Филиппа Грегори - Первая роза Тюдоров, или Белая принцесса

Генрих покачал головой.

— Одному из моих людей удалось перехватить письмо, но там не было никаких имен.

— Как это — перехватить?

— Ну, попросту украсть. Мне известно, что некие люди во имя любви к Дому Йорков объединили свои усилия и надеются возвести на престол этого мальчишку. И, возможно, таких людей не так уж мало. Раньше они действовали совместно с твоей матерью, именно она была их тайным предводителем; им, кстати, помогала даже твоя бабушка. Но теперь к ним примкнули даже те, кто выдает себя за моих друзей или верных слуг. Те, кто был мне ближе родного брата. И теперь я не знаю, кому могу доверять; не знаю, кто мне друг, а кто враг.

В душу мою вдруг закрался леденящий страх; я словно сама почувствовала, каково приходится Генриху: каждый день он встречается со своими советниками за закрытыми резными дверями, зная, что каждый из этих людей может оказаться предателем; каждый день он направляется вместе со мной в обеденный зал, улыбаясь сотням придворных и понимая, что многие из них, возможно, состоят в тайной переписке с нашими врагами, а может, даже собирают оружие и войско для того, чтобы нас свергнуть или убить. Мы всегда имели большой и шумный двор, но что, если хотя бы четверть наших придворных настроены против нас? А если половина? Что, если кто-то захочет уничтожить моих сыновей? Что, если кто-то понемногу травит мою маленькую дочь? Что, если они пойдут даже против меня?

— Враги есть даже в самом сердце нашего двора, — прошептал Генрих. — И это, возможно, те, кто стелет нам постель, подает пищу или пробует еду, заверяя нас, что есть ее безопасно. Тайные враги, возможно, ездят вместе с нами на прогулки, играют с нами в карты, танцуют, держа тебя за руку или обнимая за талию, учтиво прощаются с нами перед сном. Кого-то из них мы считаем своими родственниками и называем «дорогими». Нет, я просто не знаю, кому здесь можно доверять!

Я не стала говорить, что уж я-то ему верна; он, безусловно, не обрел бы в этих словах ни капли утешения, считая враждебными и весь Дом Йорков, и все мое окружение. Ему, возможно, даже само мое имя казалось вражеским. Простыми словами перебороть эту ненависть было невозможно.

— Я уверена, что вокруг тебя всегда найдутся люди, которым ты полностью можешь доверять, — попыталась я успокоить его и тут же старательно их ему перечислила, словно исполняя магический гимн, способный разогнать тьму. — Это твоя мать, твой дядя Джаспер, граф Оксфорд, твой отчим Стэнли и его родня, Куртенэ, мой сводный брат Томас Грей. Все эти люди стояли с тобой плечом к плечу во время битвы при Стоуке и, не сомневаюсь, снова поднимутся на твою защиту.

Генрих с сомнением покачал головой:

— Не думаю. Во-первых, далеко не все они сражались рядом со мной при Стоуке. Кое-кто отыскал хороший предлог, чтобы находиться как можно дальше от меня. Кое-кто обещал подойти со своим войском, но все затягивал свое прибытие и в итоге вовремя так и не прибыл. А многие, клянясь мне в любви и преданности, и вовсе преспокойно отказались участвовать в сражении — одни притворились больными, другие сказали, что не могут оставить дом и хозяйство. Кое-кто из моих так называемых друзей даже участвовал в битве — только на стороне моего противника и потом смиренно просил у меня за это прощения. Да и в любом случае большая часть тех, кто вместе со мной был при Стоуке, уже пойдут вместе со мной воевать с этим мальчишкой, явившимся сюда под знаменем Белой розы, ибо именно его они считают истинным принцем Йоркским и наследником престола.

Генрих отошел от меня к столу, на котором были аккуратно разложены полученные им письма, тайные шифры и печати. Он никогда больше не писал обычных писем, он все их шифровал. Он избегал писать даже самые простые записки; даже несколько слов, написанных его рукой, всегда были тайным образом зашифрованы. Казалось, этот письменный стол принадлежит не королю Англии, а королю шпионажа.

— Я не стану больше тебя задерживать, — сухо сказал он мне, — но надеюсь, что ты немедленно сообщишь мне, если кто-то скажет тебе о нем хоть слово. Я хочу знать все — даже мельчайшие слухи. И я на тебя рассчитываю.

Я хотела сказать, что, разумеется, тут же все ему выложу, да и как я могу поступить иначе, ведь я его жена, мать его наследников, моих любимых сыновей и дочерей. Нет никого на свете, кого я любила бы нежнее своих детей. Как он может сомневаться, что я сразу же не приду к нему, если что-то узнаю? Но, заметив, какими мрачными глазами он на меня смотрит, я поняла: он не просит меня о помощи, он мне угрожает! Он не просит о поддержке, он грозно предупреждает меня о том, что будет, если я обману его ожидания. Он мне не доверяет и, самое главное, хочет, чтобы я это поняла.

— Я — твоя жена, — тихо сказала я. — В день нашей свадьбы я дала клятву любить тебя и быть тебе верной супругой. Господь милостив, и с тех пор мне удалось по-настоящему тебя полюбить. Мне казалось, что и ты меня полюбил. Казалось, что оба мы очень рады тому, что на нас снизошла любовь. Могу лишь повторить: я по-прежнему рада этой любви, я по-прежнему твоя жена, и я по-прежнему люблю тебя, Генри.

— Да, но до этого ты была его сестрой! — только и сказал он в ответ.

И снова Генрих переправил свой двор в Кенилуорт, самый безопасный замок Англии, находящийся в центре страны; оттуда он со своей армией мог двинуться в любую сторону, к любому побережью, а сам замок легко превращался в неприступную крепость, если ситуация складывалась невыгодно или же в случае осады его противником. На этот раз никто и не думал притворяться, что мы переехали в Кенилуорт для того, чтобы беззаботно и весело провести здесь лето; всех обуял страх перед очередным претендентом, всех терзали сомнения, отчего это нынешний король второй раз за восемь лет переживает столь масштабное вторжение, а многие были втайне убеждены, что новый претендент, собирающий силы против Генриха Тюдора, окажется более удачливым правителем.

Мрачный Джаспер Тюдор то и дело отправлялся то в западные графства, то в Уэльс и обнаружил там целую сеть местных заговорщиков, которые готовились объединить свои силы и приветствовать вторжение самозванца. Мало кто из жителей запада стоял за Тюдора; почти все они смотрели в ту сторону, откуда должны были прибыть корабли «принца Ричарда». Генрих и сам осуществил ряд расследований, выезжая то в одно место, то в другое и охотясь за распространителями слухов; он также пытался определить, кто стоит за непрекращающимся потоком вооруженных людей и денег, прибывающих из Фландрии. Повсюду от Йоркшира до Оксфордшира в восточных и центральных графствах люди, специально назначенные Генрихом, вели судебные дела, надеясь отыскать корни зреющего восстания. И все же каждый день приходили сведения об очередной предательской группировке, о тайных собраниях, о том, что где-то под покровом темноты собирается войско.