Лина Данэм - Я не такая. Девчонка рассказывает, чему она «научилась»

Начался второй «старший» семестр. Барри ходил как потерянный. Друзья уехали, и он стал мягче. Подолгу стоял перед дверью студенческого совета, курил сигарету и пинал камушки. Сидел на старом месте Майка в компьютерном классе, как собака, оставшаяся без хозяина.

Ну и кто теперь круче всех?

Вечеринка в помещении над видеомагазином была как никогда шумная. Одри одолжила мне наряд — шикарное платье с запáхом, мы с ней выпили по две бутылки пива, после чего удалились, чтобы поделить ксанакс, оставшийся у нее от перелета во Флориду в компании бабушки. Таблетка подействовала быстро и сильно, и когда мы вернулись к обществу, мною уже владел абсолютно чуждый мне тусовочный азарт. Одри, наоборот, почувствовала головокружение и после долгих колебаний отправилась домой, взяв с меня обещание осторожно обращаться с платьем. Мне ее остро не хватало, пока я не занюхала маленькую щепотку кокаина, насыпанного на ключ. После этого я целовалась с первокурсником, танцевала в очереди перед уборной и там же продемонстрировала народу, как легко распахивается платье Одри, попутно объяснив, какое «фуфло» отделение литературного творчества.

Все мои друзья разошлись. Я искала Одри, хотя она предупредила меня, что уходит, и я это наблюдала. И тут я увидела издалека своего приятеля Джои. Милый, неуклюжий Джои, диджей и лапочка, исполненный мичиганской гордости. Да, это его куртка фирмы Members Only. Высокий, теплый и точно меня спасет. Я подобралась сзади и прыгнула ему на спину. Он обернулся. Это был не Джои. Это был Барри. О боже. В голове пронеслось что-то похожее на звук, которым сопровождается неверный ответ в японских ток-шоу. Ау-оу.

— Давно тебя не видел, — сказал Барри.

— А мы и не знакомы, — сообщила я. — Мне надо пописать.

Барри ведет меня на парковку, и я прошу его отвернуться. Когда я спускаю колготки, чтобы пописать, он засовывает в меня пальцы, как будто решил закупорить отверстие. Не могу сказать, почему не останавливаю его: не могу или не хочу.

На обратном пути я вижу своего приятеля Фреда. Он следит за тем, как Барри ведет меня домой, держа за предплечье (видимо, я сказала ему, где живу), и выкрикивает мое имя. Я не обращаю внимания. Тогда он подходит и хватает меня. Здесь Барри на минуту пропадает из поля зрения, остаемся только мы с Фредом.

— Не делай этого, — говорит он.

— Не хочешь проводить меня — оставь в покое, — невнятно произношу я с выражением глубокой боли, которую раньше у себя и не подозревала. — Просто оставь меня в покое.

Фред качает головой. Что тут поделаешь?

Барри у меня дома.

Теперь мы лежим на ковре и занимаемся всем тем, чем занимаются взрослые. Не помню, как мы оказались на полу, но явно не по случайности.

Вот он вошел в меня, но еще не до конца возбудился. Я бросаю взгляд вниз, и рядом с бледным коленом Барри вижу брошенный презерватив. Я попросила надеть презерватив? Он был в моей аптечке. Я об этом знала, а Барри нет, значит, я до нее как-то доползла. Мое право. Почему он решил, что это нормально — взять и снять презерватив?

Я уже немного очухалась. Удостоверившись, что все это не сон, я прошу Барри снова надеть презерватив. Его член еще не достаточно напрягся, Барри придвигается и пихает его мне в лицо. Похоже на палец без костей.

Я издаю стон, как бы подтверждая, что мне очень нравится. Барри называет меня «детка». Или говорит «о детка», что не одно и то же.

— Ты хочешь довести меня? — спрашиваю я.

— Ахм? — спрашивает он.

— Хочешь меня довести? — повторяю я.

Я знаю, что и вопросы, и сами издаваемые мною звуки — опять же мое право и мой выбор.

Теперь мы лежим поперек комнаты, уже в другой позе. Я откидываю голову назад, как могу далеко, и внезапно вижу еще один презерватив. Или тот же самый. На пальме, принадлежащей соседке. Презерватив, который опять не надет, а возможно, и не был надет.

Тут уж я поднимаюсь на ноги, шатаясь, как новорожденный жеребенок, и вышвыриваю Барри и всю его одежду за дверь, которая ведет на парковку. Он застегивает рубашку, сражается с ботинком. Кажется, зимний воздух отрезвил его. Я захлопываю дверь и смотрю через стекло, как он гадает, в какой стороне его дом. Не хочу видеть его сейчас. Я прячусь в нашей маленькой кухне и жду, когда он уйдет.

Наконец-то я полностью проснулась. Моей соседки нет дома. Как я узнала позже, заслышав шум за дверью, она поднялась наверх и легла спать у подруги, чтобы не мешать мне.

Перед рассветом я прилежно открыла документ Word под названием «База интимных данных» и сделала запись: «Барри. Номер четыре. Мы трахались. В позе 69. Один раз. Секс был ужасно агрессивный. Оба не кончили».

Еще подростком я прочитала статью о десятилетней девочке, изнасилованной незнакомцем. Уже будучи сорокалетней женщиной, она вспоминала, как лежала на грязной земле, в полотняном платьице, сшитом мамой, и от страха притворялась, что получает удовольствие. Ее история одновременно ужасала, возбуждала и впечатляла как план самозащиты. Она жила в моей памяти всегда, но я долго не думала о ней, пока Барри меня не оттрахал. Оттрахал так жестоко, что потом я все утро просидела в горячей ванне, пытаясь прийти в себя. Тогда-то и вспомнила.

Назавтра мы с Одри встретились и решили пойти в компьютерный класс делать домашнее задание. Обе еще были в пижамах, поверх которых навертели кучу всего, чтобы не мерзнуть. Когда мы стояли в ванной и мыли руки, подолгу держа их под горячей водой, я проговорила: «Хочу тебе кое-что рассказать». Мы забрались на выступ над батареей, прижались друг к дружке, и я описала события той ночи, в заключение извинившись за платье.

Бледное личико Одри побелело еще больше. Она стиснула мою руку и прошептала, как персонаж семейной мелодрамы:

— Тебя изнасиловали.

Я расхохоталась.

В тот вечер мы с Майком болтали в чате Google. Майк жил в Сан-Франциско, работал в рекламном агентстве и встречался с обладательницей, как он сказал, «суперзада», которая баловалась таблетками. Ее сетевое имя в MySpace было Rainbowmolly[40].

00:30

Я: дурень я тебе звонила

Майк: я знаю был на вечер инке вечеринке

Я: я тоже

00:31

Майк: ДА ЧТО ТЫ

Я: жутко напилась

Майк: молодец я себя облевал

Я: буэ а сейчас ты как?

Майк: норм