Джонатан Франзен - Свобода

Хотя ему частенько приходилось бывать в Вашингтоне, низкие здания и диагональные улицы неизменно его раздражали. Он чувствовал себя крысой в правительственном лабиринте. Насколько он мог судить, сидя на заднем сиденье такси, шофер вез его не в Джорджтаун, а в израильское посольство, на усиленный допрос. Пешеходы во всех районах одевались одинаково безвкусно, как будто индивидуальный стиль был какой-то летучей субстанцией, которая испарилась с пустынных вашингтонских улиц и непомерно широких скверов. Весь город как будто отдавал Кацу, одетому в поношенную байкерскую куртку, короткий приказ: «Умри!»

Особняк Берглундов в Джорджтауне, впрочем, имел свое лицо. Насколько знал Кац, Уолтер и Патти не сами выбрали этот дом, но он тем не менее отражал безупречный вкус обеспеченных слоев городского общества, как и ожидал Ричард. Черепичная крыша, многочисленные мансарды и большие окна, выходящие на маленькую лужайку. Над кнопкой звонка висела латунная табличка со сдержанной надписью, сообщавшей о существовании «Треста „Лазурные горы“».

Дверь отворила Джессика Берглунд. Кац в последний раз видел ее, когда она была школьницей, и теперь расплылся в довольной улыбке, обнаружив, какой она стала взрослой и женственной. Лицо у нее было сердитое и рассеянное — она едва поздоровалась с гостем.

— Привет… — сказала она. — Идите на кухню.

Джессика взглянула через плечо. В конце длинного коридора с паркетным полом стояла девушка-индианка.

— Привет, Ричард. — Она нервно помахала.

— Секунду, — произнесла Джессика. Она пошла по коридору, и Кац со своей сумкой последовал за ней, миновав просторную комнату, где стояли столы и шкафы с выдвижными ящиками, и другое помещение, поменьше, где он заметил круглый стол. Здесь пахло теплыми полупроводниками и свежей бумагой. На кухне стоял большой деревянный стол, который Кац помнил со времен Сент-Пола.

— Пожалуйста, подождите минутку, — сказала Джессика, проходя вместе с Лалитой в кабинет в дальней части дома.

— Я — представитель молодежи, — донеслось до Каца. — Договорились? Я моложе вас. Понятно?

— Да, конечно. Поэтому так хорошо, что вы приехали. Я просто хочу сказать, что немногим старше.

— Вам двадцать семь?

— Это значит, что я стара?

— Сколько вам было лет, когда у вас появился мобильник? Во сколько лет вы начали выходить в интернет?

— Я училась в колледже. Но, Джессика, послушайте…

— Между колледжем и старшей школой — огромная разница. И люди сейчас совершенно по-другому общаются. Потому что мои ровесники начали учиться гораздо раньше, чем вы.

— Я знаю. И даже не думаю спорить. Я действительно не понимаю, отчего вы так на меня сердиты.

— Почему я сердита? Вы внушили моему отцу, что прекрасно разбираетесь в молодежи, но вы совершенно не разбираетесь и только что это продемонстрировали.

— Джессика, я знаю разницу между эсэмэс и электронной почтой. Я оговорилась, потому что устала. Всю неделю я не высыпалась. С вашей стороны нечестно делать из мухи слона.

— Вы когда-нибудь посылали эсэмэс?

— Я в этом не нуждаюсь, у меня смартфон. То же самое, только лучше.

— Нет, не то же самое! О господи. Вот я о чем и говорю. Если в старшей школе у вас не было мобильника, вы не понимаете, что телефон очень, очень отличается от электронной почты. Это совершенно иной способ общения. У меня есть друзья, которые почти совсем не пользуются электронной почтой. И если вы с папой хотите выступать перед студентами, очень важно, чтоб вы это понимали.

— Ну хорошо. Сердитесь. Сердитесь, сколько вам угодно. Но мне сегодня еще нужно поработать, а потому, пожалуйста, оставьте меня в покое.

Джессика вернулась на кухню, качая головой и сурово сжав челюсти.

— Простите, — произнесла она. — Вы, наверное, хотите в душ и поесть. Наверху столовая, можете пользоваться ею в свое удовольствие. Тут есть… э… — Она рассеянно огляделась. — Есть салат и паста, которую можно разогреть. А еще хлеб. Больше ничего мать так и не купила, хотя на выходные собирается полный дом гостей.

— Не беспокойтесь, — ответил Кац. — У меня с собой пара сэндвичей.

— Ничего страшного, я поднимусь в столовую и посижу с вами. Просто в доме небольшой бардак. — Она переплела пальцы. — Ох уж мне этот наш дом.

— Успокойтесь, — сказал Кац. — Я очень рад вас видеть.

— И как родители тут живут без меня? Не понимаю. Каким образом они вообще существуют, начиная с мелочей? — Джессика закрыла дверь и понизила голос. — Одному Господу известно, что она ест. Судя по маминым словам, питается исключительно хлопьями, молоком и бутербродами с сыром. И бананами. Ну и где все это? В холодильнике даже молока нет.

Кац неопределенно развел руками, давая понять, что он тут ни при чем.

— Знаете, как бывает, — продолжала Джессика. — Я немного разбираюсь в национальной индийской кухне, потому что в колледже у меня много друзей-индусов. Давным-давно, когда я впервые сюда приехала, то попросила научить меня готовить какие-нибудь национальные блюда, например бенгальские — она ведь там родилась. Я очень уважаю чужие традиции, и я подумала, что мы приготовим вместе что-нибудь вкусное и будем сидеть за столом, как настоящая семья. Я подумала, что это очень прикольно, потому что она индианка, а я интересуюсь кулинарией. Но она рассмеялась и сказала, что даже яичницу не умеет жарить. Родители у нее инженеры и в жизни не готовили сами. Вот так все и закончилось.

Кац улыбнулся, радуясь тому, каким безупречным образом в этой девушке сочетались черты обоих родителей. Она говорила как Патти и сердилась как Уолтер, в то же время оставаясь собой. Светлые волосы Джессики были зачесаны назад, а строго приподнятые брови придавали ей удивленное и насмешливое выражение. Его ни в малейшей степени не влекло к ней, и поэтому Джессика нравилась ему еще сильнее.

— Так где же все остальные? — спросил он.

— Мама в спортивном центре. Работает. А папа… даже не знаю. У него какая-то важная встреча в Вирджинии. Он велел передать, что увидится с вами утром. Он надеялся приехать вечером, но что-то помешало.

— А когда мама вернется?

— Думаю, поздно. Боюсь, сейчас это неочевидно, но раньше она была просто потрясающей матерью. Вкусно готовила, делала так, что гости чувствовали себя как дома, ставила цветы в вазочку у постели. Боюсь, все это уже в прошлом…

Джессика в непривычной роли хозяйки повела Каца по узкой черной лестнице и показала просторные комнаты на втором этаже, которые служили гостиной и столовой, а также маленькую комнатку, где стояли компьютер Патти и раскладной диван. На третьем этаже находилась «гостевая».