Юстейн Гордер - Мир Софии

— Ясно.

— В неменьшей степени это касается и этического выбора. Мы не имеем права сваливать все на «человеческую натуру», на «слабохарактерность человека» и прочее. Пожилые мужчины иногда начинают вести себя по-свински и еще оправдываются ссылками на «ветхого Адама». Никакого «ветхого Адама» не существует, он всего лишь образ, за который мы хватаемся, чтобы снять с себя ответственность за собственные поступки.

— Нельзя все на свете сваливать на этого несчастного.

— Хотя Сартр утверждает, что в бытии нет изначального смысла, это не значит, что ему нравится такое положение. Он не из тех, кого мы называем «нигилистами».

— Кто такой нигилист?

— Тот, кто отрицает всякий смысл существования и считает все дозволенным. Согласно Сартру, жизнь обязана иметь смысл, для него это императив. Но смысл своей жизни должны создавать мы сами. Существовать — значит творить собственное бытие.

— Ты не мог бы раскрыть это?

— Сартр пытается доказать, что, пока сознание чего-то не почувствовало, его нет, поскольку сознание всегда представляет собой осознание чего-либо. И это «что-либо» поставляется как окружением, так и нами. Мы сами участвуем в определении своих чувств тем, что выбираем вещи, значимые для нас.

— Можешь привести пример?

— Два человека, находящиеся в одном и том же помещении, могут тем не менее по-разному воспринимать его, потому что при восприятии окружающего мы привносим в него собственный смысл (или собственные интересы). Беременной женщине, например, может казаться, что кругом множество беременных. Это не значит, что раньше их не было, просто беременность приобрела для нее теперь особую значимость. Больному могут везде видеться машины «скорой помощи»…

— Понятно.

— Итак, наше собственное бытие определяет и наше восприятие вещей в пространстве. Если для меня что-то неважно, я его просто не вижу. Кстати, пришла пора объяснить, почему я опоздал на свидание с тобой.

— Ты сказал, что сделал это нарочно…

— Позволь мне сначала спросить, что ты увидела, войдя в кафе.

— Прежде всего я увидела, что тебя тут нет.

— Тебе не кажется странным, что ты прежде всего заметила то, чего нет?

— Возможно, но ведь я пришла встретить тебя.

— Для Сартра такое посещение кафе — пример того, как мы «игнорируем», «превращаем в ничто» все, что не имеет для нас значения.

— Ты опоздал, только чтобы это продемонстрировать?

— Да, чтобы ты поняла сей важный тезис философии Сартра. Можешь посчитать это классным заданием.

— Тьфу ты!

— Если ты влюблена и ждешь звонка от предмета своей страсти, ты можешь весь вечер «слышать» только одно: он не звонит. Весь вечер твое сознание не регистрирует ничего, кроме этого. Если ты договорилась встретиться с ним в поезде, а на перроне полно людей, среди которых ты не находишь своего возлюбленного, — ты не видишь их. Они лишь мешают, они несущественны для тебя. Возможно, они даже кажутся тебе неприятными, отвратительными. Они занимают чудовищно много места. Ты замечаешь только, что его среди них нет.

— Ясно.

— Симона де Бовуар пыталась применить экзистенциализм к вопросу о роли мужчины и женщины. Сартр указывал, что человек не может опереться на некую постоянную «натуру». Мы сами создаем из себя тех людей, которыми являемся.

— Так…

— То же самое относится и к нашему восприятию полов. Симона де Бовуар утверждала, что не существует сугубо «женской» или сугубо «мужской» натуры. Наши понятия о них связаны с традицией. Например, бытовало представление, что мужчина обладает «трансцендентальной» натурой, то есть склонностью преступать границы, а потому ищет смысл жизни и свое предназначение за пределами дома. О женщине принято было говорить, что она обладает противоположной жизненной установкой. Женщина «имманентна», то есть стремится быть там, где она есть, а потому привязана к семье, природе и ближайшему окружению. Сегодня мы скорее скажем, что женщину больше, чем мужчину, интересуют «мягкие ценности», иными словами, область чувств и практической жизни.

— Неужели она утверждала такое?

— Да нет, ты меня плохо слушала. Симона де Бовуар утверждала обратное: что мужской или женской натуры не существует и что мужчинам и женщинам следует освободиться от подобных укоренившихся предрассудков, или идеалов.

— Я с ней согласна.

— Ее главный труд вышел в 1949 году под названием «Второй пол».

— Что она имела в виду?

— Она имела в виду женщину, которую в нашем обществе сделали «вторым полом». Субъектом у нас выступает только мужчина, женщина же превращена в его объект. Помимо всего прочего, она таким образом лишена ответственности за собственную жизнь.

— Да?

— Эту ответственность ей нужно отвоевать назад. Она должна снова обрести себя, а не связывать свою личность исключительно с мужчиной. Фактически не только мужчина угнетает женщину, но и женщина угнетает себя, отдавая ответственность за свою жизнь другому.

— Наша свобода и независимость определяются теми рамками, которые мы сами для себя устанавливаем?

— Можно сказать и так. Экзистенциализмом оказались пронизаны литература и театр — начиная с 40-х годов и до сегодняшнего дня. Сам Сартр писал не только романы, но и пьесы. Среди видных экзистенциалистов-писателей следует также назвать француза Камю, ирландца Беккета, румына Ионеско и поляка Гомбровича. Всех их (как и многих других современных авторов) объединяет так называемый абсурд. Особенно часто говорят о «драме абсурда» или «театре абсурда».

— Точно.

— Ты понимаешь, что такое «абсурд»?

— Что-то бессмысленное и нелепое?

— Вот именно. Возникнув в противовес «реалистической драме», «драма абсурда» ставила своей целью показать на сцене бессмысленность бытия и вызвать реакцию публики. Иными словами, никто не собирался поклоняться бессмыслице. Напротив, выставлением и обнажением абсурда — например, в самых обыденных ситуациях — зрителя хотели подтолкнуть к поискам более насыщенного, подлинного существования.

— Продолжай.

— Драма абсурда зачастую изображает самые банальные положения, поэтому ее можно назвать «гиперреалистической». Человек выводится таким, какой он есть.