Ян Винецкий - Отчий дом

…Евграф подбежал к ней — счастливый, раскрасневшийся, в расстегнутой кожаной тужурке и в фуражке, несмотря на десятиградусный мороз.

— Спасибо! — сказала она и голос ее дрогнул.

Он взял ее пальцы горячими крепкими руками, поцеловал.

— Надежда Рафаиловна, пойдемте к Петру. Так хочется именно сейчас побыть возле него и молча, одним сердцем поговорить!..

Они сели на извозчичьи санки и поехали на Аскольдову могилу. У крутого берега Днепра их встретило унылое чернолесье. Голые метелки деревьев навевали тоску.

Среди могил в железных оградах белел высокий крест, и на холме еще сохранились венки с пожухлыми, полуистлевшими цветами.

Евграф увидал надпись на кресте, сделанную рукой неизвестного:

«Путник, преклонись, здесь прах героя Нестерова».

Наденька стояла с поникшей головой и беззвучно плакала. Евграф опустился на колени и долго-долго молчал. Его взгляд упал на большой венок с белой лентой, на которой чернела надпись:

«Дорогому командиру и другу Петру Николаевичу — мятежному духу исканий. Солдаты Одиннадцатого корпусного авиационного отряда».

Евграф шепотом повторил:

— «…Мятежному духу исканий…»

У Евграфа Крутеня было много планов. Здесь, у могилы Петра Николаевича, так хорошо думалось. Он предложит сформировать крупные истребительные группы. А летать надо парами. Один бьет, а второй прикрывает. Атаковать так: отвесное пике, потом, проскочив за хвостом неприятеля, взвиться вверх крутой горкой под «брюхо».

Он поднялся. У Наденьки, несмотря на перчатки, совсем замерзли руки, но она стояла тихая и безучастная. Евграф снял с ее рук перчатки и принялся растирать пальцы.

— Надежда Рафаиловна! Пожелайте мне счастья: я завтра еду на фронт.

Он привлек обе ее руки к своим горячим губам. Она высвободила руки и вдруг порывисто обняла его голову и поцеловала в лоб…

Шел снег, густой липкий снег, прикрывая свежие могилы в этом несчастливом, невыразимо тяжком году. Шел снег, казалось, нескончаемый, как это огромное горе, свалившееся на маленькие плечи Надежды Рафаиловны.

Пройдет время, снег растает, утихнет горе. Но вечно, как солнце, будет сиять слава Петра Николаевича — необыкновенного человека, который так беззаветно любил родное чистое небо и так много свершил для того, чтобы оно свободно и гордо синело над великою русской землей.

Так в тексте. (Примечание верстальщика).