Лариса Райт - Плач льва

— А что с ними случилось?

— Ничего особенного. Примы уходили, а театры исчезали.

— Ой!

— Вот именно для того, чтобы не было «ой!», я и предлагаю полностью поменять концепцию наших представлений. Теперь уже никого не удивишь несколькими прыжками афалин и игрой, причем не слишком уверенной, тюленя в мяч. И поэтому…

— Афалины не только прыгают, — оскорбляется за своих питомцев один из дрессировщиков. — Они ведь и играют тоже прекрасно, и на спине катают, и танцуют….

— И аплодировать умеют, и кланяться, — подхватывает Шурочка.

— Да и тюленя подучить немного, и…

— Я знаю, — мягко одергивает Женя подчиненных. — Я все это знаю. Я не говорю, что без Сары у нас будут плохие представления. Нет, совсем нет. Хорошие. Даже очень хорошие. Но незапоминающиеся. Банальные, понимаете? Все эти кувырки, прыжки и катания предлагает каждый уважающий себя дельфинарий, а я хочу, чтобы мы сделали шаг вперед, ушли от обыденности.

Женя снова останавливается. Она чувствует: что-то изменилось в поведении слушателей. Скепсис улетучился. У некоторых все еще сохраняется в глазах сомнение, но основную массу уже вовсю захватила заинтересованность. Женя берет со стола пачку брошюр, раздает коллегам.

— Что это? — Первые любопытные уже листают полученную программку.

— Так называемый генеральный план.

— Что это? — Женя попыталась взять из рук Майка картонную коробку, но не смогла. Коробка была слишком объемной и оказалась гораздо тяжелее, чем сначала показалось девушке. Уж слишком легко держал ее Майк в своих длинных вытянутых руках. Коробка была завернута в подарочную бумагу и перевязана широкой красной лентой. Жене не терпелось ее открыть. Она путалась в узлах, сдирала вместе со скотчем лак на ногтях и, наконец, после пяти минут мучений ее взору открылась целая кипа каких-то листов, перемешанных с музыкальными дисками.

— Что это? — озадаченно спросила она.

Майк удовлетворенно хохотнул:

— Так называемый генеральный план по развитию у тебя музыкального слуха.

Теперь хохотала Женя:

— Ты считаешь, что если подаришь мне миллион разных мелодий, то я сразу же начну отличать одну от другой?

Майк, однако, не выглядел ни огорченным, ни обескураженным.

— Я так не думаю. Для генерального плана это было бы слишком примитивно.

— Да? — Женя нагнулась над коробкой. Ей уже становилось интересно, что такое особенное заключается в лежащих там дисках и бумажках? Почему обладание этими сокровищами должно непременно помочь ей сдвинуть с мертвой точки ее взаимоотношения с музыкой?

— Смотри, на каждом диске записана только одна мелодия. Здесь «Yesterday», Кайли, «Лунная соната», «Турецкий марш», «Besame mucho» и еще много всего интересного. Жанры самые разные — от классики до практически тяжелого рока в исполнении «Rammstein».

— Боже! А они-то мне зачем? Они мне совсем не нравятся.

— Тем более! Надо уметь определять то, что тебе не нравится, с первых же аккордов, чтобы быстрее переключить радиостанцию, — Майк беззаботно улыбался.

— Я все равно не понимаю, — Женя вынимала из коробки один диск за другим, — зачем все это.

— Мой план совершенно замечателен, — загадочно начал Майк. — Знаешь почему?

— Почему?

— Потому что он прост до безобразия.

— ???

— Ты начинаешь с одного диска. Слушаешь песню несколько раз в день, в любую свободную минуту, слушаешь только ее дня три-четыре. Потом берешь следующий диск и делаешь то же самое. Затем просишь кого-нибудь поставить тебе одну из этих мелодий. Только так, чтобы ты не видела какую. Я уверен, ты легко сумеешь определить, что именно тебе включили.

— Допустим, я научусь различать два произведения. Ну и что?

— Это только первый шаг. Посмотри, сколько здесь дисков. Сначала две мелодии, потом три, потом пять, потом все.

— Ты с ума сошел! Я должна буду потратить на это уйму времени, которого у меня нет. Я же не отдыхаю в Дижоне! Давай я предложу тебе вместо лекций по общей хирургии штудировать стихи, чтобы научиться с первого слова отличать классицизм от романтизма или символизма.

— А ты умеешь это делать?

— Не издевайся! Ты же знаешь, что бриары…

— Женя! Твои бриары совершенно не пострадают. Ты каждый день ходишь в университет и обратно, ездишь к заводчикам, гуляешь по городу. Что мешает тебе это делать с плеером в ушах?

— Ничего, — недовольно бухтит Женя.

— Правильно. Умница! Ты даже не представляешь, насколько эффективным окажется мой метод. У тебя разовьется музыкальная память, и тогда…

— Ладно-ладно, посмотрим. Ну, а с этим-то мне что прикажешь делать? — Женя показала на оставшуюся в коробке пачку листов.

— Ах, это? Это ноты.

— Зачем мне ноты? Я в них не разбираюсь.

— Разберешься. Здесь есть самоучитель. Я отправил тебе в Дижон синтезатор, так что, как только получишь, сможешь начать осваивать.

— Майк! Ты серьезно? Ты, наверное, не в себе. Я — зоопсихолог, а не музыкант. — Женя кипела от возмущения, но молодой человек ничем не показывал, что замечает ее состояние.

— А я — хирург, а не серфер, но это не мешает моим стараниям профессионально стоять на доске.

Жене очень хотелось достать всю эту совершенно бесполезную, с ее точки зрения, нотную грамоту из коробки и разорвать в клочки, но она все же сдержалась — и правильно сделала.

Уже через мгновение Майк хитро улыбнулся, обнял ее и сказал:

— Ну, прости, милая. Я пошутил. Ноты мои. И синтезатор тоже для меня.

— Зачем же ты отправил его в Дижон?

— А на чем же я сыграю тебе «All you need is love»[12], когда приеду в Дижон?

— Ты приедешь в Дижон?

— А как прикажешь проверить твои успехи на музыкальном поприще?

— А как же учеба? Или ты говоришь о каникулах? — Женя погрустнела: до каникул оставалось еще несколько месяцев.

— Нет. Каникул ждать слишком долго. Я прилечу через пару недель на выходные.

— На выходные? Из Австралии? Ты не шутишь?

— Нет. Но с тебя пять выученных мелодий.

Женя выучила десять. Сделать это оказалось гораздо легче, чем она предполагала. Нет, сначала все происходило именно так, как и должно было. Точнее, не происходило ничего: мелодии вылетали из головы и из памяти, не задерживаясь ни на секунду. Через четыре дня маниакальных прослушиваний популярных мелодий девушка так и не научилась различать хотя бы три их них. Женя с тоской поглядывала на доставленный синтезатор, занявший почетное место в ее небольшой комнатке, и не переставала думать о том, какое разочарование ждет его обладателя. Ее не покидало желание опустить руки и перестать тратить драгоценное время на совершенно бесполезное занятие, но данное обещание не позволяло сделать это с былой легкостью и заставляло снова и снова надевать наушники в любой удобный момент.