Карлос Сафон - Узник Неба

До той поры Фермину не приходило в голову, что Мартин способен чего-то не учесть в своих расчетах, упустив важную деталь. Ведь на самом деле никто в точности не знал, что делают с трупами заключенных. Вероятно, Мартин не удосужился подумать, что покойников могут попросту бросать в какую-нибудь топку, избавляясь от тел самым радикальным способом. И Фермин представил, как будет потешаться Сальгадо, очнувшись от хлороформного наркоза, — как скажет, что Фермин Ромеро де Торрес (или как, черт возьми, его звали?) прежде, чем сгореть в Аду, поджарился живьем.

Путь продлился недолго, всего несколько минут. Едва грузовик начал сбрасывать скорость, как до Фермина донесся кошмарный, невыразимый смрад, какого он и вообразить себе не мог. Сердце у него сжалось, от нестерпимо зловонных миазмов свело пищевод, и, борясь с тошнотой, Фермин горячо пожалел, что послушался безумного Мартина и не остался в своей камере.

Прибыв в крепость Монтжуик, господин комендант вышел из машины и бегом направился в кабинет. У двери за маленьким столом сидел, как пришитый, его секретарь, перепечатывая двумя пальцами дневную почту.

— Брось писанину и сделай так, чтобы сию секунду ко мне привели этого сукина сына Сальгадо, — распорядился Вальс.

Секретарь растерянно поглядел на начальника, не решаясь открыть рот.

— Что ты смотришь, как баран? Действуй!

Смущенный секретарь встал, избегая разгневанного взгляда господина коменданта.

— Сальгадо умер, господин комендант. Сегодня ночью…

Вальс зажмурился и глубоко вздохнул.

— Господин комендант…

Не дожидаясь объяснений, Вальс опрометью бросился в коридор и, не сбавляя скорости, добежал до тринадцатой камеры. Увидев коменданта, надзиратель пробудился от тяжелого сна и по-военному отдал ему честь:

— Ваше превосходительство, что…

— Открывай. Быстро.

Надзиратель открыл камеру, и Вальс решительно устремился внутрь. Очутившись около койки, он схватил за плечо покоившегося на постели человека и грубо дернул его. Сальгадо опрокинулся на спину, лицом вверх. Вальс наклонился над распростертым узником и принюхался к его дыханию. Затем он повернулся к надзирателю, смотревшему на него с ужасом.

— Где тело?

— Его забрали агенты из похоронного бюро…

Вальс влепил парню оплеуху, сбив его с ног. В коридоре возникли два охранника, ожидая распоряжений коменданта.

— Он мне нужен живым, — отрывисто бросил он.

Охранники кивнули и поспешно удалились. Вальс задержался в галерее и некоторое время стоял, опираясь на прутья камеры Мартина и доктора Санаухи. Надзирателю, который уже успел подняться и не смел даже вздохнуть, показалось, будто господин комендант смеется.

— Ваша идея, не так ли, Мартин? — спросил Вальс наконец.

Отвесив едва заметный поклон, Вальс медленно зааплодировал, удаляясь по коридору.

Фермин обратил внимание, что грузовик замедлил ход, преодолевая последние препятствия на проселочной дороге. Минуты две машина с жалобным скрежетом ползла по ямам и колдобинам, затем мотор заглох. Невыносимый смрад, проникавший сквозь ткань мешка, невозможно описать. Могильщики обошли машину и приблизились к заднему борту, громыхнули откинутые болты, борт упал, последовал внезапный рывок, и мешок полетел в пространство.

Фермин грохнулся о землю боком. В плече разлилась тупая боль. Но он не успел среагировать, потому что гробовщики подняли мешок с каменистой почвы и, ухватив его за противоположные концы, понесли вверх по склону. Через несколько метров они остановились и снова бросили свою ношу на камни. На слух Фермин определил, что один из них, встав на колени, начал распутывать узел, стягивавший горловину мешка. Второй отошел чуть в сторону и, как показалось беглецу, взял в руки что-то металлическое. Фермин попытался сделать глубокий вдох; пропитанный смрадными миазмами воздух обжигал гортань. Он закрыл глаза. Холодный ветер пахнул в лицо. Могильщик подцепил мешок за глухой конец и мощным рывком вытряхнул из него тело. Фермин кубарем покатился по острым камням и лужам.

— Давай, на счет три, — скомандовал один из могильщиков.

Вдвоем они подхватили его за руки и лодыжки. Фермин изо всех сил старался не дышать.

— Послушай-ка, а он не вспотел?

— Какого хрена мертвяку потеть, тупица? Небось в лужу попал. Ну, раз, два и…

Три. Фермин почувствовал, что тело его раскачивается из стороны в сторону. Мгновение спустя он взмыл в воздух и покорился судьбе. В полете Фермин открыл глаза и, прежде чем камнем устремиться вниз, успел осознать только одно: он падал в глубокий ров, выкопанный в склоне горы. Лунный свет позволял различить лишь что-то белесое на дне. Фермин решил, что внизу его ждут скалы, и за полсекунды до падения спокойно подумал, что не боится умереть.

Посадка была мягкой. По ощущениям Фермина, он приземлился на что-то податливое и влажное. На высоте пяти метров один из могильщиков поднял лопату и высыпал ее содержимое в ров. Беловатый порошок накрыл Фермина сверкающим облаком, лаская кожу. Не прошло и секунды, как тело стало немилосердно жечь, словно его облили кислотой. Могильщики ушли. Фермин привстал и обнаружил, что находится в открытой могиле, в котловане, заполненном трупами, засыпанными негашеной известью. Он судорожно попытался стряхнуть жгучий порошок, а потом, барахтаясь среди тел, ухитрился добраться до стены рва. Фермин исступленно карабкался вверх, впиваясь пальцами в землю и стараясь не замечать боль.

С огромным трудом выбравшись на бровку рва, он сумел доползти до лужи с грязной водой и смыть с себя известь. Встав на ноги, Фермин первым делом убедился, что огни грузовика уменьшаются, скрываясь в темноте. Повернув голову, он на миг оглянулся назад и увидел, что зияющая могила под его ногами белеет, словно океанский прибой из трупов, сплетенных между собой. Тошнота накатила стремительно, его вывернуло наизнанку, и он упал на колени, извергая на руки желчь и кровь. От смрада смерти и панического ужаса у него останавливалось дыхание. И в это мгновение послышался отдаленный рокот моторов. Беглец вскочил на ноги, увидев быстро приближавшиеся фары двух машин. Фермин помчался по склону и вскоре очутился на маленькой эспланаде, откуда видно было море, омывавшее волнами подножие горы, и портовый маяк в конце волнореза.

А на вершине возвышалась крепость Монтжуик в ореоле черных туч, которые ползли по небу, застилая луну. Шум моторов сделался громче. И Фермин, не раздумывая, прыгнул вниз. Он падал и катился по косогору, натыкаясь на стволы деревьев, камни и кустарники, больно бившие тело и рвавшие его плоть. Он больше не чувствовал ни боли, ни страха, ни усталости и, оказавшись на шоссе, сразу бросился бежать по направлению к портовым ангарам. Он бежал без остановок, задыхаясь, не думая о времени и забыв о ранах, которые покрывали его тело.