Павел Астахов - Рейдер

– А знаешь, я тебе верю, – сказал он и, разведя руки в стороны, шагнул к бывшему однокурснику.

Спирский уже завершил «мастер-класс», а Колесов так и не звонил. И тогда он сам набрал номер, но это не был номер Сергея Михайловича.

– Что там происходит?

– «Почтальон» зашел в спецчасть, – отрапортовал хорошо оплаченный и приближенный к новому начальнику охраны НИИ «клещ».

Петр Петрович насторожился. Проникновение адвоката противника в святая святых института выглядело подозрительно.

– И что он там потерял?

– Говорит, его попросила об этом жена чокнутого особиста. Типа, боится за мужа, просит вытащить.

Спирский хмыкнул. Версия была убедительной, а противник даже как бы помогал ему овладеть предприятием целиком. Но в бескорыстную щедрость московского адвоката как-то не верилось.

– А сам Колесов где?

– Караулит у дверей. Думает, что «почтальон» сумеет особиста выманить.

– Ну-ну, – пробормотал Спирский, – жди, Сережа, жди.

Он понимал, что, скорее всего, никакого подвоха здесь нет и Колесов искренне надеется получить-таки обещанные премиальные, а этот адвокат пытается вывести чокнутого особиста за территорию НИИ живым и более-менее здоровым. Но жизнь научила Петра Петровича быть осторожным. Да и то, что Колесов допустил в спецчасть человека Батракова, неважно, под каким предлогом, опускало его шансы на премию до нуля.

Он тут же набрал номер Колесова и, не вдаваясь в объяснения, распорядился:

– На выходе из спецчасти Павлова обыскать. И… помни о своих премиальных.

Они обнялись, и хозяин кабинета гостеприимно указал стволом пистолета на стул:

– Садись, Палыч.

Павлов присел, а Пахомов ногой подвинул табуретку, сел напротив и бросил на стол наградной «стечкин».

У этого пистолета с дарственной гравировкой и подписью генерала Громова на корпусе была прелюбопытная история. Вообще-то, за успешную операцию в Панджшерском ущелье Пахомова представляли к Звезде Героя, но где-то в штабах сочли такую награду чрезмерной, и Героя заменили на личное оружие. Впрочем, как были уверены все до единого однополчане Пахомова, на самом деле штабисты завернули Героя исключительно из-за взрывного характера и дурного нрава Сашки, поэтому командарм и наградил его сам, по-мужски.

Пахомов ухватил на три четверти опустошенную бутыль со спиртом и набулькал «огненной воды» в стакан и металлическую кружку. Затем пододвинул к Павлову бутылку с колой, ломоть черного хлеба и банку сардин и стукнул кружкой о стакан.

– Ну, дрогнули?!

Павлов молча выпил полстакана, запил мутной липкой колой, похожей по вкусу на отвар из лекарственных трав, и взял со стола кусок черного хлеба. Сам хозяин спецчасти уже пододвинул к себе стеклянную банку из-под огурцов и, с трудом просовывая в горловину свою широченную ладонь, азартно вылавливал затерявшийся на дне единственный огурец.

Павлов отломил кусок хлеба, макнул его в почти опустошенную банку из-под сардин, с аппетитом закусил. Он так с утра ничего и не поел.

– Ты чего тут устроил Кандагар?

– Эх, Палыч!.. – вздохнул особист. – Знал бы ты, что здесь творится…

– Ну, кое-что я знаю. Батраков рассказал. Ты мне расскажи, как ты вообще в Тригорске оказался. Выпускник Высшей школы КГБ, а сидит в спецчасти НИИ…

Пахомов насупился:

– Чо тут говорить? Сам знаешь, какое время было. Кругом бардак, Контору почти развалили. Кто в охранку подался, кто – в коммерцию. Да ты и сам тоже свалил за бугор учиться… в Гарвард – так?

– Нет, в Питсбург, – мотнул головой Артем, – в Школу права.

– Один хрен, – махнул рукой особист. – Я хотел у себя дома в Грозном работать, но там уже дудаевцы верховодили, и управление закрыли…

Он подлил спирта.

– Ну, и куда мне с моей русской рожей? В нелегалы? Перевели сюда, а здесь тоже сокращение, ну и устроился в НИИ особистом.

– Сань, – не выдержал Павлов, – тебя же с твоим боевым опытом и знаниями могли в любую…

Пахомов упреждающе поднял руку:

– Ну, вспомнили обо мне во вторую чеченскую… Пришли двое из Конторы и так же вот начали – ваш опыт… ваши знания…

– И что?

Особист помрачнел:

– В Афгане, когда я осколок схлопотал, меня Руслан Абалков, чеченец, на себе вытащил… а уже в наше, «мирное», время его родной аул артобстрелом накрыли. Всех. Ну и принял он сторону боевиков.

В спецчасти на несколько секунд повисла мертвая тишина.

– И что, Артем… мне против него воевать?

Павлов молчал.

– Понятно, мне и на гражданке денежные места предлагали, – вздохнул особист.

– Ну и соглашался бы.

– Да не могу я этих мерзавцев на джипах охранять! – взревел Пахомов. – Я своей стране хочу служить! Государству! Я и в Афгане воевал потому, что верил! А иначе ради чего мы там столько ребят потеряли?!

– А здесь… – начал Павлов.

– Здесь – нормально, – оборвал его Пахомов. – Батраков – мужик стоящий. И фирму сберег, и людей. Ему страна спасибо должна сказать за то, что детали для ракет у нас берет, а не за бугром.

Они выпили, и Павлов, быстро закусив, оглядел уставленные сейфами и стеллажами стены спецчасти. Второпях распиханные по полкам бумаги определенно только что сортировали.

– Сдается мне, ты не только из-за упрямства здесь оборону держишь.

Пахом внимательно посмотрел на собеседника.

– С какой целью задаете вопрос, мужчина?

– Брось, Пахомыч, – отмахнулся Артем, – не надо со мной в государственные тайны играть.

Они оба знали, что бумагами бывших оборонных НИИ за бугром интересуются весьма живо, и они оба знали, что юридических препятствий к утечке некогда секретной информации теперь почти нет.

– НИИ давно приватизировано, – развел руками Артем, – здесь нет больше государственных тайн, остались только коммерческие.

Пахомов насупился.

– Знаешь, Артем, – тихо сказал он, – здесь годик назад делегация гостила из Германии, от концерна «Сименс»… и был у них один человечек – и на русском неплохо шпрехал, и водку с нашими конструкторами будь здоров жрал. А главное, ориентировка из ФСБ на него пришла.

Павлов машинально бросил взгляд на стеллажи и вдруг понял, что именно делает с документами «Микроточмаша» Пахомов.

– Переподшиваешь…

– Точно, – кивнул особист. – Без меня им за полгода не разобраться, где что лежит.

Артем вздохнул. По сути, Пахомов был прав, но вот юридически…

– Слушай, Артем, помоги, – заглянул ему в глаза бывший однокурсник.

– Чем? – насторожился Павлов.