Джоди Пиколт - Девятнадцать минут

Губернатор оказалась моложе, чем ожидала Алекс, и красивее. «Именно так будут думать и обо мне в зале суда», — подумала Алекс. Она села, сунув кисти под бедра, чтобы не дрожали.

— Если я назначу вас, — сказала губернатор, — есть ли что-то, что мне необходимо знать?

— Вы имеете в виду, мои скелеты в шкафу?

Шайен кивнула. Для губернатора было важно, не отразится ли это назначение отрицательно на ней самой. Шайен хотела расставить все точки над «i», прежде чем принять официальное решение, и Алекс не могла не восхититься ею.

— Может ли кто-нибудь прийти на слушание Исполнительного совета, чтобы выступить против вашего назначения?

— Зависит от того, введете ли вы увольнительные в тюрьмах штата.

Шайен рассмеялась.

— Это туда попадают ваши недовольные клиенты?

— Именно поэтому они и недовольны.

Губернатор встала и пожала Алекс руку.

— Думаю, мы поладим, — сказала она.

Мэн и Нью Гемпшир — последние два штата, в которых еще остался Исполнительный совет, группа, которая должна проверять решения губернатора. Для Алекс это означало, что в течение месяца — с момента ее назначения и до заседания, на котором его должны подтвердить, ей придется делать все возможное, чтобы успокоить пятерых мужчин-республиканцев и не позволить им выпить из нее все соки.

Она звонила им каждую неделю. Спрашивала, есть ли у них к ней вопросы. Ей также нужно было найти свидетелей, которые пришли бы на заседание и выступили в ее поддержку. После нескольких лет работы государственным защитником, это казалось простым заданием. Но Исполнительный совет не хотел слушать адвокатов. Они хотели послушать людей, рядом с которыми Алекс жила и работала, — начиная от ее учительницы младших классов и заканчивая патрульным, который хорошо к ней относился, несмотря на то что она была на Темной стороне. Сложность была в том, чтобы люди пришли и свидетельствовали в ее пользу, но Алекс, если ее назначение подтвердят, не была бы им ничем обязана.

И вот наконец-то пришла очередь Алекс держать ответ. Она сидела перед Исполнительным советом в здании законодательного собрания штата и отвечала на вопросы, от «Какую книгу вы прочли за последнее время?» до «Кто несет бремя доказательства в случаях жестокого обращения?». Большинство вопросов задавались по существу и касались работы, пока она не услышала:

— Мисс Корниер, кто имеет право судить других?

— Это зависит от того, — начала Алекс, — судит ли человек в моральном смысле или в юридическом. Морально ни у кого нет права судить других. Но юридически — это не право, а ответственность.

— Тогда скажите, как вы относитесь к огнестрельному оружию?

Алекс заколебалась. Она не была поклонницей оружия. Она не разрешала Джози смотреть телевизионные программы, где было насилие какого-либо рода. Она знала, что происходит, когда оружие попадает в руки несчастного ребенка, или разъяренного мужа, или избитой жены, — она защищала таких клиентов слишком много раз, чтобы не обращать внимания на такую каталитическую реакцию.

И все же.

Она находилась в Нью Гемпшире, консервативном штате, перед группой республиканцев, опасавшихся, что она окажется демократкой, от которой можно ожидать всего, чего угодно. Она будет судьей в обществе, где охоту не только уважают, но и считают необходимой.

Алекс сделала глоток воды.

— Юридически, — сказала она, — я за огнестрельное оружие.

— Это ненормально, — сказала Алекс, стоя на кухне у Лейси. — Я захожу на интернет-сайты с мантиями, а там все модели похожи на игрока в американский футбол с грудью. В представлении общественности судья-женщина должна быть как медведь. — Она выглянула в коридор и крикнула: — Джози! Считаю до десяти, и мы едем!

— А выбрать есть из чего?

— Ага. Черная мантия… или черная. — Алекс скрестила руки на груди. — Можно заказать из хлопка с полиэстером или только из полиэстера. Можно выбрать с широкими рукавами или собранными. Они все ужасные. Я всего лишь хочу что-то с подчеркнутой талией.

— Кажется, Вера Вонг не делает модели для судей, — заметила Лейси.

— Не делает. — Она опять высунула голову в коридор. — Джози! Время истекло!

Лейси отложила кухонное полотенце, которым вытирала посуду, и последовала за Алекс в коридор.

— Питер! Мама Джози уезжает домой! — Когда ответа от детей не последовало, она направилась наверх. — Прячутся, наверное.

Алекс поднялась за ней в комнату Питера, где Лейси уже открыла дверцы шкафа и проверила под кроватью. Только вернувшись вниз, они услышали приглушенные голоса из подвала.

— Тяжелый, — сказала Джози.

Затем голос Питера:

— Вот. Вот так.

Алекс спустилась по деревянным ступенькам. Под домом Лейси находился столетний погреб с земляным полом и паутиной, похожей на рождественские украшения. Она шла на шепот, доносившийся из угла подвала, и там, за коробками и полками, заставленными домашним вареньем, стояла Джози, держа в руках ружье.

— О Господи! — задохнулась Алекс, и Джози развернулась, направив ствол на нее.

Лейси схватила ружье и отвернула в сторону.

— Где вы это взяли? — строго спросила она, и, похоже, только тогда Питер и Джози поняли, что что-то не так.

— Питер, — сказала Джози. — У него был ключ.

— Ключ? — закричала Алекс. — От чего?

— О сейфа, — пробормотала Лейси. — Он, наверное, видел, как Льюис доставал ружье, когда ходил на охоту в прошлые выходные.

— Моя дочь ходит к вам в гости уже кто знает сколько времени, а у вас по дому валяются ружья?

— Они не валяются, — возразила Лейси. — Они закрыты в специальном сейфе.

— Который может открыть пятилетний ребенок!

— Льюис хранит патроны…

— Где? — спросила Алекс. — Или давай спросим у Питера?

Лейси повернулась к Питеру:

— Ты же знаешь, что ружье нельзя трогать. Зачем ты это сделал?

— Я просто хотел показать его, мама. Она попросила.

Джози подняла перепуганное лицо.

— Я не просила.

Алекс обернулась.

— Теперь твой сын перекладывает вину на Джози…

— Или твоя дочь врет, — отбилась Лейси.

Они смотрели друг на друга, две подруги, поссорившиеся по вине своих детей. Лицо Алекс горело. «Что, если бы… — Все время вертелось в ее голове. — Если бы они вошли на пять минут позже? А если бы Джози поранилась или погибла?» И где-то в глубине билась еще одна мысль — о своих ответах Исполнительному совету неделю назад.

Кто имеет право судить других?

— Никто, — ответила она.

Тем не менее, именно это она сейчас делала.