Максим Малявин - Новые записки психиатра, или Барбухайка, на выезд!

Надо сказать, ошалевший от такого напора и не вполне отошедший от последствий запоя муж чуть было и в самом деле не выскочил в форточку, но, собрав остатки здравомыслия в кулак, все же просто выбежал во двор и нарезал три витка вокруг дома в поисках пришельцев — спорить с женой было себе дороже. Те, видать, были шустрыми ребятами и уже покинули пределы планеты, пришлось возвращаться ни с чем. И ловить за руку Катерину, пытающуюся сделать себе харакири филейным ножом — видимо, переговоры с пришельцами зашли в тупик. Хорошо, соседи, услышав крики, вызвали полицию. Те, прибыв на место, отказались участвовать в поимке инопланетян-киднепперов, зато доставили супругов в приемный покой психдиспансера.

Доктор внимательно слушал, изумлялся, ахал, даже позволил Кате приложить мембрану фонендоскопа туда, где играли «Битлз», и туда, где переговаривались между собой два инопланетных иммигранта. Потом в свидетели был призван муж — мол, смотри, они, похоже, стали по телу расползаться — вот, на руке! Вот тут-то, наконец, сдалась и его психика. Он долго напряженно всматривался в рисунок вен на коже ее предплечья, потом вздрогнул и повернулся к жене, потрясенный находкой:

— Катя, тут же лицо! Прямо под кожей! Вот, оно к запястью ползет! Маленькое, как у ребенка!

— А я тебе о чем говорю? А ты!..

— И рука у тебя дымится… И обугливается… Доктор, где огнетушитель?!

В итоге вместо одной экстренной госпитализации получилось целых две. А еще говорят, что с ума поодиночке сходят!

Пациенты, узнав, что мы с женой собираемся в отпуск, спешат прийти на прием ВСЕ. Регистратура начинает выбиваться из сил. Первый час по возвращении с работы просто мелко потряхивает, и только после ванны и чашки чая В ПОЛНОЙ ТИШИНЕ чувствуешь себя снова человеком.

Однажды позвонил Денис Анатольевич. Мы с женой как раз ушли в отпуск, а он отдувался, попутно снабжая нас новостями из дурдома, в который постепенно, но неуклонно превращалась наша серьезная уважаемая организация. Не поделиться очередным событием он просто не мог.

Где-то в конце января по настоянию горздрава холл дурдома обзавелся ящиком для сбора анонимных замечаний и предложений. А также стопкой отпечатанных в типографии анкет: берут ли с вас, кто, когда и сколько. Я честно предупреждал заведующего, что такой девайс в нашей организации — это смело, остро и по-заграничному, но какие предложения вы ожидаете там найти? Выкройки шапочек из фольги? Запасной выход из кризиса? Пути эвакуации при угрозе апокалипсиса? Виктор Александрович отмахивался — мол, не наше это с вами дело, сказали поставить — мы поставили.

Все бы ничего, но через пару месяцев из горздрава пришел запрос — бодро ли стучат, много ли докторов разоблачили? А ну-ка, анонимки к осмотру, проверке и работе над ошибками! Больные писать бумажки дружно отказались под разными предлогами. Пришлось медперсоналу долгими зимними вечерами, имитируя разный почерк, строчить, как все офигительно и бесплатно. Заведующему, естественно, пришлось писать больше всех — он начальник, у него голова большая, мыслей светлых много, пусть оттачивает таланты будущего фантаста.

Так и повелось — в положенный срок рапортовали, тихо матерясь и разминая затекшие от лишней писанины пальцы.

Вот и подошел очередной положенный срок. Виктор Александрович отправился, как обычно, проверять ящик, чтобы по привычке вытряхнуть из него несколько фантиков, пару матерных комментов и пару-тройку десятикопеечных монет… Эх, зря он расслабился! Только истинная интеллигентность и природная застенчивость не дали всей глубине его обескураженности оформиться надлежащим синтаксическим образом. Почуяв недоброе, прибежала старшая медсестра. От всей глубины явленного им цинизма у обоих наверняка возникло непреодолимое желание вручную эпилировать заветные места на теле.

На ящике, аккуратно наклеенная скотчем поверх предыдущей, красовалась надпись: «Сбор пожертвований». К сожалению, пока Денис Анатольевич бегал за фотоаппаратом, надпись была заведующим уничтожена (не исключено, что даже съедена со старшей на брудершафт), но самое интересное — ящик оказался ПОЛОН ДЕНЕГ! Мелочи, десяток — почти доверху. Вместе с единственной запиской: «Да пошли вы нах со своей богадельней», — не записка даже, а артефакт! Доктора переглянулись и предложили заведующему сделать из полученной суммы надбавку к КТУ.[38] А еще возникла некоторая надежда, что если правительство будет кормить докторов только обещаниями и люлями, то народ все же не даст им помереть с голоду.

Зато мы наконец в отпуске! Точнее, будем догуливать его вторую половину. Это один из немногих бонусов в психиатрии — отпуск два месяца. Правда, и его вскоре грозятся убрать, так что спешим насладиться.

Вновь будни спецбригады были боевыми и эмоционально насыщенными. Отжигали наркоманы. Точнее, та их часть, что западает по всему экзотично-неклассическому. Вообще фарминдустрия совсем мышей не ловит: такая масса безбашенных экспериментаторов над собой, а они все не могут решить, гуманно ли проводить тесты на животных! Не в подопытных козлах счастье, господа!

Первый вызов (звонила мама, умоляла забрать великовозрастное чадо, пока он всех не порешил) заставил экипаж барбухайки пожалеть об отсутствии повально-тотального насморка: квартира благоухала всеми оттенками органики. Потеки на косяках и в углах наводили на мысль о собаке, но отсутствие оной в помещении вкупе с уровнем отметин внесло коррективы, которые озвучил один из санитаров:

— Вот ведь собака два нога…

Из туалета доносился оживленный спор. Точнее, аргументы, приводимые одной из сторон и убеждавшие молчаливого оппонента, что как собеседник тот — дерьмо. Как оказалось, дерьмом собеседник был не только по мнению пациента, восседавшего на унитазе, но и де-факто. И угрожать ножом тому, что сжимаешь в кулаке, было совсем необязательно — оно и не собиралось сопротивляться. Нож отобрали, помыться заставили, в приемный покой привезли.

Второй пациент разжился средством с автомойки — то ли для удаления ржавчины, то ли для профилактики ее возникновения. Как объяснили ему более опытные торчки, состав этой адской штуки очень близок к «скорости» (так на их сленге называется амфетамин и все ему подобное), только для должного эффекта вводить жидкость надо внутривенно. Сложно сказать, как отнеслись к антикоррозийной обработке сосуды, но здравый смысл обиделся и хлопнул дверью. Зато пришли гости. Много-много маленьких жучков и вшей, которые заявили, что отныне будут жить под кожей. Такого произвола пациент не ожидал и попытался их выдавить, но тщетно: они ползали, светились и нагло хихикали. Терпеть подобное отношение от оборзевших насекомых он вовсе не собирался, посему незамедлительно перешел к боевым действиям, за коими его и застала спецбригада. Вооружившись вилкой, адепт внутривенного антикора пристально разглядывал руки и ноги, периодически восклицая «Ага!» и делая прокол одним зубцом. Рядом стояла баночка, в которую складывались видимые одному ему трофеи. Так, с баночкой, и госпитализировали.