднеет сына лишний месяц покормить! – добавил он.

– Бедный ты мой! – шутя Ника стала гладить Сергея по щекам. Вообще-то она была на вершине блаженства. Сергей был парень видный, и родители у него – люди приличные, не алкаши какие-нибудь, которыми изобиловал район, в который они теперь переехали. Устроиться на работу они со временем ему, конечно, помогут. И не колется он всякой дрянью, как другие. Выпивает, конечно, понемножку, но в меру. И к ней тоже хорошо относится. Ласковый такой, как теленок. Другие, посмотришь, слова нормального с девчонкой вымолвить не могут. Все у них одно на уме. А Сережа у нее не такой. Он ей будто подружка. И он с ней своим делится, и она ему все, что ни есть, рассказать может. И не обращает он вовсе внимания, что у нее на подбородке и шее делается. С другими не так. Как куда придет – все уставятся, как в зоопарке, рассматривают, не отводя глаз. Еще и скажут что-нибудь. А он будто не замечает. Говорит, что привык. А может, и правда привык. Все-таки они уже вместе не один день. Полгода. Такого парня еще поискать! Ей повезло. Только как же вот быть с армией…

Вдруг Нику осенило.

– Слушай, – сказала она. – А у тебя в военкомате никакой зацепки нет? Может, поискать? Если бабки надо, так можно взять из квартирных!

– Каких квартирных? – не понял Сергей.

– Ну, мы с матерью же поменяли квартиру на комнату, чтобы деньги для операции достать. А врач говорит, что первый этап операции сделает бесплатно. А там, мол, посмотрим! Значит, деньги-то у меня останутся!

– А второй этап когда?

– Говорит, не раньше чем через полгода. Или даже через восемь месяцев. Я могу тебе сейчас отстегнуть, а ты потом у отца возьмешь или заработаешь и отдашь!

– Ну, ты молоток! – восхищенно крутанул головой Сергей. – А если мать твоя не даст?

– А она их что, каждый день проверяет, что ли? – Ника призадумалась. – И потом… мы потихоньку возьмем. Ей не скажем, а то начнет орать – лучше бы деньги на учебу пошли! А какая учеба после операции! Все равно буду дома сидеть! Заметано! – Ника протянула своему любимому руку. Он звонко хлопнул по ее ладошке.

– Так тогда я буду в военкомате знакомых искать!

– Ищи! А ты завтра меня на операцию проводишь? – уже о другом теперь спросила Ника. Как она ни храбрилась, а мысль о предстоящей операции все-таки тревожила ее.

– А мать твоя не поедет? – спросил Сергей.

– Я ей еще не сказала. Чего ее зря пугать. Она завтра как раз со смены придет, в это время спать будет. Врач говорит, что операцию сделает вечером, ночь я в клинике проведу, а утром он меня сам домой отвезет и потом будет приезжать перевязки делать.

– Чего это он к тебе такой добрый? Прямо Дед Мороз из сказки. И денег не берет… – опять насторожился Сергей.

– У богатых свои причуды! – ответила Ника. – Если б ты только знал, как в этой клинике роскошно! Как в фильмах про донов Педро и богатеньких сеньорин. У него самого небось тоже денег куры не клюют.

– Ты смотри давай у меня! Не путайся там со всякими старыми козлами. – Сергей потянулся к ней, поцеловал ее слишком толстую и вывернутую наружу нижнюю губу.

– Ну, иди, иди! – наконец, оторвавшись от него, сказала Ника. – Мне надо выспаться хорошенько! Придешь за мной завтра к трем часам!

Когда дверь за Сергеем закрылась, она открыла бельевой шкаф, стоящий тут же в комнате, и извлекла оттуда старую кожаную сумку, в которой лежал сверток с деньгами. Пересчитав деньги, она вздохнула и подумала: «Хорошо бы мать не заметила. Сережку, конечно, надо спасать. Если его сейчас откосить, то отец его одумается и деньги отдаст. Все будет хорошо!»

Она на всякий случай перекрестилась, убрала сумку на место, разделась, забралась в материнскую постель и выключила свет.

На следующий же день у Валентины Николаевны в палате перебывало много народа: приехали отец, жена Барашкова Людмила, и откуда ни возьмись взялась школьная подруга Анна. Тине было тяжело со всеми разговаривать. Она лежала, накачанная лекарствами, то в состоянии полубодрствования, то в беспамятстве. И хоть она была благодарна и Аркадию, и Мышке, и всем-всем, кто заботился о ней, но в глубине души ей все равно хотелось остаться одной и чтобы ее не трогали.